Уголовное право России. Общая часть

. Криминализация деяний понимается и как процесс, и как результат. Процесс криминализации состоит в выделении целей, оснований и возможностей установления уголовной ответственности за те или иные деяния и издании уголовных законов, закрепляющих это решение. Результат криминализации – совокупность норм уголовного права, содержащих перечень преступлений

.

Интегральной оценкой общественной опасности преступления выступает наказание. Поэтому в содержание уголовно-правовой политики входит, во-вторых, как установление общих условий наказуемости и характеристики видов наказания, так и определение вида и размера наказания за совершенное конкретное деяние (пенализация). Пенализация как синоним наказуемости (законодательная, или общая) состоит в установлении принципов и критериев наиболее строгого государственного принуждения за деяния, признаваемыми преступными; в формулировании целей уголовного наказания; в определении его видов и размеров; в предложении иных мер уголовно-правового характера, необходимых и достаточных в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния

. Пенализация как процесс и результат назначения наказания за совершенное преступление (практическая, или индивидуальная) имеет конкретный адресат – личность преступника.

Некоторые преступления могут характеризоваться по тем или иным причинам снижением общественной опасности. В этом случае уголовно-правовая политика осуществляет декриминализацию соответствующих деяний, т. е. исключает их из перечня преступлений. Это третий элемент содержательной части уголовно-правовой политики. Декриминализация деяния как процесс требует аргументированного обоснования снижения общественной опасности до той критической черты, когда применение уголовного наказания является неразумным, слишком затратным, не находящим общественной поддержки.

В-четвертых, в связи с определенными условиями, имеющими отношение к личности виновного, его поведению или социальной обстановке, наказание лица становится нецелесообразным. Здесь уголовно-правовая политика обеспечивает условия и порядок депенализации совершенных преступлений. Общая депенализация преступлений выражается в снижении размера и нижнего предела санкции, расширении диапазона видов наказания за их совершение. Индивидуальная депенализация состоит в целеустремленном приоритете менее строгих видов и размеров наказания, назначаемого преступнику.

В-пятых, уголовно-правовая политика отвечает за обеспечение компетентной квалификации преступлений и толкование норм действующего законодательства. С неправильной квалификацией преступлений нередко связана порочная практика укрытия их от учета, немотивированного отказа в возбуждении уголовных дел, необоснованное освобождение преступников от уголовной ответственности

. Толкование норм уголовного законодательства высшими судебными инстанциями (Конституционным Судом Российской Федерации, Верховным Судом Российской Федерации) есть не что иное как одно из средств взвешенного управления уголовно-правовой политикой по отдельным направлениям.

В-шестых, уголовно-правовая политика обеспечивает надлежащую правоприменительную деятельность, оценивает эффективность уголовно-правовых установлений, внося по мере необходимости надлежащие коррективы. Здесь важно установить положительные и негативные тенденции применения уголовно-правовых норм в реальной действительности.

Следует подчеркнуть, что уголовно-правовая политика представляет собой специфический вид социальной деятельности и, как любая деятельность, тесно связана с прогнозированием.

§ 2. Уголовно-правовое прогнозирование

Уголовно-правовое прогнозирование представляет собой разновидность научного предвидения в сфере борьбы с преступностью. Его можно определить как научно обоснованный анализ перспектив развития уголовного права с целью получения информации о направлениях, путях и средствах его совершенствования.

Уголовно-правовая наука (как и любая другая) призвана реализовывать прогностическую функцию. Она должна изучать динамику соответствующих явлений, процессов, выявлять тенденции, устанавливать закономерности развития уголовного законодательства и практики его применения. Это тем более важно, что в сфере борьбы с преступностью распространено интуитивное уголовно-правовое предвидение, которое, конечно, не может быть равноценной заменой научному прогнозированию.

Уголовно-правовое прогнозирование – это систематическая научно-практическая деятельность. Уголовное право лишается возможности претендовать на статус «законченной науки», не уделяя внимания разработке и воплощению своей прогностической функции. Проблемы уголовного права в таком случае утрачивают как историческую почву, так и перспективу. Сам процесс законотворчества становится субъективным и спонтанным, правовое реагирование на социальные коллизии – запаздывающим и декларативным.

Научность уголовно-правового прогнозирования означает отрицание социальных утопий в сфере борьбы с преступными посягательствами. К таким утопиям относится постановка целей «искоренить», «ликвидировать» преступность в обозримый исторический период как путем усиления уголовной репрессии, так и мерами гуманного обращения с преступниками. Научный подход предполагает получение достоверной прогностической информации, объективность формулируемых выводов, использование комплекса методов и процедур, разработанных прогностикой, адаптированных применительно к предмету изучения.

Своеобразие уголовно-правового прогнозирования определяется в первую очередь его предметом, к элементам которого относятся:

– процесс разработки концепции уголовно-правовой борьбы с преступностью, определение перспектив построения уголовно-правовой доктрины;

– предвидение потребностей общества в уголовно-правовом регулировании социальных отношений;

– установление перспектив развития уголовно-правовых отношений;

– прогноз развития уголовного законодательства, его системы, составных частей, отдельных норм;

– определение последствий изменений уголовного законодательства;

– изучение тенденций практики уголовного преследования, назначения наказания, правовых последствий его исполнения;

– перспективный анализ эффективности уголовно-правовых норм;

– предвидение, осуществляемое различными лицами, оказавшимися в сфере уголовно-правового воздействия;

– исследование перспектив развития науки уголовного права.

Предмет уголовно-правового прогнозирования неверно сводить к предвидению только уголовно-правовых норм, институтов, отрасли права. Такой подход обрекает правотворчество и правоприменение на догматизм, субъективизм, подгонку реальности под теоретические дефиниции. Резко возрастает опасность появления норм, не согласованных с социальной обстановкой, ориентированных на воплощение группового интереса. Сама идея прогнозирования обесценивается, довлеющим становится метод проб и ошибок. Уголовно-правовое прогнозирование должно быть инструментом, интегрирующим научные знания самого широкого спектра в ограниченной области уголовно-правового регулирования.

Уголовно-правовое прогнозирование представляет собой функциональное средство уголовно-правовой политики, и в этом плане оно неразрывно связано с юридической деятельностью. Когда речь идет о борьбе с преступностью, теряет свое значение (уместное в дидактических целях) деление предмета прогнозирования на «уголовное право» и «уголовно-правовую политику». Прогноз мыслим только по отношению к изменяющемуся, «живому» объекту; принципиально неверно исследовать реализацию уголовно-правовых норм вне практики их применения.

Участвуя в правовом регулировании общественных отношений, уголовно-правовое прогнозирование взаимодействует с иными видами юридического прогнозирования: криминологическим, уголовно-процессуальным, криминалистическим, уголовно-исполнительным и др. При анализе юридической практики можно усмотреть динамику передачи прогностической информации от криминологической к уголовно-правовой, процессуальной, криминалистической. В системе юридического прогнозирования названные виды предвидения представляют собой подсистему, которую целесообразно назвать криминальным прогнозированием. На «входе» этой подсистемы находятся административно-правовое прогнозирование, а также прогнозирование в других отраслях права (международном, государственном, гражданском, трудовом и т. п.). На «выходе» подсистемы находится уголовно-исполнительное прогнозирование.

Подсистема криминального прогнозирования имеет и внешние каналы поступления информации, источниками которой являются результаты научного предвидения, осуществляемого в иных отраслях знания (экологии, технологии, медицине, биологии и т. д.). Такая информация представляет интерес и для уголовно-правового прогнозирования.

Уголовно-правовое прогнозирование составляет инструментальную основу уголовно-правовой политики. Прогностическая информация, исследуя явления во временной связи, позволяет выделить и оценить различные модели уголовно-правовой политики. Среди таких моделей следует выделить тоталитарную модель. Ее отличительными чертами являются: уголовно-правовая борьба с инакомыслием; уголовная репрессия как определяющая черта социальной политики; произвольность (безграничность) уголовно-правового регулирования; жестокость; мистификация целей и задач уголовно-правовой политики; директивное управление общественным мнением; искоренение обратных связей в обществе мерами карательного воздействия. Данная модель агрессивна и, в итоге, обречена на саморазрушение.

Напротив, гуманистическая модель уголовно-правовой политики предполагает: ограниченность уголовно-правового воздействия; подчиненность уголовно-правовой политики политике криминологической, согласованность между ними; реальное обеспечение равенства граждан перед законом; обеспечение эффективности уголовно-правового воздействия за счет достижения цели неотвратимости наказания, а не за счет жестокости; приоритетность борьбы с наиболее опасными преступлениями; ориентация на общественное мнение, постоянное поддержание обратных связей. Эта модель жизнеспособна и конструктивна, но она предъявляет высокие требования к властным структурам как субъектам уголовно-правовой политики.

Первая модель достаточно широко представлена в социально-исторической практике, а вот вторая является неким идеальным образом, к воплощению которого следует стремиться, но реальные примеры которого трудно привести. Во всяком случае, важно избегать унаследования негативного исторического опыта для решения современных проблем борьбы с преступностью и пытаться следовать конструктивному типу модели уголовно-правовой политики.

В современной уголовной политике можно выделить либеральную и консервативную модели. Для того что определить модель уголовной политики государства (либеральная или консервативная), необходимо найти ответы на три вопроса: какие человеческие права защищены? Какова антикриминогенная направленность уголовного законодательства? По каким параметрам осуществляется «выборка» преступников?

Вопрос о том, должны ли быть защищены права людей, которые выступают носителями различных патологий, возник в недрах либерального сознания. В настоящее время либералами однозначно положительно решен вопрос о необходимости защищать права так называемых сексуальных меньшинств. В идеологическом плане это рассматривается как победа и утверждение основного принципа либерализма – толерантности к различным девиациям без учета их патологического характера, поскольку эти девиации есть выражение «прав человека».

В либеральной модели уголовной политики уголовное законодательство не ставит задачу предупреждения преступлений, поскольку государство легализует и тем самым поощряет различные пороки. Например, с позиций терпимости интерпретируется нидерландская политика в отношении немедицинского потребления наркотических средств. Закон «О голландских генеральных прокурорах» 1976 года определил следующие стандарты отказа от преследования в случае совершения нарушений, связанных с наркотиками: владение «мягкими» наркотиками до пяти граммов; использование небольшого количества «жестких» наркотиков лицом, не имеющим судимости; нерегулярная торговля наркотическими средствами

. Это якобы позволяет избежать значительных издержек, толерантно обращаться с лицами, использующими наркотики для собственных нужд, и перевести проблему наркотиков в плоскость публично важного явления (?!). Российские ученые В. В. Бойцова и Л. В. Бойцова, процитировавшие эти утверждения, предлагают пристально изучить голландский опыт в Российской Федерации: «Отечественные политики не должны бояться трудных вопросов, разрабатывать и осуществлять прогрессивные проекты»

. Не вполне понятно, по каким критериям тот или иной проект получает оценку прогрессивного, ведь прогресс означает улучшение; наркоманию же всегда сопровождает деградация (регресс), и почему ее поощрение называется прогрессивным явлением.

Представляется бесспорным, что подобная политика в любом случае не приведет к уменьшению числа лиц, употребляющих наркотики. Кроме того, наркоманы не перестают быть криминальным элементом голландского общества. Наркомания по-прежнему является серьезной проблемой и для Нидерландов.

В либеральной модели уголовной политики привлечение к ответственности преступников осуществляется по принципу их «доступности» для системы уголовной юстиции, а также исходя из идеологического деления правонарушителей на «своих» и «чужих».

В консервативной модели уголовной политики обеспечивается в первую очередь следование императиву согласования нравственных и правовых норм. Иными словами, консервативная уголовно-правовая политика ставит под запрет явления, нацеленные на деморализацию общества. Таковы, например, уголовно-правовые запреты, предусмотренные Уголовным кодексом Федеративной Республики Германии (далее – Уголовный кодекс ФРГ): параграфы 131 «Культ насилия», 173 «Сожительство между родственниками», 176 «Сексуальные действия в отношении детей» (по части 3 последнего параграфа лишением свободы на срок до пяти лет наказывается тот, кто воздействует на ребенка показом порнографических картинок или изображений, прослушиванием магнитофонных записей порнографического содержания или соответствующих разговоров), 183 «а» «Нарушение норм общественной морали», 184 «Распространение порнографических изданий».

Закон должен не только своевременно реагировать на уголовное правонарушение, обеспечивать не декларативный, а действительный характер норм, но и предупреждать совершение того или иного уголовного правонарушения. При этом предупреждение осуществляется не путем применения жестких санкций, а посредством криминализации деяний, предшествующих и способствующих совершению преступлений и проступков. Так, Уголовный кодекс ФРГ содержит значительное количество подобных норм. Так, в нем установлена уголовная ответственность за распространение материалов, содержащих указания по совершению преступлений, создание преступных сообществ ((параграфы 130 «а», 129 соответственно).

При рассмотрении консервативной уголовно-правовой политики необходимо выделить такую ее существенную черту, как формирование у населения нетерпимости к нарушению правовых норм. Подобная нетерпимость и есть существенная характеристика гражданского общества. В свою очередь, полицейские власти способствуют поощрению такого поведения граждан, когда они сообщают о совершенных правонарушениях в органы полиции. При этом система уголовной юстиции стремится реализовать фундаментальный принцип социальной справедливости – равенство всех перед законом.

В последние годы наблюдается тенденция сближения либеральной и тоталитарной моделей уголовной политики. С одной стороны, активно осуществляется идея глобализации уголовной политики. Устранение известного дуализма в международных отношениях, когда противостояние СССР (возглавлявшего Восточный блок) и США (дирижировавших НАТО) привело к гегемонии США. Это не только подорвало сложившееся равновесие в мире – основу международной безопасности, но и поставило под сомнение действенность международно-правового порядка. В конце ХХ столетия впервые после окончания Второй мировой войны власти США продемонстрировали политикам других стран и всей мировой общественности, что правовые соглашения ничего не значат перед диктатом силы. Более того, эти соглашения можно и нужно толковать с позиций оправдания «права сильнейшего».

Открытые акты агрессии, которые совершили США в отношении ряда независимых государств в последнее десятилетие ХХ и в начале XXI века, указывают на то, что идея международного уголовного права как инструмента обеспечения международной безопасности потерпела поражение. Уместно заметить в этой связи, что роль Организации Объединенных Наций (далее – ООН) агрессивными акциями США в последние годы заметно дискредитирована, и эта организация в значительной мере утратила независимость как при оценке международных событий, так и в процессе принятия решений, способных позитивно повлиять на характер возникших острых конфликтных ситуаций.

С другой стороны, все активнее заявляет о себе воинствующий «гуманитарный технократизм» – стремление путем манипуляций обеспечить достижение поставленных узкой социальной группой целей. Такие цели носят заведомо деструктивный характер, ибо они никогда не учитывают реальных потребностей тех, кто составляет цепочку «личность – общество – государство». Они изначально эгоистичны, антиисторичны и безнравственны. Это и понятно, поскольку механизм любой манипуляции предполагает полное забвение нравственных императивов, превращение нравственности в одну из функций по реализации очередного проекта.

В результате либеральная модель уголовной политики становится тоталитарной с тем лишь разичием, что управление общественным мнением в условиях либерализма осуществляется путем комплексного манипулирования сознанием с использованием новейших технологий. Характерно, что будущее уголовного права связывают с внедрением тотального контроля за поведением каждого человека

.

§ 3. Направления уголовно-правовой политики

В целом выделяют два направления уголовно-правовой политики: правотворчество и правоприменение. И то, и другое направление могут быть успешно реализованы при наличии достаточного прогностического потенциала.

Решение правотворческих задач зависит от образа, стиля и типа социально-правового мышления.