Седьмой Пермский конгресс ученых-юристов (г. Пермь, 18–19 ноября 2016 г.)

Одним из главных вопросов в налоговых спорах является возможность изменения фискальными органами своей позиции по вопросам: (1) толкования норм Налогового кодекса РФ (ранее изложенной в разъяснениях, данных налогоплательщикам уполномоченными органами) или (2) толкования, устоявшегося вследствие многолетней практики его применения налоговыми органами и налогоплательщиками.

Более глубокое понимание позиции государства в вопросах регулирования экономических, в том числе налоговых, отношений связано с анализом функций государства, перечень и содержание которых обусловлены нуждами общества, общесоциальными задачами и которые представляют собой главные направления деятельности государства. Свои функции государство реализует через органы и должностных лиц государства. В судебной практике действия государства квалифицируются посредством анализа действий его органов и должностных лиц.

Рассматривая роль государства в регулировании бизнес-отношений, необходимо выделить экономическую функцию государства как направленную на обеспечение материального содержания самого государства посредством установления и организации сбора налоговых, таможенных и иных обязательных платежей, пошлин и взносов.

При реализации государством экономической функции большое значение имеет степень вмешательства государства в экономические и социальные отношения для достижения своих целей. Цели, которые государство планирует достичь, закрепляются в правовых актах, что делает способы их достижения законными, а сама цель, как правило, устанавливается государством в общественном интересе. Формулирование цели достигается неограниченной широтой государственного усмотрения. При выборе рычагов воздействия на экономику установление государством для себя границ вмешательства в экономическую сферу общества зависит от уровня социально-политического развития государства и демократических свобод в нем.

Существует несколько концепций того, как государство реализует свою экономическую функцию. Например, буржуазная либеральная модель государства предполагает невмешательство государства в экономические отношения, так как оно должно выполнять вспомогательную служебную функцию, охраняя собственность, сложившийся способ производства, свободу личности, конкуренции, договоров, международной торговли, поддерживая в основном общественную инфраструктуру. В начале XIX в. появляется доктрина ограниченного государственного вмешательства в экономические и социальные отношения. При этом история показала, что вмешательство государства в экономику увеличивается и становится максимально активным в периоды военных действий, экономических кризисов, природных катастроф. Такая интервенция государства, обоснованная экономистом Дж. Кейнсом, направлена на поддержание общественных интересов, а также служит интересам национальной безопасности.

Поиск баланса между свободой экономической деятельности (как правилом рыночной экономики) и государственным вмешательством в экономические отношения требует от государства создания юридических механизмов регулирования этой сферы отношений, последовательного поведения государства в лице его органов и должностных лиц в процессе реализации таких механизмов, а главное – установления границ государственного вмешательства в экономику и бизнес, чем периодически занимается суд. Экономическая функция государства подразумевает выработку экономической стратегии и регулирование рыночных отношений. Эффективное развитие экономики зависит не только от выполнения государством своих обязательств по невмешательству в некоторые сферы предпринимательства, но также требует принятия ряда позитивных мер по защите правоотношений в сфере экономики и ограничению чрезмерного государственного вмешательства в бизнес-отношения.

Позитивным обязательством государства является закрепленная нормой права обязанность его государственных органов и (или) должностных лиц совершать определенные активные действия по защите принадлежащего физическим и (или) юридическим лицам блага от посягательств со стороны других частных лиц и государственных органов (должностных лиц)[177 - Термины «позитивное обязательство» или «негативное обязательство» используются для целей характеристики обязательств государства Европейским Судом по правам человека, когда речь идет о реализации конвенционных прав, предусмотренных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и Протоколами к ней.]. Таким примером реализации государством своих позитивных обязательств в налоговой сфере является подписание Президентом РФ 15 февраля 2016 г. трех федеральных законов[178 - Федеральный конституционный закон от 15 февраля 2016 г. № 2-ФКЗ «О внесении изменений в статью 43

Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации» и статью 2 Федерального конституционного закона «О Верховном Суде Российской Федерации»» // СПС «КонсультантПлюс»; Федеральный закон от 15 февраля 2016 г. № 18-ФЗ «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации и Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации в части установления порядка судебного рассмотрения дел об оспаривании отдельных актов» // СПС «КонсультантПлюс»; Федеральный закон от 15 февраля 2016 г. № 19-ФЗ «О внесении изменений в статьи 333

и 333

части второй Налогового кодекса Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации и Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации в части установления порядка судебного рассмотрения дел об оспаривании отдельных актов»» // СПС «КонсультантПлюс».], которые сформировали механизм оспаривания актов органов власти, содержащих разъяснения законодательства и обладающих нормативными свойствами. Согласно новому законодательству появилась возможность оспаривания налогоплательщиками в судах разъяснений Министерства финансов РФ и Федеральной налоговой службы России в случае несогласия с ними. Дела по оспариванию разъяснений Минфина России и ФНС России будут рассматриваться Верховным Судом Российской Федерации[179 - Налоговый обзор от экспертов PwC. С 16 марта в Верховном Суде РФ можно будет обжаловать письма Минфина и ФНС. Март 2016. Вып. № 9 // URL: http://www.pwc.ru/ ru/tax-consulting-services/assets/legislation/tax-flash-report-2016-9-rus.pdf.]. Таким образом, создание и закрепление в законе механизма оспаривания актов органов власти, не являющихся нормативными по форме, но содержащих нормативные разъяснения, по сути, представляет собой позитивные действия государства по защите налоговых прав, а также капитала физических и (или) юридических лиц от посягательств со стороны государственных органов. Под такого рода посягательством в рассматриваемой ситуации понимается то, что опубликование неблагоприятных разъяснений фискальных органов непосредственно отражается на формировании финансовой отчетности налогоплательщиков, так как Минфин России и ФНС России периодически выпускают документы, которые формально не носят нормативный правовой характер, но содержат интерпретацию (толкование) налогового законодательства. При этом такие акты могут являться обязательными для налоговых органов в отношении неопределенного круга налогоплательщиков. Налоговым органам следует учитывать, что их нарушение может состоять и в неисполнении позитивных обязательств по совершению активных действий, без которых пользование налогоплательщиком благом (правом, вычетом, льготой) становится практически невозможным.

Наряду с позитивными обязательствами государства по отношению к налогоплательщикам не менее важное значение имеют негативные обязательства, под которыми подразумеваются обязанности государства в лице его государственных органов и (или) должностных лиц воздерживаться от действий, которые препятствуют физическим и (или) юридическим лицам пользоваться определенным благом.

Примером несоблюдения такого негативного обязательства государства может являться изменение государственным органом толкования нормы налогового законодательства без изменения самой нормы налогового права. Такое изменение толкования не только изменяет ранее сложившуюся практику взимания или возврата налогов, применения налоговых льгот и т. п., но и не позволяет налогоплательщику рассчитывать на конкретные правовые и коммерческие результаты, а также не позволяет предвидеть экономические последствия, планировать коммерческую деятельность, формировать законные ожидания.

Налоговые органы должны воздерживаться от непоследовательного противоречивого поведения с целью соблюдения принципа правовой определенности в налоговых правоотношениях и принципа эстоппель[180 - Принцип эстоппель (estoppel) – лишение стороны права ссылаться на какие-либо факты, оспаривать или отрицать их ввиду ранее ею же сделанного заявления об обратном в ущерб противоположной стороне в процессе судебного или арбитражного разбирательства // Седова Ж.И., Зайцева Н.В. Принцип эстоппель и отказ от права в коммерческом обороте Российской Федерации. М.: Статут, 2014. С. 6.], так как последствием противоречивого поведения при толковании норм закона является создание конфликта толкований и причинение материального ущерба неопределенному кругу лиц налогоплательщиков.

Однако вышесказанное не умаляет право налоговых органов на исправление ошибки толкования. Возможность исправления ошибки толкования возникает только в том случае, когда обнаруживается, что толкование находится в конфликте с целью правового регулирования. Следует обратить внимание на то, что в процессе исправления такой ошибки не должно быть создано искусственного конфликта между целями правового регулирования и средствами их достижения. На государство возлагается «ответственность результата», так как национальные государственные органы свободны выбирать соответствующие правовые установления исходя из определенного «поля усмотрения» (margin of appreciation)[181 - Ковлер А.И. «Моральный суверенитет» перед лицом «государственного суверенитета» в европейской системе защиты прав человека // Международное правосудие. 2013. № 3. С. 52–63.], в процессе поиска баланса между защитой прав налогоплательщиков и соблюдением общегражданской цели – сбора налога в установленном законом размере для формирования бюджета государства.

В любом нормативном правовом акте должна быть указана цель его правового регулирования. Судебная практика демонстрирует, что в случае отсутствия в законе четкого формулирования цели регулирования суду приходится выводить из положений правовых норм смысл закона или суть законодательного регулирования. Четкое формулирование цели правового регулирования является соблюдением государством одного из базовых критериев принципа правовой определенности.

Одной из целей государства в налоговой сфере является противодействие уклонению от уплаты налогов. В свою очередь, противодействие уклонению от уплаты налогов включает в себя создание специальных юридических механизмов, которые разрешали бы бизнесу достигать уменьшения налогообложения и получения налоговых льгот, если такое уменьшение и льготы стали сопутствующим эффектом в процессе ведения предпринимательской деятельности. При этом если выяснится, что схема реализации предпринимательской деятельности (например, структура владения капиталом в компаниях или заключение серии сделок) имели своей единственной или главной целью уменьшение налогообложения и не имели под собой деловой цели (бизнес-разумности), то такие схемы ведения бизнеса должны признаваться недобросовестными, так как вся их целесообразность была направлена на уход от справедливого налогообложения в ущерб общественному интересу (т. е. на обход закона).

Аналогичная ситуация может возникнуть при пользовании налоговыми льготами, так как любые льготы, предусмотренные законодательством, не должны предоставляться в тех случаях, когда главной и единственной целью (или одной из главных целей) заключения сделки или серии сделок является злоупотребление льготными положениями законодательства.

Верховный Суд РФ рассмотрел дело[182 - Определение ВС РФ от 27 ноября 2015 г. № 306-КГ15-7673 по делу № А12-24270/2014 по заявлению общества к межрайонной ИФНС России о признании недействительным решения от 29 апреля 2014 г. № 148 о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения // СПС «КонсультантПлюс».] о получении обществом (проверяемым налогоплательщиком) необоснованной налоговой выгоды в целях минимизации своего налогового бремени путем «целенаправленного формального дробления бизнеса» с использованием подконтрольного лица (предпринимателя). Обществом была создана схема уклонения от налогообложения посредством согласованных действий с подконтрольным предпринимателем, применяющим систему налогообложения в виде единого налога на вмененный доход, что выразилось в заключении с указанным предпринимателем договоров поручения, по условиям которых общество и предприниматель от имени друг друга совершали действия по оформлению с покупателями сделок купли-продажи товаров. Суд признал доказанным факт умышленной минимизации обществом налогового бремени путем создания совместно с предпринимателем схемы «дробления» бизнеса. Анализ судебного акта показал, что критериями, по которым налогоплательщик может быть признан судом недобросовестным, являются отсутствие у подконтрольного предпринимателя собственных производственных мощностей, наличие единой производственной базы у налогоплательщика и подконтрольного предпринимателя, использование проверяемым налогоплательщиком и подконтрольным лицом одних и тех же трудовых ресурсов. Подконтрольность предпринимателя проверяемому налогоплательщику выразилась также в том, что общество являлось единственным источником доходов предпринимателя и осуществления им предпринимательской деятельности. Таким образом, денежные средства, полученные предпринимателем от реализации обществом товаров предпринимателя на основании договора поручения, исходя из подлинного экономического содержания указанных операций, являются доходами самого общества и, как следствие, подлежат налогообложению налогом на прибыль и НДС за проверяемый период. ФНС России рекомендовала налоговым инспекциям в рамках процесса доказывания использования схемы «дробления» бизнеса располагать доказательствами, которые в совокупности и взаимосвязи будут однозначно свидетельствовать о совершении проверяемым налогоплательщиком совместно с подконтрольными ему лицами виновных, умышленных согласованных действий, направленных исключительно на получение необоснованной налоговой выгоды[183 - Письмо ФНС России от 19 января 2016 г. № СА-4-7/465@ «О направлении для использования в работе» // СПС «КонсультантПлюс».].

Противопоставление интересов государства и бизнеса в налоговых правоотношениях недопустимо. Общей задачей участников налоговых отношений является безупречное исполнение обязанностей налогового законодательства. Государственный интерес заключается в получении от юридических лиц и граждан налогов, сборов и платежей. Бизнес-интерес ориентирован на экономию издержек и расходов на ведение бизнеса, а также уплату обязательной доли налогов, к чему, безусловно, нельзя отнести выстраивание предпринимателями схем, направленных на сокращение налогооблагаемой базы. Следует учитывать то, что снижение налогооблагаемой базы не может являться единственной целью предпринимательства, а может возникать только как сопутствующий эффект ведения бизнеса.

Период, в течение которого сложилась практика применения определенного толкования налоговой нормы, тоже должен иметь значение для целей возможности или невозможности изменения ранее сложившегося толкования. Например, если налоговые органы признавали правомерность пользования налоговой льготой для определенного круга налогоплательщиков в течение нескольких лет, а потом решили отказать в применении данной льготы этой же группе налогоплательщиков, то ранее устоявшееся толкование сложно опровергнуть, так как оно за многолетний период его применения было подтверждено актами налоговых проверок, экспертизами и другими актами признания правомерности применения устоявшегося толкования. Многолетняя практика предоставления налоговой льготы, по сути, представляет собой конклюдентное поведение налогового органа, направленное на признание им данного толкования и налоговой практики.

Споры, возникающие вследствие изменения налоговым органом ранее устоявшегося толкования налоговой нормы, обусловлены, как правило, экономической ситуацией: финансовыми кризисами, военными конфликтами, природными катаклизмами, иными чрезвычайными событиями, оказывающими влияние на общество и экономику в целом. Таким образом, у государства в лице налоговых органов имеются обстоятельства: (1) оправдывающие широту усмотрения и изменение толкования; (2) обеспечивающие защиту более важного общественного интереса – наполнение бюджета – посредством увеличения налогового бремени предпринимателей или крупного бизнеса.

Особое значение имеет то обстоятельство, как налоговый орган объясняет суду широту своего усмотрения при изменении толкования налоговой нормы, т. е. каким общественным интересом налоговый орган защищает необходимость изменения толкования и какую цель хочет достичь посредством применения измененного толкования.

Европейский Суд по правам человека в своей практике указывал на «неограниченную широту государственного усмотрения» в определенных случаях (вопросах), например, если какие-то ограничения права собственности необходимо осуществить в общественном интересе. Если целью правового регулирования является что-то в общественном интересе, например, для обеспечения государственной безопасности, то широта государственного усмотрения по ее определению (формулированию) является неограниченной.

Таким образом, при рассмотрении спора в суде между налогоплательщиком и фискальным органом в связи с изменением толкования нормы налогового законодательства последний должен заявлять в суде для целей исследования в рамках процесса и принятия обоснованного решения о следующем:

1) наличии конфликта между целью правового регулирования и ранее сложившейся практикой применения (ранее примененным толкованием);

2) широте государственного усмотрения в вопросах толкования налоговой нормы;

3) том, что при реализации государством широты своего усмотрения измененный результат толкования налоговой нормы принесет большее благо интересам всего общества, чем ранее сложившаяся правоприменительная практика;

4) обстоятельствах, способствующих изменению толкования;

5) цели, достигаемой посредством изменения толкования.

Именно обоснованность судебного решения позволяет судить о том, что дело было действительно рассмотрено. Суды обязаны обосновывать свои действия, указывая мотивы своих решений, несмотря на то что обладают определенной свободой при выборе аргументов в конкретном деле и принятии доказательств, представляемых сторонами (см. Постановление ЕСПЧ от 1 июля 2003 г. по делу «Суоминен против Финляндии»). Как указал Европейский Суд по правам человека применительно к понятию «справедливое судебное разбирательство» (см. Постановление ЕСПЧ от 19 декабря 1997 г. в деле «Хелле против Финляндии»), понятие «справедливое судебное разбирательство» требует, чтобы суд сформулировал причины своих решений и разрешил основные вопросы, которые были поставлены в соответствии с его юрисдикцией, а не просто согласился с доводами одной из сторон без какого-либо обоснования.

Если налоговый орган не заявлял о вышеуказанных пяти обстоятельствах, а суд не рассуждал на их предмет, то в последующем налоговый орган должен утрачивать право на изменение толкования в порядке принципа эстоппель, даже в целях исправления ошибки толкования.

Эстоппель представляет собой норму-принцип, которая содержит правовой механизм судебной защиты правила добросовестного (непротиворечивого и последовательного) поведения, а также норму доказательственного права в судебном или арбитражном процессе, применение которой означает утрату права на защиту посредством лишения стороны права на возражение.

В современной российской практике возникают ситуации, когда государство в лице налоговых органов меняет толкование ранее сложившейся практики применения предпринимателями налоговых льгот или учета затрат для целей уменьшения налогооблагаемой прибыли. Такое поведение государства вызывает критику в бизнес-кругах, как непоследовательное поведение. Однако широта государственного усмотрения по вопросам налогообложения в общественном интересе превалирует над любым из устоявшихся вариантов толкования нормы налогового права, если измененное толкование не изменяет эту норму закона (что недопустимо делать посредством толкования), а привносит справедливость в баланс публичных и частных интересов. Пределы широты государственного усмотрения в части изменения толкования налоговой нормы часто определяются судом посредством поиска баланса частных и публичных интересов при рассмотрении налоговых споров.

А.В. Сивопляс, кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного права ФГБОУ ВО «Уральский государственный юридический университет»

Европейские политические партии как участники политического процесса

Политические партии являются традиционными участниками политического процесса любого современного государства. Однако в современном мире политические партии не только являются участниками внутринациональных отношений, но также определяют наднациональный политический процесс. Безусловно, показательным примером, иллюстрирующим данное утверждение, являются европейские политические партии.

Под европейскими политическими партиями (или, как их еще называют, «политическими партиями на европейском уровне») понимают особые объединения лиц, имеющих общие цели, организационно отличающиеся от традиционных партий. Становление современного статуса и значения европейских политических партий заняло достаточно продолжительный период времени. Первые шаги в этом направлении были сделаны еще в 1952 г., после создания Европейского объединения угля и стали (ЕОУС). Именно тогда было начато сотрудничество между национальными партиями, которые сформировали различные фракции в Ассамблее этого Сообщества (далее – Европарламент). Указанные объединения были изначально основаны исключительно на общем политическом направлении деятельности, а не на реальной организационной составляющей[184 - Heidelberg Franz C. Das Europ?ische Parlament. Baden-Baden: Verlag August Lutzeyer, 1959.].

Первым шагом к укреплению организационных структур стала проведенная в 1957 г. членами партий Социнтерна в государствах – членах ЕОУС договоренность о создании системы связи между ними. Первые европейские политические партии в нынешнем понимании появились в 1970-е гг. как объединения членов Европарламента Сообществ на политическом уровне[185 - Ne?ler Volker. Europ?ische Willensbildung. Die Fraktionen im europaparlament zwischen nationalen Interessen, Parteipolitik und Europ?ischer Integration. Schwalbach: Wochenschau-Verlag, 1997; Кашкин С.Ю., Четвериков А.О. Право Европейского Союза: В 2 т. Т. 1: Общая часть: Учебник для бакалавров. М.: Юрайт-Издат, 2013.]. В 1974 г. была основана Конфедерация социалистических партий Европейского сообщества – первой официальной партии на уровне Сообществ.

В 1976 г. в результате одобрения прямых выборов в Европарламент наступил момент для возникновения различных транснациональных слияний партий[186 - Капустин А.Я. Право Европейского Союза: Учебник для вузов. М.: Юрайт, 2015.]. Это решение небезосновательно считается важным шагом на пути к легитимности политической системы Европейского Союза, повышении «наднационального характера Европарламента» (при его принятии делалась ставка на то, что при выработке политики на европейском уровне будет сведен к минимуму национальный подход). Поэтому в 1976 г. была создана Христианско-демократическая европейская народная партия, которая с самого начала утверждала, что хочет быть «общеевропейской партией». В том же году в Европейском сообществе возникла Федерация либеральной и демократической партий (ФЛДП). В 1978 г. был создан Европейский демократический союз (ЕДС) как союз консервативных партий. 1979 г. ознаменовался началом Европейского экологического движения (ЭКОРОПА), которое стало основой в 1984 г. Европейского союза зеленых (EKGP) (предшественник EGP)[187 - Ne?ler Volker. Op. cit.]. В 1981 г. основан Европейский свободный альянс (ЕСА), который объединял различные региональные партии. В 1991 г. ЕСА забрал под свое крыло внеконфессиональный консервативный спектр. В 2002 г. EДС был поглощен ЕСА[188 - Verordnung (EG) Nr. 2004/2003 des Europ?ischen Parlaments und des Rates vom 4. November 2003 ?ber die Regelungen f?r die politischen Parteien auf europ?ischer Ebene und ihre Finanzierung // OJ L 297, 15.11.2003. P. 1–4.]. Таким образом, очевидно, что европейские политические партии не были политическими партиями в традиционном значении этого слова[189 - Марченко М.Н., Дерябина Е.М. Право Европейского Союза. Вопросы истории и теории. М.: Проспект, 2010.]. Это были «неформальные» объединения по политическим интересам, не имеющие правовой основы своего функционирования.

В настоящее время европейские политические партии действуют на основании как первичного, так и вторичного права ЕС[190 - Law of the European Union: a Textbook for Master Students / Еd. P. Biriukov, V. Tuliakov. Voronezh: VSU Publishing House, 2016; Бирюков П.Н. Международное право: Учебник: В 2 т. М.: Юрайт, 2015. Т. 2.]. Официально политические партии были признаны Маастрихтским договором 1992 г.[191 - Treaty on European Union // URL: http://www.eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/ TXT/?uri=CELEX:12012M/TXT.] В соответствии со ст. 10 Договора о Европейском Союзе 1992 г. европейские политические партии создаются, чтобы представлять национальные политические партии государств-членов на европейском уровне и способствовать формированию европейского политического сознания и выражению воли граждан Союза. В ст. 138а (в последующем ст. 191) Договора говорилось: «Политические партии на европейском уровне имеют важное значение как фактор интеграции в рамках Союза. Они способствуют формированию европейского сознания и выражению политической воли граждан Европы».

С Амстердамского договора 1997 г.[192 - Treaty of Amsterdam amending the Treaty on European Union, the Treaties establishing the European Communities and certain related acts // OJ C 340, 10.11.1997. P. 1–144.] европейские политические партии укрепили свой статус, поскольку они получили возможность финансирования из бюджета Европейского Союза. Детально деятельность европейских политических партий была урегулирована Регламентом Совета и Европарламента № 2004/2003 от 4 ноября 2003 г. о правилах для политических партий на европейском уровне и их финансировании[193 - Verordnung (EG) Nr. 2004/2003 des Europ?ischen Parlaments und des Rates vom 4. November 2003 ?ber die Regelungen f?r die politischen Parteien auf europ?ischer Ebene und ihre Finanzierung // OJ L 297, 15.11.2003. P. 1–4.] (его положения были в дальнейшем уточнены Резолюцией Европарламента о применении Регламента № 2004/2003[194 - European Parliament’s resolution of 6 April 2011 on the application of Regulation (EC) № 2004/2003 // OJ C 296 E, 2.10.2012. P. 46.] от 6 апреля 2011 г.). В результате были определены минимальные критерии для деятельности партий в Европейском Союзе. В частности, впервые был установлен перечень необходимых критериев для признания политического объединения в качестве «политической партии на европейском уровне» по смыслу Договора о ЕС и, как следствие, получения финансирования из средств Европейского Союза. В качестве таковых ст. 3 Регламента назвала наличие правосубъектности в государстве-члене по месту инкорпорации политической партии, участие в политических процессах не менее чем в четверти государств-членов, явное намерение принять участие в выборах в Европейский парламент, а также уважение правовых и организационных принципов Европейского Союза. Фактически данный Регламент стал первым документом, определившим правовой статус европейских политических партий, придавшим им так необходимую правовую основу.

После этого эволюция европейских политических партий пошла «семимильными шагами». Часть существующих партий была заново формально восстановлена; появились новые партии. В числе вновь созданных в 2004 г. можно назвать центристскую Европейскую демократическую партию, левую социалистическую партию Европейских левых и национальный консервативный Союз за Европу наций, первую партию евроскептиков – Европа. В следующем году были созданы еще две европейские партии: Альянс независимых демократов в Европе (распался в 2009 г.) и Демократы ЕС. В 2005 г. было основано Христианско-консервативное европейское политическое движение, которое, однако, получило официальное признание только в 2010 г.[195 - Papadopoulou T. Politische Parteien auf europ?ischer Ebene. Auslegung und Konkretisierung von Art. 191 (ex 138a) EGV. Baden-Baden: Nomos Verlag, 1999.] Возникло ирландское движение за гражданские права Libertas, которое было создано в 2008 г. как ирландское гражданское движение для кампании против Лиссабонского договора, а затем преобразовано в партию. После того как семь депутатов объявили о своем членстве в партии, они стали отвечать формальным критериям для признания в качестве европейской партии. Libertas в начале 2009 г. было признано в качестве первой чисто «транснациональной партии», т. е. без каких-либо национальных партий в государствах – членах ЕС. Тем не менее некоторые из депутатов отозвали вскоре свое членство в партии, поэтому Libertas потеряло свой статус в том же году и перестало действовать[196 - URL: https://web.archive.org/web/20090223065257.].

После европейских выборов 2009 г. количество европейских партий возросло[197 - Francesco M. Eine F?hrung durch Europas Parteienlandschaft Analyse der Fortschritte und R?ckschritte bei der Herausbildung eines europ?ischen Parteiensystems; Vorstellung der europ?ischen politischen Parteien und der rechtlichen Aspekte // Die Euros. 2009. 28 Mai.]. Из европейских консерваторов и реформаторов, которые организовывали британские консерваторы, возникла партия «Альянс европейских консерваторов и реформистов». Осенью 2010 г. политиками нескольких правых популистских партий был основан Европейский Альянс за свободу, который в феврале 2011 г. был признан в качестве европейской партии. Существующий с 2009 г. правый Европейский альянс национальных движений получил статус европейской политической партии в феврале 2012 г. Интересно отметить, что против принятия и финансовой поддержки этого Альянса были многие политические группы Европарламента. В 2011 г. сформировалось движение «Европа за свободу и демократию», которое стало финансироваться Европейским парламентом с 2012 по 2015 г. До 2014 г. для участия в европейских выборах были сформированы несколько небольших партий, в том числе Европейская пиратская партия и Инициатива коммунистических и рабочих партий. После «европейских выборов» 2014 г. из их рядов (в основном из депутатов от Великобритании) был создан Альянс за прямую демократию в Европе. Кроме того, было основано Движение за Европу наций и свобод. В начале 2015 г. была основана правая организация «Альянс за мир и свободу», в частности, немецкой NPD и греческой «Золотой Зари»[198 - Politische Parteien auf europ?ischer Ebene Europ?isches Parlament (vom 21. Dezember 2015).].

Столь бурное развитие европейского партийного движения потребовало принятия дополнительных мер со стороны европейского руководства. В итоге Совет и Европарламент приняли решение об ужесточении требований к европейским политическим партиям, результаты которого были отражены в Регламенте Совета и Европарламента № 1141/2014 об уставе и финансировании европейских политических партий и европейских политических фондах[199 - Verordnung (EU, Euratom) nR. 1141/2014 des europ?ischen Parlaments und des Rates vom 22. Oktober 2014 ?ber das Statut und die Finanzierung europ?ischer politischer Parteien und europ?ischer politischer Stiftungen // AEU. L 317/1. 4.11.2014.], принятом 22 октября 2014 г. Данный Регламент создал определенную правовую и финансовую базу для европейских политических партий и политических фондов. Указанные меры привели к повышению уровня прозрачности и эффективности данных политических объединений. Действующие правовые нормы предоставляют партиям «европейскую правосубъектность» и большую гибкость в финансировании. Регламент № 1141/2014 учредил орган, который регистрирует партии и фонды, контролирует их и может налагать санкции в отношении нарушений. Для регистрации европейская политическая партия должна удовлетворять определенным условиям, в частности, иметь место расположения в стране – члене ЕС и быть представлена по меньшей мере в

/

государств ЕС. Информация о партиях общедоступна в Интернете (в том числе на сайте Европарламента публикуются данные, имеющие отношение к финансированию ЕС партий и фондов). Зарегистрированная в Реестре партия в своем составе имеет по крайней мере одного члена Европарламента и может подать заявку на финансирование ЕС. Субсидии ЕС распределяются следующим образом: 15 % от годового финансирования ЕС делится поровну между партиями, имеющими на это право; остальные 85 % – в соответствии с количеством «их» депутатов в Европарламенте (то же самое распределение используется для политических фондов, которые могут возмещать до 85 % своих ежегодных расходов). Строгие правила применяются к ежегодным пожертвованиям партиям и фондам – они не должны превышать 18 000 евро, при этом о любых пожертвованиях свыше 12 000 евро необходимо немедленно сообщать компетентному органу ЕС, анонимные пожертвования не допускаются (однако имена субъектов – индивидуальных жертвователей на сумму до 1500 евро могут не публиковаться). Партии могут использовать финансирование ЕС, которое они получают, на нужды своей избирательной кампании в Европарламент. За любое нарушение правил партии могут быть оштрафованы или удалены из реестра. В 2016 г. 15 политических партий на европейском уровне получили финансирование из бюджета Европейского Союза.

Помимо европейских политических партий существуют и другие партии и партийные блоки, которые проявляют активность на уровне Европейского Союза. Однако они не вполне соответствуют формальным требованиям ЕС и не получают финансирования.

Так или иначе, европейские политические партии стали полноправными участниками европейского политического процесса, и это вполне определенно прослеживается в политической структуре институтов Европейского Союза. Так, в настоящее время в Европейском парламенте существует 751 место. Партийная принадлежность депутатов распределяется следующим образом: 26 – Европейские левые; 176 – Партия европейских социалистов; 40 – Европейская партия зеленых; 12 – Европейский свободный альянс; 51 – Альянс либералов и демократов Европы; 13 – Европейская демократическая партия; 213 – Европейская народная партия; 56 – Альянс европейских консерваторов и реформистов; 25 – Альянс за прямую демократию в Европе; 28 – Движение за Европу наций и свобод; 20 – другие европейские партии; 91 – беспартийные депутаты. Европарламентом признаны нуждающимися в финансовой поддержке 15 партий[200 - Бирюков М.М. Европейское право: до и после Лиссабонского договора: Учебное пособие. М.: Статут, 2016.]. В составе Европейского совета (28 мест) представлены 5 партий; трое – беспартийные.

Таким образом, политические партии на европейском уровне признаются таковыми Европейским парламентом и подлежат регистрации. Членами европейских политических партий могут быть отдельные граждане, как правило члены Европейского парламента или депутаты национальных или региональных парламентов. Европейские партии принимают участие в выборах в Европейский парламент и получают финансирование при выполнении ряда условий, закрепленных правом ЕС.

А.С. Телегин, кандидат юридических наук, профессор, профессор кафедры конституционного и финансового права юридического факультета ФГБОУ ВО «Пермский государственный национальный исследовательский университет»