Аскетика. Том I

Опять иной служит больному, но служит для того, чтобы иметь награду; это также неразумно. И потому если с ним случится что-либо скорбное, то это легко удаляет его от сего доброго дела и он не достигает конца его, потому что делает оное неразумно. А разумно служащий служит для того, чтобы приобрести милостивое сердце, чтобы приобрести чувство сострадания: ибо кто имеет такую цель, тот, что бы ни случилось с ним, скорбь ли извне, или сам больной помалодушествует против него, он без смущения переносит все это, взирая на свою цель и зная, что более больной благотворит ему, нежели он больному. Поверьте, что кто разумно служит больным, тот освобождается от страстей, и от браней. Я знаю брата, который терпел брань от нечистых помыслов и освободился от нее тем, что разумно служил больному, страдавшему водяной болезнью.

И Евагрий говорит о некоем великом старце, что он одного из братии, смущаемого ночными мечтаниями, освободил от таковых мечтаний, повелев ему поститься и служить больным; и вопрошаемый о сем говорил, что сии страсти ничем так не погашаются, как состраданием.

Также, если кто постится или по тщеславию, или думая в себе, что он совершает добродетель, таковой постится неразумно, и потому начинает после укорять брата своего, почитая себя чем-то великим; и оказывается, что он не только положил один камень и снял два, но и находится в опасности разрушить всю стену через осуждение ближнего. А кто разумно постится, тот не думает, что он совершает добродетель и не хочет, чтобы его хвалили как постника, но думает, что через воздержание приобретет целомудрие, а посредством сего придет в смирение, как говорят отцы: «Путь к смирению суть труды телесные, совершаемые разумно» и проч. И одним словом, каждую добродетель человек должен совершать так разумно, чтобы усвоить ее себе и обратить в навык; и таковой оказывается, как мы сказали, искусным художником, зодчим, могущим прочно строить свой дом.

Итак желающий, с помощью Божией, достигнуть такого благого устроения не должен говорить, что добродетели велики и он не может достигнуть их, ибо кто так говорит, тот или не уповает на помощь Божию, или ленится посвятить себя чему-либо доброму. Назовите какую хотите добродетель; мы рассмотрим ее, и вы увидите, что от нас зависит исполнить ее, если хотим. Так Писание говорит: возлюбиши искренняго своего, яко сам себе (Лев. 19, 18. Мф. 5, 43). Не обращай внимания на то, как далеко ты отстоишь от сей добродетели, чтобы не начать ужасаться и говорить: как могу я возлюбить ближнего, как самого себя? Могу ли заботиться о его скорбях, как о своих собственных, и особенно о сокрытых в сердце его, которых не вижу и не знаю, подобно своим? Не увлекайся такими размышлениями и не думай, чтобы добродетель превышала твои силы и была неудобоисполнима, но положи только начало с верою в Бога, покажи Ему твое произволение и старание, и увидишь помощь, которую Он подаст тебе для совершения добродетели. Представь себе две лестницы: одна возводит вверх на небо, другая низводит в ад, а ты стоишь на земле посреди обеих лестниц. Не думай же и не говори: как могу я возлететь от земли и очутиться вдруг на высоте неба, то есть на верху лестницы? Это конечно невозможно; да и Бог не требует сего от тебя; но берегись, по крайней мере, чтобы не сойти вниз. Не делай зла ближнему, не огорчай его, не клевещи, не злословь, не уничижай, не укоряй и, таким образом, начнешь после, мало-помалу, и добро делать брату своему, утешая его словами, сострадая ему, или давая ему то, в чем он нуждается: и так, поднимаясь с одной ступени на другую, достигнешь с помощью Божией и верха лестницы. Ибо мало-помалу помогая ближнему, ты дойдешь до того, что станешь желать и пользы его, как своей собственной, и его успеха, как своего собственного. Сие и значит возлюбить ближнего своего, как самого себя.

Если будем искать, то найдем; и если будем просить Бога, то Он просветит нас. Ибо в святом Евангелии сказано: просите и дастся вам, ищите и обрящете, толцыте и отверзется вам (Мф. 7, 7). Сказано: просите для того, чтобы мы призывали Его в молитве; а ищите значит, чтобы мы испытывали, каким образом приходит самая добродетель, что ее приносит, что мы должны делать для приобретения ее: так всегда испытывать и значит: ищите и обрящете. А толцыте значит исполнять заповеди; ибо каждый, кто толкает, толкает руками, а руки означают деятельность. Итак, мы должны не только просить, но искать и действовать, стараясь, как сказал Апостол, быть готовыми на всякое благое дело (2 Кор. 9, 8; 2 Тим. 3, 17). Что значит быть готовым? Когда кто хочет построить корабль, то он сперва готовит все нужное для корабля, даже до малейших гвоздей, смолы и пакли. Также если женщина хочет ткать полотно, то она сперва готовит все до малой нитки; это и называется быть готовым, то есть иметь в готовности все нужное для дела. Будем и мы таким образом уготованы на всякое дело благое, имея полную готовность разумно исполнять волю Божию, как Он хочет и как Ему угодно. Что значит сказанное апостолом: воля Божия благая, и угодная, и совершенная (Рим. 12, 2)? Все бывающее бывает или по благоволению Божию, или попустительно, как сказано у Пророка: Аз Господь, устроивши свет и сотворивши тьму (Ис. 45, 7). И еще: или будет зло во граде, еже Господь не сотвори (Ам. 3, 6). Злом здесь названо все, что отягощает нас, то есть все скорбное, бывающее к наказанию нашему за порочность нашу, как-то: голод, мор, землетрясение, бездождие, болезни, брани – все сие бывает не по благоволению Божию, но попустительно, когда Бог попускает этому находить на нас для нашей пользы. Но Бог не хочет, чтобы мы сего желали или сему содействовали. Например, как я сказал, бывает попустительная воля Божия на то, чтобы город был разорен; но Бог не хочет, чтобы мы, – поелику есть Его воля на разорение города, – сами подложили огонь и подожгли оный, или чтобы мы взяли топоры и стали разрушать его. Также Бог попускает, чтобы кто-нибудь находился в печали или в болезни; но хотя воля Божия и такова, чтобы он печалился, однако Бог не хочет, чтобы и мы опечаливали Его, или чтобы сказали: так как есть воля Божия на то, чтобы он был болен, то не будем жалеть его. Этого Бог не хочет; не хочет, чтобы мы служили таковой Его воле. Он желает, напротив, видеть нас столь благими, чтобы мы не хотели того, что Он делает попустительно. Но чего Он хочет? Хочет, чтобы мы желали воли Его благой, бывающей, как я сказал, по благоволению, то есть всего того, что делается по Его заповеди: чтобы любить друг друга, быть сострадательными, творить милостыню и тому подобное; вот это – воля Божия благая. Что же значит и благоугодная? Не всякий делающий что-либо благое делает это благоугодно Богу. И скажу вам, как это бывает. Случается, что кто-нибудь находит сироту убогую и красивую собой; она нравится ему по красоте своей, и он берет ее и воспитывает как сироту убогую, но вместе как и красивую собой. Вот это и воля Божия благая, но не благоугодная. А благоугодная та, когда кто делает милостыню не по какому-нибудь побуждению человеческому, но ради самого добра, из одного сострадания: сие благоугодно Богу. Совершенная же воля Божия есть та, когда кто творит милостыню не со скупостью, не с леностью, не с понуждением, но всей силой и всем произволением, подавая так, как будто бы принимал сам, и так благодетельствуя, как будто бы сам принимал благодеяния, и тогда исполняется совершенная воля Божия. Так исполняет человек волю Божию, как говорит апостол, благую и благоугодную и совершенную. Это значит разумно исполнять ее. Но должно знать и самое благо милостыни, самую благодать ее. Она столь велика, что может прощать и грехи, как говорит Пророк: избавление мужа души свое ему богатство (Притч. 13, 8). И опять в другом месте говорит: грехи твоя милостынями искупи (Дан. 4, 24). И Сам Господь сказал: будите милосерди, якоже и Отец ваш Небесный милосерд есть (Лк. 6, 36). Не сказал: поститесь, как и Отец ваш Небесный постится. Не сказал: будьте нестяжательны, как Отец ваш Небесный нестяжателен. Но что говорит? Будите милосерди, якоже и Отец ваш Небесный милосерд есть: ибо сия добродетель особенно подражает Богу и уподобляет Ему человека. И так всегда должно, как мы сказали, взирать на эту цель и разумно делать добро: ибо и в цели милостыни есть великое различие. Иной подает милостыню для того, чтобы благословилось поле его, и Бог благословляет его поле, и он достигает своей цели. Другой подает милостыню для того, чтобы спасся его корабль, и Бог спасает корабль его. Иной подает ее за детей своих, и Бог спасает и хранит детей его. Другой подает ее для того, чтобы прославиться, и Бог прославляет его. Ибо Бог не отвергает никого, но каждому подает то, чего он желает, если только это не вредит душе его. Но все сии уже получили награду свою, и Бог ничего не должен им, потому что они ничего душеполезного не искали себе у Него, и цель, которая была у них в виду, не имела отношения к их душевной пользе. Ты сделал это для того, чтобы благословилось поле твое, и Бог благословил твое поле; ты сделал сие за детей своих, и Бог сохранил детей твоих. Ты сделал это, чтобы прославиться, и Бог прославил тебя. И так что же должен тебе Бог? Он отдал тебе плату, за которую ты делал.

Иной подает милостыню для того, чтобы избавиться от будущего мучения: этот подает ее для пользы души своей; этот подает ради Бога, однако же и он не таков, как хочет Бог, ибо он еще находится в состоянии раба, а раб не добровольно исполняет волю господина своего, но боясь быть наказанным: так же и сей подает милостыню для того, чтобы избавиться от мучения, и Бог избавляет его от оного. Другой подает милостыню для того, чтобы получить награду: сей выше первого, но и этот не таков, как хочет Бог: ибо он еще не находится в состоянии сына, но, как наемник, исполняет волю господина своего, чтобы получить от него плату и прибыль: также и сей подает милостыню для того, чтобы приобрести и получить награду от Бога (и получает). Ибо тремя образами, как говорит Василий Великий, можем мы делать доброе, как я и прежде упоминал вам: или делаем доброе, боясь мучений, и тогда мы находимся в степени раба; или для того, чтобы получить награду, и тогда мы находимся в степени наемника, или делаем доброе ради самого добра, и тогда находимся на степени сына, ибо сын исполняет волю отца не из страха и не потому что хочет получить от него награду, но желая угодить ему, почтить и успокоить его. Так и мы должны подавать милостыню ради самого добра, сострадая друг другу, как своим членам, и так угождать другим, как бы мы сами принимали от них услуги; подавать так, как будто бы мы сами получаем. И вот сие-то есть разумная милостыня; так приходим мы в степень сына, как мы выше сказали. Никто не может сказать: «Я нищ, и мне не из чего подавать милостыню»; ибо если ты не можешь дать столько, сколько оные богачи, влагавшие дары свои в сокровищницу, то дай две лепты, подобно оной убогой вдовице, и Бог примет это от тебя лучше, чем дары оных богатых (Мк. 12, 42; Лк. 21, 2). Если и того не имеешь, имеешь силу и можешь служением оказать милость немощному брату. Не можешь и того? Можешь словом утешить брата своего; и так окажи ему милосердие словом и услышь сказанное: слово благо паче даяния (Сир. 18, 17). Если же и словом не можешь помочь ему, то можешь, когда огорчится на тебя брат твой, оказать ему милость и потерпеть во время его смущения, видя его искушаемым от общего врага, и вместо того, чтобы сказать ему одно слово и тем более смутить его, ты можешь промолчать: сим окажешь ему милость, избавляя душу его от врага. Можешь также, когда согрешит перед тобою брат твой, помиловать его и простить ему грех его, чтобы и ты получил прощение от Бога; ибо сказано: отпущайте и отпустится вам (Лк. 6, 37); и так ты окажешь милость душе брата своего, прощая его в чем он согрешил против тебя, ибо Бог дал нам власть, если хотим, прощать друг другу согрешения, между нами случающиеся. Таким образом, не имея, чем оказать милосердие телу, ты помилуешь душу его. А какая милость более той, чтобы помиловать душу? Как душа драгоценнее тела, так и милость, оказанная душе, больше оказанной телу.

И потому никто не может сказать: «Я не могу оказать милости», ибо каждый, по силе своей и по душевному устроению, может оказывать милость. Пусть только каждый постарается то доброе, которое он делает, делать разумно, как мы упоминали выше, относительно каждой добродетели. Ибо мы сказали, что кто оные совершает разумно, тот искусный художник, прочно созидающий дом свой. О сем и Евангелие говорит (Мф. 7, 24), что мудрый созидает храмину свою на камне и никакое противодействие не может поколебать ее. Бог человеколюбец да подаст нам слышать и исполнять то, что слышим, чтобы слова сии не послужили нам на осуждение в день Суда. Ибо Ему подобает слава вовеки. Аминь.

Поучение пятнадцатое. О святой Четыредесятнице

В Законе написано, что Бог повелел сынам Израилевым каждый год давать десятину из всего, что они приобретали; и делая так, они имели благословение во всех делах своих. Зная сие, святые апостолы установили и предали на помощь нам, и как благодеяние душам нашим, еще нечто большее и высочайшее, – чтобы мы отделяли десятину от самых дней жизни нашей и посвящали ее Богу: дабы и мы таким образом получали благословение на все дела наши и ежегодно очищали грехи, сделанные нами в течение целого года. Рассудив так, они освятили нам из трехсот шестидесяти пяти дней года сии семь недель святой Четыредесятницы. Таким образом отделили они сии семь недель; но со временем отцы заблагорассудили прибавить к ним и еще одну неделю: во-первых, для того, чтобы желающие вступить в подвиг поста в течение сей недели приучались и как бы приуготовлялись к оному; во-вторых, для того, чтобы почтить число дней поста Четыредесятницы, которую постился Господь наш Иисус Христос. Ибо, отняв от восьми недель субботы и воскресенья, получаем сорок дней; а пост святой Субботы почитается особенным, потому что она есть священнейшая и единственная постная из всех суббот года. А семь недель без суббот и воскресных дней составляют тридцать пять дней; потом, приложив пост святой Великой Субботы и половину Светлой и светоносной ночи, получаем тридцать шесть дней с половиной, что и составляет во всей точности десятую часть трехсот шестидесяти пяти дней года. Ибо десятая доля трехсот есть тридцать, десятая доля шестидесяти есть шесть, а десятую долю пяти составляет половина (Светлого дня). Вот, как мы сказали, тридцать шесть дней с половиной; вот, так сказать, десятина всего лета, которую, как я сказал, освятили нам святые апостолы для покаяния и очищения грехов всего года.

Итак, блажен, братия, кто хорошо и как должно сохранит себя в сии святые дни. Ибо хотя и случится ему, как человеку, согрешить по немощи или по нерадению, но вот, Бог дал сии святые дни для того, чтобы, если кто постарается со вниманием и смиренномудрием позаботиться о себе и покаяться во грехах своих, он очистился от грехов, которые сделал в продолжение всего года. Тогда душа его освободится от тяготы, и таким образом он очищенным достигнет святого дня Воскресения и неосужденно причастится Святых Тайн, сделавшись через покаяние в сей святой пост новым человеком. Таковой в радости и веселии духовном, при помощи Божией, будет праздновать всю святую Пятидесятницу; ибо Пятидесятница, как говорят отцы, есть покой и воскресение души. Сие и означается тем, что мы во всю святую Пятидесятницу не преклоняем колен. И так каждый желающий в сии дни очиститься от грехов, сделанных им в течение целого года, прежде всего должен удерживаться от множества яств; ибо безмерие пищи, как говорят отцы, рождает для человека всякое зло. Потом он должен также остерегаться, чтобы не нарушать поста без великой нужды, чтобы не искать вкусной пищи и чтобы не отягощать себя множеством пищи или пития. Ибо есть два вида чревоугодия. Первый, когда человек ищет приятности пищи и не всегда хочет есть много, но желает вкусного; и случается, что таковой, когда вкушает яства, которые ему нравятся, до того побуждается их приятным вкусом, что удерживает снедь во рту, долго жует ее и, по причине приятного вкуса, не решается скоро проглотить ее. Это называется по-гречески лемаргия – гортанобесие. Иного опять борет многоядение, и он не желает хороших снедей и не заботится о вкусе их, но хороши ли они, или нет, он хочет только есть и не разбирает, каковы они; он заботится только о том, чтобы наполнить чрево свое; это называется гастримаргия, то есть чревобесие. Скажу вам и происхождение сих названий, маргенин (margainein) – бесноваться – говорится еллинскими учеными о беснующемся, а маргос (margos) называется беснующийся. Итак, когда у кого-нибудь бывает сей недуг, то есть беснование о наполнении чрева, тогда это называется гастримаргия, от слов: margainein – беситься, и gasthr – чрево, т. е. бесноваться о чреве. Когда же беснование бывает только об угождении гортани, то это называется лемаргия от слов: laimos – гортань и margainein – беситься. И так кто желает очиститься от грехов своих, тот должен с большим вниманием остерегаться и избегать сих видов чревоугодия, ибо ими удовлетворяется не потребность тела, но страсть; и если кто предается им, то это вменяется ему в грех. Как в законном браке и блудодеянии действие бывает одно и то же, но цель составляет различие дела: ибо один совокупляется для рождения детей, а другой для удовлетворения своего сладострастия. То же можно найти и в отношении пищи: есть по потребности и есть для услаждения вкуса – дело одинаковое, а грех заключается в намерении. Есть по потребности значит, когда кто-нибудь определит себе, сколько принимать пищи в день: и если видит, что это определенное им количество пищи отяготило его, и нужно оное несколько уменьшить, то он и уменьшает его. Или, если оно не отяготило его, но и недостаточно для тела, так что надобно прибавить немного, он прибавляет несколько. И таким образом, хорошо испытав свою потребность, следует потом определенной мере и вкушает пищу не для услаждения вкуса, но желая поддержать силу своего тела. Однако и то немногое, употребляемое кем-либо в пищу, должно принимать с молитвой и осуждать себя в помысле своем как недостойного никакой пищи и утешения. Не должно также обращать внимания на то, что другие, по какой-либо случающейся потребности или нужде, бывают успокоены, чтобы и самому не пожелать покоя, и вообще не должно думать, что успокоение тела легко для души. Однажды, когда я был еще в общежитии, пошел я посетить одного из старцев – ибо там было много великих старцев – и нашел, что служащий ему брат вместе с ним вкушал пищу. Увидев это, я сказал ему наедине: «Разве ты не знаешь, брат, что сии старцы, которые, как ты видишь, вкушают пищу и делают себе по необходимости некоторое снисхождение, подобны людям, кои приобрели влагалище, и долго работая, клали заработанное в то влагалище, пока не наполнили оное. Когда же наполнили и запечатали его, то опять стали работать себе на расход и собрали еще по тысяче золотых монет, чтобы иметь откуда брать во время нужды и сохранить то, что положено во влагалище. Так и сии старцы, долго работая, собрали себе сокровища в юности своей и, запечатав оные, выработали еще немного, чтобы иметь это во время старости или немощи и брать из сего, а собранное прежде хранить сокровенным. А мы не приобрели еще и самого влагалища. Из чего же станем мы тратить?» Потому мы и должны, как я сказал, принимая пищу по телесной потребности, осуждать самих себя и почитать себя недостойными всякого утешения и даже самой монашеской жизни, и не без воздержания принимать пищу: таким образом она не послужит нам в осуждение. Сие сказали мы о воздержании чрева. Впрочем, мы не в пище только должны соблюдать меру, но удерживаться и от всякого другого греха, чтобы как постимся чревом, поститься нам и языком, удерживаясь от клеветы, от лжи, от празднословия, от уничижения, от гнева и, одним словом, от всякого греха, совершаемого языком. Также должно поститься и глазами, то есть не смотреть на суетные вещи, не давать глазам свободы, ни на кого не смотреть бесстыдно и без страха. Также и руки и ноги должно удерживать от всякого злого дела. Постясь таким образом, как говорит Василий Великий, постом благоприятным, удаляясь от всякого греха, совершаемого всеми нашими чувствами, мы достигнем святого дня Воскресения, сделавшись, как мы сказали, новыми, чистыми и достойными причащения Святых Тайн. Но сперва изыдем в сретение Господу нашему Иисусу Христу, грядущему пострадать, и с масличными и пальмовыми ветвями приимем Его, сидящего на жребяти ослем и входящего в святой град Иерусалим.

Для чего Господь воссел на жребя? Он воссел на жребя для того, чтобы душу нашу, уподобившуюся, как говорит Пророк, скотам бессловесным и несмысленным, яко Слово Божие, обратить и покорить Своему Божеству. Что означает, что Его сретают с пальмовыми и масличными ветвями? Когда кто пойдет на брань со врагом своим и возвратится победителем, то все (подданные) встречают его как победителя с пальмовыми ветвями, ибо пальмовые ветви суть символ победы. Также когда кто терпит обиды от другого и хочет обратиться к человеку, который может защитить его, то он приносит ему ветви масличные, взывая и умоляя о помиловании и подаянии помощи, ибо масличные ветви суть символ милости. Поэтому и мы встречаем Владыку нашего Христа с пальмовыми ветвями как победителя, ибо Он победил нашего врага; а с ветвями масличными, прося от Него милости, умоляя, чтобы как Он победил за нас, так и мы победили чрез Него; да явимся носящими знамения победы не только ради той победы, которую Он одержал за нас, но и ради той, которую мы одержали через Него, молитвами всех святых. Ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение вовеки. Аминь.

Поучение шестнадцатое. К некоторым келиотам, вопросившим преподобного авву Дорофея о посещении братии

Отцы говорят, что в духовной жизни пребывать в келии есть половина и посещать старцев также половина. Сие изречение значит, что и в келии, и вне келии нам равно нужно внимание, и нужно знать, для чего должны мы безмолвствовать у себя в келии, и для чего должны ходить к отцам и братиям; ибо кто не упускает из виду этой цели, тот и старается поступать так, как учат отцы. А именно: когда он пребывает в келии, он молится, поучается в Св. Писании, занимается немного рукоделием и по силе своей печется о помыслах своих. Когда же идет куда-нибудь, он замечает за собой и рассматривает свое устроение: получает ли он пользу от встречи с братиями, или нет? И может ли без вреда возвратиться в свою келию? И если видит, что он в чем-либо потерпел вред, то познает из сего свою немощь; видит, что еще ничего не приобрел от безмолвия, и смирившись, возвращается в свою келию, каясь, плача и молясь Богу о немощи своей и, таким образом, снова пребывает в келии и внимает себе. Потом опять идет к людям и наблюдает за собой, побеждается ли он тем, чем побеждался прежде, или другим чем-либо. Итак, снова возвращается в келию свою и делает опять то же самое: плачет, кается и молит Бога о своей немощи; ибо келия высит, а люди искушают. Посему хорошо сказали отцы, что пребывать в келии есть половина, а посещать старцев – другая половина. Так и вы, братия, когда ходите друг к другу, должны знать, для чего вы выходите из келии, и не выходить куда-либо нерассудно без цели; ибо кто без цели предпринимает путь, тот, по словам отцов, напрасно будет трудиться.

И так каждый, делающий что-нибудь, должен непременно иметь цель и знать, для чего он это делает. Какую же цель должны мы иметь в виду, когда посещаем друг друга? Во-первых, мы должны посещать друг друга по любви; ибо сказано: «Видев брата твоего, ты видел Господа Бога твоего». Во-вторых, для того, чтобы услышать слово Божие, потому что во множестве братии всегда больше поведается слово Божие; ибо часто, чего не знает один, то знает другой, и первый, спрашивая его, также узнает это. Наконец для того, чтобы узнать, как я сказал прежде, свое душевное устроение. Например, если кто идет, как иногда случается, вкушать пищу с другими, то он должен замечать за собой и смотреть: как скоро будет предложена хорошая пища, которая ему нравится, может ли он удержаться и не взять от нее? Старается ли он также не обидеть брата своего и не взять больше его, или, когда предложено будет что-нибудь разрезанное на части, то не старается ли он взять большую часть, а другому оставить меньшую? Ибо случается, что иной не стыдится даже протянуть руку и положить меньшую часть брату, а большую взять себе. Какая может быть разница между большей частью и меньшей? Велика ли она? И за такую маловажную вещь иной обижает брата своего и согрешает. Он должен также замечать, может ли он удержаться от многих снедей и, находя их, не предаваться многоядению, как это иногда случается. Замечать также, удерживается ли он от дерзости и не огорчается ли, когда видит, что другого брата предпочитают ему и более его успокаивают. Если видит, что кто-нибудь слишком свободно обращается с другими, или много говорит, или делает что-либо неприличное, то не замечает ли он за ним и не осуждает ли его; или он не заботится о сем и не обращает на это внимания, но более смотрит на благоговейных и усердных? И старается ли он поступать так, как говорят об авве Антонии, который, когда приходил к кому-нибудь, то замечал только то, что имел каждый хорошего, заимствовал сие от него и усваивал себе. От одного заимствовал кротость, от другого смирение, от иного безмолвие и таким образом совмещал в себе добродетели каждого из них. Так должны поступать и мы и для этого посещать других; а когда возвращаемся в келии наши, должны испытывать себя и узнавать, от чего мы получили пользу, или от чего вред. И за то, в чем мы были сохранены, должны возблагодарить Бога, сохранившего нас от вреда; а в чем согрешили, покаемся, будем плакать и рыдать о устроении души нашей. Ибо каждый получает вред или пользу от своего душевного устроения, и никто другой не может повредить ему. Но если мы и получаем вред, то вред сей происходит, как я сказал, от устроения души нашей: ибо мы можем от всякого дела, как я всегда говорю вам, если захотим, получить и пользу и вред. И скажу вам пример, дабы вы узнали, что это действительно так. Положим, что кому-нибудь случилось стоять ночью на некотором месте, – не говорю, чтобы то был монах, но кто-нибудь из городских жителей. И вот мимо него идут три человека. Один думает о нем, что он ждет кого-нибудь, дабы пойти и соделать блуд; другой думает, что он вор; а третий думает, что он позвал из ближнего дома некоего друга своего и дожидается, чтобы вместе с ним пойти куда-нибудь в церковь помолиться. Вот трое видели одного и того же человека, на одном и том же месте, однако не составили о нем сии трое одного и того же помысла; но один подумал одно, другой другое, третий еще иное, и, очевидно, что каждый сообразно со своим устроением. Ибо как тела черножелчные и худосочные каждую пищу, которую принимают, претворяют в худые соки, хотя бы пища была и полезная, но причина сего заключается не в пище, а в худосочии, как я сказал, самого тела, которое по необходимости так действует и изменяет пищу, сообразно со своей недоброкачественностью; так и душа, имеющая худой навык, получает вред от каждой вещи, и хотя бы вещь сия была полезная, душа получает вред. Представь себе сосуд с медом; если кто-нибудь вольет в него немного полыни, то не испортит ли эта малость всего меда в сосуде и не сделает ли всего меда горьким? Так поступаем и мы: примешиваем немного собственной нашей горечи и уничтожаем доброе ближнего, смотря на оное, сообразно с нашим душевным устроением и извращая оное по нашему собственному злонравию. А имеющий добрый нрав подобен тому, кто имеет тело добросочное; если он ест что-нибудь даже вредное, то оно сообразно с расположением его тела обращается для него в хорошие соки, и дурная пища сия не вредит ему, потому что, как я сказал, тело его добросочно и сообразно со своей доброкачественностью перерабатывает пищу. И как мы сказали о первом, что тот сообразно с дурным расположением своим и хорошую пищу претворяет в дурные соки, так и этот, по хорошему качеству своего тела, и дурную пищу претворяет в хорошие соки. Скажу вам пример для того, чтобы вы поняли это. Вепрь имеет тело весьма добросочное, а пищу его составляют: шелуха, финиковые кости, желуди и тина; и однакож, как тело его добросочно, то оно и такую пищу превращает в хорошие соки. Так и мы, если имеем добрый нрав и находимся в хорошем душевном устроении, то можем, как я сказал прежде, от каждой вещи получить пользу, хотя бы вещь сия и не совсем была полезна. И хорошо говорит Премудрый: видяй право, помилован будет (Притч. 28, 13), и в другом месте: вся противна суть мужу безумну (Притч. 14, 8).

Слышал я о некоем брате, что когда он приходил к кому-либо из братии и видел келию его невыметенной и неприбранной, то говорил в себе: блажен сей брат, что отложил заботу обо всем, или даже обо всем земном, и так весь свой ум устремил горе, что не находит времени и келию свою привести в порядок. Также если приходил к другому и видел келию его убранной, выметенной и чистой, то опять говорил себе: как чиста душа сего брата, так и келия его чиста и состояние келии согласно с состоянием души его. И никогда он не говорил ни о ком: сей брат нерадив, или сей тщеславен, но по своему доброму устроению получал пользу от каждого. Благий Бог да подаст нам благое устроение, чтобы и мы могли получать пользу от каждого и никогда не замечать пороков ближнего. Если же мы по собственной нашей греховности и замечаем или предполагаем их, то тотчас обратим помысл наш в добрые мысли. Ибо если человек не будет замечать пороков ближнего, то с помощью Божией родится в нем благость, которой благоугождается Бог. Ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение вовеки. Аминь.

Поучение семнадцатое. К наставникам в монастырях и к ученикам, как должно наставлять братию и как повиноваться наставникам

Если ты настоятель братии, пекись о них с сокрушенным сердцем и снисходительным милосердием, наставляя и обучая их добродетелям делом и словом, а более делом, потому что примеры действительнее слов. Если можешь, будь им примером и в телесных трудах; если же ты немощен, то в добром устроении душевном и в исчисленных апостолом плодах Духа: в любви, радости, мире, долготерпении, благости, милосердии, вере, кротости и воздержании от всех страстей (Гал. 5, 22, 23). За случающиеся же проступки не слишком негодуй, но без смущения показывай вред, происходящий от проступка. Если нужно сделать выговор, то обращай внимание на лицо и выбирай удобное время. Не взыскивай строго за малые проступки, как будто сам ты совершенно праведен, и не часто обличай, ибо это тягостно, и привычка к обличениям приводит в бесчувствие и небрежение. Не приказывай властительски, но со смирением, как бы советуя брату; ибо такое слово бывает удобоприемлемо и сильнее убеждает и успокаивает ближнего.

Во время же смущения, когда брат тебе сопротивляется, удержи язык твой, чтобы отнюдь ничего не сказать с гневом, и не позволяй сердцу твоему возвыситься над ним, но вспомни, что он брат твой, и член о Христе, и образ Божий, искушаемый от общего врага нашего. Сжалься над ним, чтобы диавол, уязвив его раздражительностью, не пленил его и не умертвил злопамятностью и чтобы от нашего невнимания не погибла душа, за которую Христос умер. Вспомни, что и ты побеждаешься страстью гнева, и судя по своей собственной немощи, имей сострадание к брату твоему, благодари, что нашел случай простить другого, чтобы и тебе получить от Бога прощение в больших и более многочисленных согрешениях; ибо сказано: отпущайте, и отпустят вам (Лк. 6, 37). Не думаешь ли ты, что брат твой получает вред от твоего долготерпения? Но апостол заповедует побеждать благим злое, а не злым благое (Рим. 12, 21). И отцы говорят: если ты, делая выговор другому, увлекаешься гневом, то ты исполнишь лишь свою собственную страсть; а никакой разумный человек не разрушает своего дома для того, чтобы построить дом ближнего. Когда же смущение будет продолжаться, то понудь свое сердце и помолись, говоря так: «Боже милосердый и человеколюбивый! По неизреченной Твоей благости сотворивший нас из ничего, для наслаждения Твоими благами, и кровию Единородного Сына Твоего, Спасителя нашего, призвавший нас, отступивших от Твоих заповедей. Прииди и ныне, помоги немощи нашей, и как Ты некогда запретил волнующемуся морю, так и ныне запрети возмущению сердец наших, чтобы Ты в один час не лишился нас обоих, чад Своих, умерщвленных грехом, и дабы не сказал нам: кая польза в крови моей, внегда сходити ми во истление (Пс. 29, 10), и: аминь глаголю вам, не вем вас (Мф. 25, 12); потому что светильники наши погасли от недостатка елея». И после сей молитвы, когда сердце твое укротится, тогда уже можешь разумно и со смирением сердца, по апостольской заповеди, обличать, угрожать, увещевать и с состраданием врачевать и исправлять брата, как немощный член (Гал. 6, 1; 2 Тим. 4, 2). Ибо тогда и брат, уразумев свое ожесточение, примет наставление твое с верою, и ты твоим (собственным) миром умиротворишь и его сердце. Итак, ничто да не разлучит тебя от святой заповеди Христовой: научитеся от Мене, то кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29); ибо прежде всего должно заботиться о мирном устроении так, чтобы даже под справедливыми предлогами, или ради заповеди отнюдь не смущать сердца в той уверенности, что мы все заповеди стараемся исполнять именно ради любви и чистоты сердечной. Наставляя таким образом брата, услышишь и ты оный глас: аще изведеши честное от недостойнаго, яко уста Моя будеши (Иер. 15, 19).

Если же ты бываешь в послушании, то никогда не верь своему сердцу; ибо оно ослепляется пристрастиями ветхого человека. Ни в чем не следуй своему суждению и сам ничего не назначай себе без вопрошения и совета. Не думай и не предполагай, что ты лучше и праведнее твоего наставника, и не исследывай дел его; иначе ты часто можешь обманываться и впадать в искушение; ибо сие есть обольщение лукавого, который желает воспрепятствовать совершенному по вере послушанию и лишить нас твердого спасения, от него происходящего. Поступая так, ты будешь повиноваться спокойно и безопасно, не заблуждаясь, идти путем отцов наших. Понуждай себя и отсекай свою волю во всем, и благодатью Христовой, через обучение, войдешь в навык отсечения своей воли и потом будешь делать это без принуждения и скорби; и окажется, что все будет происходить по твоему желанию. Не желай, чтобы все делалось так, как ты хочешь; но желай, чтобы оно было так, как будет, и таким образом будешь мирен со всеми. Впрочем, это относится к тому, в чем нет преступления заповеди Божией или отеческой. Подвизайся во всем укорять самого себя и разумно исполняй заповедь считать себя за ничто. И веруй, что все случающееся с нами, до самого малейшего, бывает по Промыслу Божию, и тогда ты без смущения будешь переносить все находящее на тебя.

Веруй, что бесчестия и укоризны суть лекарства, врачующие гордость души твоей, и молись об укоряющих тебя, как об истинных врачах души твоей, будучи уверен, что тот, кто ненавидит бесчестие, ненавидит смирение, и кто избегает огорчающих его, тот убегает кротости. Не желай знать пороков ближнего твоего и не принимай на него подозрений, внушаемых тебе врагом; если же они и возникают в тебе, по греховности нашей, то старайся обращать их в добрые помышления. Благодари за все и стяжи благость и святую любовь. Прежде всего будем все хранить совесть нашу во всем, в отношении к Богу, ближнему и к вещам, и прежде нежели скажем или сделаем что-нибудь, испытаем, согласно ли это с волею Божией; и тогда, помолившись, скажем или сделаем сие и повергнем немощь нашу пред Богом, и благость Его поможет нам во всем; ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение вовеки. Аминь.

Поучение восемнадцатое. К брату, проходящему келарскую службу

Если не хочешь впадать в раздражительность и злопамятность, то отнюдь не имей пристрастия к вещам и не заботься о них чересчур; но и не пренебрегай ими, как маловажными и ничтожными. А когда кто просит их у тебя, давай; если же он случайно, или по небрежению разобьет или потеряет что, не скорби. Впрочем, ты должен так поступать не по нерадению о монастырских вещах, ибо ты обязан всей силой и со всяким старанием заботиться о них, но из желания охранять себя от смущения и споров, постоянно являя пред Богом посильное твое старание. Достигнуть же сего ты можешь только тогда, когда будешь распоряжаться монастырскими вещами не как своими собственными, но как вещами, принесенными Богу и только вверенными твоему попечению. Ибо первое располагает нас к тому, чтобы не иметь пристрастия к вещам, а второе к тому, чтобы не пренебрегать ими. Если же ты не имеешь в виду сей цели, то будь уверен, что не перестанешь подвергаться смущению и смущать себя и других.

Вопрос. Мысль моя радуется сим словам и желает, чтобы это было так; но почему же я оказываюсь неготовым во время надобности?

Ответ. Потому что не всегда в этом поучаешься. Если хочешь иметь эти мысли в нужное время, то поучайся в них всегда, постоянно следуй им и веруй Богу, что ты преуспеешь. Молитву растворяй поучением в Божественном Писании. Больным угождай, главное для того, чтобы чрез это приобрести милосердие, как я часто говорил; притом же, когда и ты заболеешь, то Бог воздвигнет человека, который послужит тебе; ибо Он сказал: в нюже меру мерите, возмерится вам (Мф. 7, 2). Если же постараешься исполнить дело, по силе твоей и по совести, то ты должен знать и удостоверить себя, что ты еще не уразумел истинного пути, а потому и обязан без смущения и без скорби, но с радостью принимать, когда услышишь, что ты согрешил в том, что, по твоему мнению, сделал ты по совести: ибо суждением тех, которые разумнее тебя, все недостаточное исправляется, а хорошо исполняемое становится тверже. Постарайся преуспеть, чтобы, когда случится скорбь, или телесная, или духовная, ты мог бы перенести ее без печали, без отягощения и с терпением. Когда услышишь, будто ты сделал то, чего ты не делал, то не удивляйся сему и не огорчайся; но тотчас со смирением поклонись сказавшему тебе сие, говоря ему: «Прости меня и помолись о мне», и потом молчи, как заповедали отцы. А когда он тебя спросит, правда ли это или нет: тогда поклонись со смирением и скажи по истине, как было дело; а сказав, опять поклонись со смирением, говоря: «Прости меня и помолись за меня».

Вопрос. Что мне делать? Я не всегда бываю в одном и том же расположении при встрече с братиями.

Ответ. Ты еще не можешь быть в одном и том же расположении при встрече с братиями; однако старайся не соблазниться в чем-либо, никого не судить, не порицать, не замечать за словами, делами или движениями брата, которые не приносят тебе пользы, но лучше старайся из всего извлекать себе назидание. Не желай тщеславно выказать себя ни в слове, ни в деле. Приобрети умеренность в пище и в словах твоих даже до малости. Знай, что кто бывает борим каким-нибудь страстным помыслом, или скорбит от оного и не исповедует его, тот сам укрепляет его против себя, то есть подает помыслу силу более бороть и мучить его. Если же он станет бороться и сопротивляться помыслу своему и сделает противное ему, то, как мы часто говорили, страсть ослабевает и не имеет сил бороть его и наносить ему печали; и таким образом, мало-помалу, подвизаясь и получая помощь от Бога, он преодолеет и самую страсть. Бог да покроет нас молитвами всех святых. Аминь.

Вопрос. Почему сказал авва Пимен, что бояться Бога, молиться Богу и делать добро ближнему суть три главные добродетели?

Ответ. О том, чтобы бояться Бога, старец сказал потому, что страх Божий предшествует всякой добродетели, ибо начало премудрости страх Господень (Пс. 110, 10); и без страха Божия никто не может совершить ни добродетели, ни чего-либо благого; ибо страхом Господним уклоняется всяк от зла (Притч. 15, 27). А что должно молиться Богу, он сказал потому, что человек (сам собою) не может ни приобрести добродетели, ни сделать что-нибудь благое, как я уже заметил, хотя бы он стал стараться о сем, по страху Божию; но ничто не совершается без помощи Божией; и так непременно нужны и наше старание, и помощь Божия. Поэтому человек всегда должен молиться Богу и просить Его помочь ему и споспешествовать ему во всяком деле. А благотворить ближнему есть дело любви. Так как боящийся Господа и молящийся Богу приносит пользу только себе одному, а всякая добродетель усовершается любовью к ближнему, потому старец и сказал, что должно делать добро ближнему. Итак, кто боится Бога и молится Ему, тот должен приносить пользу и ближнему и делать ему добро; ибо сие, как я сказал, есть любовь, которая составляет совершенство добродетелей, как говорит святой апостол (Рим. 13, 10). Богу нашему слава во веки веков. Аминь.

Поучение девятнадцатое. Различные краткие изречения

Авва Дорофей говорил, что полагающемуся на свой разум или на свое суждение невозможно повиноваться, или последовать доброму делу ближнего.

Говорил также: будучи страстными, мы отнюдь не должны веровать своему сердцу; ибо кривое правило и прямое кривит.

Говорил также: кто не презрит всех вещей, славы и телесного покоя, а вместе с тем и самооправдания, тот не может ни отсечь своих пожеланий, ни избавиться от гнева и скорби, ни успокоить ближнего.

Говорил также: не великое дело не судить того, или сострадать тому, кто находится в скорби и покоряется тебе; но велико – не судить того, кто тебе противоречит, не мстить ему по страсти, не соглашаться с осуждающим его и радоваться вместе с предпочтенным тебе.

Еще сказал: не требуй любви от ближнего, ибо требующий ее смущается, если ее не встретит; но лучше ты сам покажи любовь к ближнему и успокоишься и таким образом приведешь и ближнего к любви.

Еще сказал: кто совершит дело, угодное Богу, того непременно постигнет искушение; ибо всякому доброму делу или предшествует, или последует искушение; да и то, что делается ради Бога, не может быть твердым, если не будет испытано искушением.

Еще сказал: ничто так тесно не соединяет людей между собой, как то, когда они сорадуются друг другу в одном и том же и имеют одинаковый образ мыслей.

Еще сказал: не презирать даяния ближнего есть дело смиренномудрия; и должно принимать оное даяние с благодарностью, хотя бы оно и было мало и незначительно.

Еще сказал: если мне встретится какое-либо дело, то мне приятнее поступить по совету ближнего, хотя бы случилось испортить оное по его совету, нежели и хорошо исполнить дело, последовав своей воле.

Еще сказал: во всяком деле хорошо самому заботиться о том немногом, в чем нуждаешься, ибо не полезно по всему быть успокоенным.

Еще сказал: при всяком случившемся со мной деле я никогда не желал ограждать себя человеческой мудростью; но, что бы то ни было, я всегда делаю по силе моей и все предоставляю Богу.

Еще сказал: кто не имеет своей воли, тот всегда исполняет свое желание. Поелику таковой не имеет своего желания, то, что бы ни случилось с ним, он всем бывает доволен, и так оказывается, что он всегда исполняет свои желания; ибо он не хочет, чтобы дела исполнились так, как он желает, но хочет, чтобы они были, как будут.

Еще сказал: неприлично кому-либо исправлять брата в то самое время, когда он согрешает против тебя; да и в другое время не должно делать сего для того, чтобы мстить за себя.

Говорил также: любовь по Богу сильнее естественной любви.

Говорил также: не делай зла даже и в шутку; ибо случается, что иной сначала шутя делает злое, а после и нехотя им увлекается.

Говорил также: должно желать избавиться от страсти не для того, чтобы избежать происходящей от нее скорби, но по совершенной ненависти к ней, как сказано: совершенною ненавистию возненавидехя, во враги быша ми (Пс. 138, 22). Говорил также: невозможно кому-либо разгневаться на ближнего, если он сердцем своим сперва не вознесется над ним, если не уничижит его и не сочтет себя высшим его.

Говорил также: признаком того, что кто-либо добровольно исполняет страсть, служит его смущение в то время, когда его обличают или исправляют в ней. А без смущения переносить обличение, то есть вразумление, есть признак того, что кто-либо был побежден страстью, или исполнял ее по неведению. Богу же нашему подобает слава во веки веков. Аминь.

Поучение двадцатое. Изъяснение некоторых изречений святого Григория, которые поются с тропарями на Святую Пасху

Приятно мне говорить вам, хотя несколько, о песнопениях, которые мы поем, чтобы вы наслаждались не одними звуками, но и самый ум ваш равномерно воспламенялся силою слов. Итак, что мы пели ныне? «Воскресения день! Да принесем самих себя в жертву». Древле сыны Израилевы в праздники или торжества приносили Богу дары по Закону, то есть жертвы, всесожжения, начатки и т. п. Потому святой Григорий учит и нас подобно им праздновать Господу и возбуждает нас, говоря: «Воскресения день» вместо: день святого праздника! День Божественного торжества! День Пасхи Христовой! – что же значит «Пасха Христова»? Пасху совершили сыны Израилевы, когда выходили из Египта; ныне же Пасху, к празднованию которой побуждает нас святой Григорий, совершает душа, исходящая из мысленного Египта, то есть греха. Ибо когда душа переходит от греха к добродетели, тогда совершает она Фасех Господу, как сказал Евагрий: Пасха Господня есть переход от зла к добру. Итак, ныне Пасха Господня – день светлого праздника, день Воскресения Христа, распявшего грех, за нас умершего и воскресшего. Принесем же и мы Господу дары, жертвы, всесожжения не бессловесных животных, которых Христос не хощет, ибо жертвы и приношения бессловесных не восхотел ecu, и о всесожжении тельцов и овнов не благоволил (Пс. 39, 7). И Исайя говорит: что Ми множество жертв ваших, глаголет Господь и проч. (Ис. 1, 11). Но так как Агнец Божий заклан был за нас, по словам апостола, сказавшего: Пасха наша за ны пожрен бысть Христос (1 Кор. 5, 7), да возмет грех мира, и клятва о нас бысть (Гал. 3, 13), как написано: проклят всяк, висяй на древе (Втор. 21, 23), да искупит нас от клятвы законныя, и да всыновление восприимем (Гал. 3, 13; 4, 5), то и мы должны принести Ему некий благоугодный дар.

Какой же дар или какую жертву должны мы принести Христу в день Воскресения, чтобы это было Ему благоугодно, поелику Он не хочет жертвы бессловесных животных? Тот же святой научает нас опять и сему, ибо сказав: «Воскресения день», он прибавляет: «Да принесем самих себя». Так и апостол говорит: представите телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови, словесное служение ваше (Рим. 12, 1). А как должны мы принести тела свои Богу в жертву живую и святую? Не исполняя более воли плоти и помыслов наших (Еф. 2, 3), но поступая по духу и похотей плотских не исполняя (Гал. 5, 16); ибо сие значит: умерщвлять уды наша, яже на земли (Кол. 3, 5). Это и называется жертвою живою, святою и угодною Богу. Почему же сие называется жертвою живою? Потому, что бессловесное животное, приводимое на жертву, когда закалается, умирает; а святые, принося себя в жертву Богу, живые закалаются ежедневно, как говорит Давид: Тебе ради умерщвляемы весь день, вменихомся, яко овцы заколения (Пс. 43, 23). Вот что значат слова святого Григория: «Принесем самих себя, то есть принесем в жертву самих себя; будем умерщвлять себя весь день, как и все святые умерщвляли себя ради Христа Бога нашего, умершего за нас». Как же они умерщвляли себя? – Не любя мира, ни яже в мире (1 Ин. 2, 15), как сказано в соборных Посланиях, но отвергшись похоти плотской и похоти очей и гордости житейской, то есть сластолюбия, сребролюбия и тщеславия, и взяв крест, последовали Христу и распяли мир себе и себя миру (Гал. 6, 14). О сем-то говорит апостол: а иже Христовы суть, плоть распята со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24). Вот как умерщвляли себя святые. Как же они приносили себя в жертву? Живя не для себя, но поработив себя заповедям Божиим и оставив свои пожелания ради заповеди и любви к Богу и ближнему, как сказал святой Петр: се, мы оставихом вся и вслед Тебе идохом (Мф. 19, 27). Что он оставил? Разве у него были деньги или имения, золото или серебро? У него была сеть, да и та ветхая, как сказал святой Иоанн Златоуст. Но он оставил, как упомянуто, все, то есть: все свои пожелания, всякое пристрастие к миру сему; так что если бы он имел имения или богатство, то он очевидно презрел бы и их и, взяв крест, последовал бы Христу, по сказанному: живу же не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20). Вот как святые приносили себя в жертву! Они умерщвляли в себе, как мы сказали, всякое пристрастие и собственную волю и жили для одного Христа и Его заповедей. Так и мы принесем в жертву самих себя, как учит святой Григорий; ибо нас хощет Бог, мы – «стяжание самое драгоценное пред Богом». Поистине человек драгоценнее всех видимых тварей, ибо Создатель привел их в бытие словом Своим, сказав: да будет сие, и быстъ; и опять: да произрастит земля то и то, и быстъ; да изведут воды и т. п. (Быт. 1, 3, 11, 20). Человека же Бог создал Своими руками и украсил его; а все другое устроил для служения ему и успокоения его, поставленного царем над всем сим; и даровал ему в наслаждение сладость рая, а что еще удивительнее, – когда человек лишился всего этого через грех свой, Бог опять призвал его кровью Единородного Сына Своего. Человек есть стяжание самое драгоценное, как сказал святой, и не только самое драгоценное, но и самое свойственное Богу, ибо Он сказал: сотворим человека по образу и по подобию Нашему. И еще: сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его, и вдуну в лице его дыхание жизни (Быт. 1, 26, 27; 2, 7). И Сам Господь наш, пришед к нам, воспринял образ человека, тело и душу человеческие, и одним словом, по всему, кроме греха, сделался человеком, так сказать, усвоив Себе этим человека и сделав его Своим. Итак, хорошо и прилично сказал святой, что «человек есть стяжание самое драгоценное». Потом, говоря еще яснее, прибавляет: «Воздадим Образу сотворенное по образу». Как же это? – Научимся сему от апостола, который говорит: Очистим себе от всякия скверны плоти и духа (2 Кор. 7, 1). Соделаем образ наш чистым, каким мы и приняли его, омоем его от скверны греха, чтобы обнаружилась красота его, происходящая от добродетелей. О сей-то красоте молился и Давид, говоря: Господи, волею Твоею подаждь доброте моей силу (Пс. 29, 8). Итак, очистим в себе образ

Божий; ибо Бог требует его от нас таким, каким даровал его, не имеющим ни пятна, ни порока, ни чего-либо такового (Еф. 5, 27). Воздадим Образу сотворенное по образу, познаем свое достоинство; познаем, каких великих благ мы сподобились; вспомним, по чьему образу мы сотворены; не забудем великих благ, дарованных нам от Бога единственно по благости Его, а не по нашему достоинству; уразумеем, что мы сотворены по образу создавшего нас Бога. «Почтим Первообраз». Не будем оскорблять образа Божия, по которому мы созданы. Кто, желая написать изображение царя, осмелится употребить на оное дурную краску? Не обесчестит ли он сим царя и не подвергнется ли наказанию? Напротив, он употребляет для сего дорогие и блестящие краски, достойные царского изображения; иногда же прилагает и самое золото к изображению царя и старается все одежды царские, если возможно, представить на изображении так, чтобы, видя изображение, объемлющее все отличительные черты царя, думали, что смотрят на самого царя, на самый подлинник, ибо изображение величественно и изящно. Так и мы, созданные по образу Божию, не будем бесчестить своего Первообраза, но сделаем образ свой чистым и славным, достойным Первообраза. Ибо, если обесчестивший изображение царя видимого и подобострастного нам, бывает наказан, то что должны потерпеть мы, пренебрегающие в себе Божественный образ и возвращающие, как сказал святой, образ нечистым? Итак, «почтим Первообраз», – уразумеем силу таинства и то, за кого Христос умер. Сила таинства смерти Христовой такова: поелику мы грехом утратили в себе образ Божий и потому через падение и грехи соделались мертвыми, как говорит апостол (Еф. 2, 1), то и Бог, сотворивший нас по образу Своему, умилосердившись над Своим созданием и Своим образом, нас ради сделался человеком и подъял смерть за всех, чтобы нас умерщвленных возвести к жизни, которую мы потеряли за свое преслушание, ибо Он восшел на святой крест и распял грех, за который мы изгнаны были из рая, и пленил плен, как сказано в Писании (Пс. 67, 19; Еф. 4, 8). Что значит: пленил плен? – То, что по преступлении Адамовом враг пленил нас и держал в своей власти, так что души человеческие, исходившие тогда из тела, отходили в ад, ибо рай был заключен. Когда же Христос восшел на высоту Святого и Животворящего Креста, то Он Своею Кровью избавил нас из плена, которым пленил нас враг за преступление, то есть опять исхитил нас из руки врага и, так сказать, обратно пленил нас, победив и низложив пленившего нас, потому и говорится в Писании, что Он пленил плен. Такова сила таинства; для того умер за нас Христос, чтобы, как сказал святой, нас умерщвленных возвести к жизни. И так мы избавились от ада человеколюбием Христовым, и от нас зависит идти в рай, ибо враг уже не насилует нас, как прежде, и не содержит нас в рабстве; только позаботимся о себе, братия, и сохраним себя от действительного греха. Ибо я прежде много раз говорил вам, что всякий грех, исполненный на деле, опять порабощает нас врагу, поелику мы сами добровольно низлагаем себя и порабощаем ему. Не стыд ли это, и не великое ли бедствие, если мы после того как Христос избавил нас от ада Своей Кровью, и после того как мы все сие слышим, опять пойдем и ввергнем себя в ад? Не достойны ли мы в таком случае еще сильнейшего и жесточайшего мучения? Человеколюбец Бог да помилует нас и подаст нам внимание, чтобы мы могли разуметь все сие и помогать самим себе, дабы обрести нам хотя малую милость.