Журнал «Фантастика и Детективы» №9 (21) 2014

Дома его встретил орущий телевизор, с которого пялилась всё та же шишковатая харя. Выключить взбесившийся ящик не удалось, а пока Антонио возился с ним – поневоле узнал, что его, как и всех пожилых людей, в рабство обращать не будут, а попросту умертвят и переработают в предметы широкого потребления. Шутка, и без того не смешная, стала вовсе безобразной.

Сеньор Антонио решительно схватился за телефон, но и там сквозь короткие гудки прорезался ненавистный жабий голос. Решив, что в таком случае карабинеры и без него всё знают, сеньор Антонио улёгся в постель, накрыв голову подушкой, чтобы заглушить обращение имперских властей к своим будущим рабам и жертвам.

Наутро невыспавшийся и недовольный Антонио отправился в мэрию. Там его успокоили, сказав, что все меры приняты и благополучию мирных граждан ничто не угрожает.

– К сожалению, мы не можем сейчас говорить во всеуслышание, это значило бы предупредить противника, что в нашем распоряжении имеются мощные средства обороны, но вам я скажу, что в течение ближайших суток корабли агрессора будут уничтожены, и в будущем он заречётся пересекать границы Солнечной системы.

– То есть, вы хотите сказать, что на нас действительно напали инопланетяне? – негодованию сеньора Антонио не было предела.

– Трудно сказать, – уклончиво ответил служащий. – Столичные власти не торопятся делиться с нами информацией. Но воинские части, расквартированные в округе, приведены в боевую готовность и, несомненно, дадут отпор агрессору.

Узнать ничего толком не удалось, но из мэрии сеньор Антонио ушёл успокоенным. Если уж простой клерк исполнен решимости одержать победу, что, в таком случае, говорить об армии? Жестоко просчиталась империя Цах, замыслив нападение на свободную Италию!

По дороге домой Антонио зашёл в знаменитый лимонный сад и долго сидел, созерцая безмятежно-голубое небо. Не верилось, что из мирной голубизны может исходить страшнейшая опасность всему человечеству. Ах, если бы ещё отключился проклятый телеящик, бормочущий угрозы от имени жукоглазого! Ведь ясно, что всё это враки падких до сенсаций журналистов. Чем только ни пугали сеньора Антонио за его долгую жизнь… Экономическим кризисом, энергетическим кризисом, кризисом рождаемости. Если всем верить, то сеньор Антонио должен сейчас сидеть одинёшенек на пустой разграбленной Земле, так что и завоёвывать империи Цах было бы некого. Однако жизнь идёт, как и много лет назад: мирно дымится на горизонте Везувий, по выходным толпы гуляющих заполняют Корсо Италия, и плывут под вечерним небом звуки почтовой песни «Вернись в Сорренто».

Воскресный вечер, да ещё в разгар курортного сезона, на Корсо Италия – самое оживлённое время. Несмотря на бесконечную речь по всем теле–  и радиоканалам, центральную улицу Сорренто заполнила фланирующая толпа. Люди ели мороженое, смеялись, обсуждали что-то, понятное только им, и совершенно не тревожились по поводу угроз, исходящих от империи Цах, чей межзвёздный флот подходил к Земле.

Сеньор Антонио, стуча палкой, прошёлся по оживлённой улице и хотя твёрдо решил в прежний ресторан больше не ходить, но когда официант бросился ему навстречу, чтобы проводить к угловому столику, пошёл следом и уселся на своё привычное место. На этот раз соседей у него не оказалось, хотя вчерашняя пара с маленькой бамбиной тоже была здесь. Они сидели у самого телевизора, который уныло продолжал вещать:

– Рабы великой империи обязаны ходить обнажёнными, за исключением тех случаев, когда защитные одежды требуются для выполнения особо опасных работ. После выполнения задания комбинезоны и иные одеяния должны сдаваться ответственному за хранение. Всякий, уличённый или заподозренный в незаконном изготовлении, хранении или использовании одежды, подлежит наказанию: публичному отрубанию конечностей и последующему умерщвлению…

– Вы слышали? – воскликнул Антонио, обращаясь к официанту. – Они желают, чтобы мы ходили перед ними голышом! Вот уж чего не будет! Уверен, не пройдёт и недели, как наши доблестные карабинеры заставят их заткнуться!

– Полностью с вами согласен, – подхватил официант.

Воодушевлённый сеньор Антонио вместо традиционной пасты с овощами заказал маслины, сыр моцарелла и бутылку белого вина. Поднял бокал и, что есть силы, крикнул дребезжащим голосом:

– За нашу победу!

Посетители уличного ресторанчика и обычные гуляющие откликнулись гулом одобряющих голосов. Только что все делали вид, будто ничего особенного не происходит, а теперь каждый стремился высказать, насколько он уверен в победе и полон энтузиазма и священного гнева.

– Я знаю! – кричал сеньор Антонио. – Я был в мэрии, и мне всё сказали… Армейские части приведены в боевую готовность. Мы встретим их на подступах к Земле, там, где находятся наши орбитальные станции! Враг будет разбит! Аванти, сеньоры!

Толпа подхватила клич, он понёсся, усиливаясь, дробясь в узких улочках, где из окон второго этажа белыми флагами свисало постиранное бельё. Крики почти замирали в парках и садах и с новой силой вспыхивали на площадях перед соборами.

– Вива Италия! Аванти! Мы победим!

Сгущался вечер, последний вечер свободной Земли, если верить жаборылому пришельцу. На небе высыпали звёзды. Сегодня их было неимоверно много. Россыпь знакомых созвездий терялась среди боевых порядков империи Цах. При взгляде на эти армады не слишком верилось, что орбитальные станции сдержат вражескую силу. И тем не менее, навстречу кровавым огням тормозящих броненосцев вылетело несколько крошечных голубых звёздочек, а затем небо расцветилось сияющими облаками раскалённой плазмы, и вражеские дредноуты один за другим начали исчезать с небосклона.

– Как? – квакнул из телевизора жабомордый жукоглаз и навеки сгинул с экрана.

– Вива Италия! – кричал сеньор Антонио, и вместе с ним кричали все, кто вышел в этот день на улицу, чтобы дать отпор агрессору.

Такого салюта город Сорренто ещё не видывал.

– Всё-таки, вояки из империи Цах – редкостные дурни, – заметил вчерашний сосед сеньора Антонио. – Неужели они надеялись, что мы без боя отдадим Землю – прекраснейший курорт во всей Галактике? Смешно, но они собирались выстроить здесь дополнительные верфи для своих драндулетов, которые так легко горят.

– Может быть, они просто не знали, что Земля давно захвачена нами? – спросила синьора, старательно подчищая соус корочкой хлеба.

– Мы не захватывали Землю, – миролюбиво возразил сеньор. – Более того, мы поспели в последнюю минуту, чтобы спасти их культуру. Землянам слишком легко и приятно жилось на их чудесной планете, и они стали лениться. Они забыли, что надо беречь природу, подобной которой нет во вселенной. Они забыли, что надо любить великое искусство, которое оставили в наследство предки. Каких-то двадцать лет назад ты бы не услышала на этих улицах итальянских песен. Петь на улице стало неприлично. Землянам стало лень даже рожать детей! Местных жителей никто не уничтожал, они вымерли сами. А мы поселились в их домах, храним их музеи, слушаем их музыку и наслаждаемся их кухней.

– Но зачем надо делать это, притворяясь землянами? – телепатически спросил двоякодышащий альтианин, замаскированный под прелестную бамбину.

– Прежде всего, потому, что культура эта создана не для нас, а для землян, и только они могут воспринять её во всей полноте. Кроме того, здесь ещё живут последние земляне. Вчера мы сидели за столиком вместе с одним из них, а вы, протянув настоящую конечность вместо муляжа, напугали его.

– И что с того? Достойно ли заботы существо, не сумевшее сберечь свою планету и продлить собственный род? Мне кажется, такие люди ничем не отличаются от солдат империи Цах.

– Возможно, вы правы, но в данном случае речь идёт не об этом старике, прожившем никчемную жизнь. Но он дожил до сегодняшнего дня и в результате стал чрезвычайно нужен всем нам. Поясню на примере… Здесь неподалёку есть мёртвый город – Помпеи. Две тысячи лет назад его засыпало пеплом того самого вулкана, что дымит на горизонте. Потом город был раскопан, ещё самими землянами. Туда можно съездить, поглядеть, попытаться представить, как жили люди, сгоревшие под пеплом. Там всё сохранилось в неприкосновенности, но это мёртвый город. И цена ему – как всякой мёртвой вещи. А город Сорренто – живой и будет жить, пока по его улицам бродит этот старик. Может быть, кто-то из нас за это время станет настоящим землянином, и жизнь в этом райском краю не прекратится. В галактике полно шикарных курортов, но нет места, подобного Земле. Поэтому мы защищали её от империи Цах и будем беречь последнего итальянца, как бы жалко и смешно он ни выглядел.

* * *

Сеньор Антонио возвращался домой. Возраст не помеха пешим прогулкам. Главное, что всё идёт хорошо и правильно. Зелёные морды больше не вторгаются скрипучими голосами в дома добрых граждан. Тёплый ветер несёт запах цветущих лимонов, под обрывом расстилается ночное море, лишь светятся огни теплохода, идущего на Капри. И откуда-то издалека звучит песня:

Не оставь меня,
Тебя я умоляю.
Вернись в Сорренто,
Любовь моя.

Кончик иглы

Ника Батхен

28 сентября 1974 г.

У Габриеля устали крылья. Ника Батхен Малкиель провалился в яму, заполненную бурой жижей, и перепачкал сияющие одежды, чванный Уриель поругался с Иеремиилом и еле-еле тащился, а надутый Иеремиил поджимал капризные губы и от обиды воскрешал то цветок, то бабочку попадающиеся на пути. Глядя на его шалости, Самуэль тихонько качал головой – бедные души-эфемериды обречены на скудную жизнь и одинокую гибель посреди всеобщего запустения. Он был старшим из ангелов, повидал всякое и давно не пытался изменить мир. К тому же конец света уже прошел, и перемен не предвиделось.

Серая лента дороги наконец-то свернула к городу, пустые коттеджи сменились пустыми высотками и стоянками мертвых автомобилей. За считанные дни на домах облупилась краска, проржавели замки и трубы, помутнели и потускнели стекла. Хлопали двери подъездов, заунывно скрипели качели на детских площадках, где-то текла вода. Дом за домом, квартал за кварталом – безрезультатно. Приунывшие ангелы сникли, неуклюжий Малкиель снова споткнулся о бетонный порожек и шепотом помянул черта. Хватит с них…

– Привал, братья!

Оглядевшись по сторонам, Самуэль указал на уютную с виду пятиэтажку – почему-то она сохранилась лучше других зданий. Для порядка стоило обойти все квартиры – вдруг последний человек на Земле забаррикадировался в одной из них. Самуэль лениво махнул крылом. В чудеса он не верил.