Творения. Том 1: Нравственно-аскетические творения

28. [Col. 272] Но недолго он безумствовал, ибо скоро Божественный суд, постигнув его со всем войском, низложил и его в чужой стране. Именно, предприняв поход против скифов, безрассудный Никифор делается там жертвою неприятельской руки, дабы, как я думаю, и из этого ясно открылось, что борьба богоносного отца нашего за истину не была тщетная и необдуманная, но засвидетельствованная Богом и прежде, и теперь и потому твердая. Так пал несчастный царь, сделавшись предметом великого позора, а Римскую империю подвергнув очень большому посрамлению; и исполнилось на нем предсказание пророка Осии: и доме царев, внушите, понеже к вам есть суд: яко пругло бысте стражбе, и якоже мрежа распростерта на итавирии, юже ловящии лов поткнуша; падутся князи их ради ненаказания языка своего. Сие ругание их в земли Египетстей. В недре их, понеже преступиша завет Мой и на закон Мой нечествоваша (Ос. 5:1–2; 7:16; 8:1). Стоит прибавить к сказанному, что это предсказал ему и великий Феодор. Именно, когда кесарь Никифор, превозносясь гордостью по наущению своих приближенных и по своему природному расположению, возымел неудержимое желание идти против скифов, то, вызвав святого отца нашего Феодора в одно из пригородных мест, убеждал и принуждал его при посредстве некоторых вельмож согласиться, наконец, на сделанное им послабление [в деле Иосифа]. Преподобный же, как бы вдохновенный Духом, отвечает ему следующее: «Тебе следовало бы раскаяться в твоих делах, а не прилагать еще влечения и нас к той же погибели; но так как ты, не принимая такого совета, отправляешься отсюда, то вот что говорит Господь Вседержитель: не возвратишися путем, имже шел еси ныне туда (3 Цар. 13:9)». И действительно, после того как этот непослушный царь, по пророчеству богоносного пастыря нашего, лишился жизни в Болгарской стране и сын его Ставракий, едва возвратившись оттуда раненым в столицу и царствовав всего два месяца, умер, тогда зять этого последнего по сестре, соименный Архангелу, бывший в чине куропалата[514 - См. примеч. 2 на с. 136. – Ред.], наследовал царскую власть. Этот Михаил, христианнейший и верный о Господе, тотчас вызывает из ссылки великого Феодора и бывших с ним; повелевает освободить и учеников его, содержавшихся под стражею в монастырях, и становится вместе с папою древнего Рима христоподражательным ходатаем и посредником между разногласными; оба они содействуют – один увещательными письмами, [Col. 273] а другой личным собеседованием и убеждением – благопристойному единодушному соединению святейшего патриарха и достоуважаемого отца нашего, отлучив от священнослужения дерзкого совершителя прелюбодейного союза согласно с произнесенным над ним прежде приговором приснопамятного и великого Тарасия. Таким образом, благодатию и человеколюбием Христа, благого Бога нашего, по устранении соблазнов опять настал прочный мир в Его святейшей Кафолической Церкви.

Возвращение из второго изгнания

29. Итак, отец наш Феодор по возвращении в свою Студийскую обитель и по стечении туда рассеянных питомцев его с всесвященным патриархом соблюдал самое дружественное согласие и единодушие, а ученикам своим преподавал обычное назидание, исправляя нравы их словом учения до степени совершенного послушания и прившедшую к ним от времени нечистоту самолюбия тщательно очищая губкою вразумления; и таким образом слово Божие опять преуспевало и общество учеников улучшалось и весьма умножалось. Тогда это прекрасное место поистине было подобно разнообразному и цветущему саду, содержащему в себе всякого рода разумные растения, на которых с пользою красовались всякого рода познания, как бы зрелые плоды; ибо, вместе с высоким общежительным благочестием и надлежащим деятельным любомудрием, иноки не оставались несведущими и в словесных науках, но с любовию занимались изучением грамматики, которою занимающиеся научаются правильно писать и приобретают навык к чтению, также философскими упражнениями и усвоением наизусть отеческих мыслей, при помощи которых они могли опровергать пустословные нелепости всякой ереси, пользуясь истинными суждениями и умозаключениями. Из них выходили очень умные писцы и певцы, составители кондаков и других песнопений, стихотворцы и отличнейшие чтецы, знатоки напевов и писатели стихир о Христе. Равным образом они занимались и почти всеми простонародными ремеслами: ткачи и портные, сапожники и делатели палаток, художники мелких вещей и строители домов, сплетатели корзин и производители изящных работ, делатели утвари посредством огня и железа находились в этом земном небе; и все они благочинно и стройно сидели на местах в своих мастерских, соединяя с делом рук пение божественных песней Давида. Подлинно, тогда можно было видеть цветущий виноград Господа Саваофа, покрывший сению своею горы мирского владычества, и разумные ветвия его, поднявшиеся выше кедров Божиих, и розги его простертыя до моря и даже до рек отрасли его (Пс. 79:9-12); ибо некоторые из преуспевших в подвигах добродетели и до преклонного возраста пользовавшихся превосходными наставлениями его, отправившись на чужбину по поводу вышесказанного смятения, [Col. 276] после освобождения своего из заключения или еще прежде того рассеялись по разным странам поднебесной и, поселившись там, основали при помощи Святого Духа прекрасные монастыри, которые доныне носят название студийских[515 - Лерой пишет о пяти обителях, которые входили в содружество студийских монастырей. Это Студийский монастырь в Константинополе, Саккудион, монастырь «Чистых», монастырь св. Христофора, Трипилиены или «Трехвратный» (расположен был, возможно, на Олимпе в Малой Азии). (TSGC. P. 72–73). – Ред.].

Студийская обитель – земное небо

30. Когда паства Христова так благоденствовала и Церкви Божии прекрасно руководствовались православными догматами веры и умножались, явился злейший кабан, вырвавшийся из леса армянского племени, и стал опустошать ее, как дикий вепрь. Именно: Лев, стратиг востока, нарушив пределы долга, подкупил бывшее под его начальством войско и, привлекши предводителей его на свою сторону обещаниями высших почестей, производит возмущение против христолюбивого царя Михаила; прибыв во Фракийские области недалеко от столицы, он со стороны Македонского охранного войска провозглашается августом; отправившись оттуда, вступает в столицу, не встречая никакого противодействиия, и – иконоборец открыто провозглашается императором при содействии своих телохранителей. Таким образом, захватив царскую власть, этот дерзкий фракиец, совершенно прикрывавший себя покровом лицемерия (ибо не ложен сказавший: «Армян я считаю не простыми людьми, но весьма скрытными и коварными»[516 - Ср.: Свт. Григорий Богослов. Слово 43, 17 // Свт. Григорий Богослов. Творения. Т. 1. С. 519. – Ред.] [св. Григорий Богослов]), в начале своей тирании, не скажу – царствования, притворяется благочестивым; потом, овладев государственными делами по своему желанию, сбрасывает маску лицемерия и бесстыдно обнаруживает сокровенную болезнь своего порочного сердца, оказывая себя преемником пагубного неистовства Константина Копронима, его ненависти к Богу и вражды ко Христу и утверждая, что не должно принимать икон Христа и непорочно родившей Его святой Приснодевы и прочих праведных и преподобных, как будто эти изображения подобны идолам.

Лев Армянин

31. Не разумел он, безумный, что и изображения тех первообразов, которые противоположны по существу своему, очевидно получают противоположные названия, и когда мы берем названия первообразов хороших, то они непременно исключают собою названия первообразов худых. Так точно и их изображения, сходные с первообразами по единству наименования, заимствуют и названия от них, от хорошего хорошее и от худого худое. Поэтому если Господь и Бог наш Иисус Христос был истребителем многобожного идольского заблуждения, то очевидно, что и славное изображение Его чуждо подозрения в том, что это – идол; изображение хорошего первообраза не может быть виновником зла и наоборот, [Col. 277] ибо изображение первообразов, противоположных по естественным свойствам, сообщает, в свою очередь, и соответственное имя и действие их произведению. Так огонь никогда не может принять свойства охлаждать и мед не станет производить горечи в употребляющем его. Поэтому никто из имеющих смысл и благоразумие не может приписывать предметам противоположные свойства и никогда не станет признавать противоположные предметы причиною друг друга. Можно также и по самому словопроизводству усмотреть несходство и различие их. Идол называется этим именем как вид обмана (????? ?????), ибо ложное многобожное идолослужение поистине есть обман и обольщение, удаляющее от истинного по существу Бога и противопоставляющее тварь создавшему ее Владыке; поэтому здравомыслящие не назовут такой вещи иконою, и я не могу понять, как могут быть тождественными идол и икона. Икона называется так по сходству (?? '????????) с первообразом, священною – от священного, святою – от святого; и она имеет такое сходство с ним, что отождествляется с изображаемым предметом и по названию. Часто, видя на стенной живописи изображения дерев или птиц, мы не говорим, что это изображение пальмы или что видимое нами есть изображение журавля, но, хотя они суть изображения, мы, однако, говорим: это пальма и журавль. Так точно и видя изображение креста, мы называем его крестом; равным образом и по отношению к иконам святых или иных предметов именно икона Христа называется Христом, по сходству; икона святого Георгия, например, называется святым Георгием, подобно тому как изображение царя называется царем, не различаясь от того, чье оно изображение, ничем, кроме тождества по существу.

Отличие икон от идолов

32. Но свирепый и тупоумный Лев, не знавший ничего такого, нашедши сосуды гнева совершены в погибель (Рим. 9:22) – [в лице] некоторых сверстников распутных, праздных, привыкших к порокам, поистине развратителей юношества, заботившихся о телесной красоте и угождавших его желаниям, развращается вместе с ними и чрез них предлагает всем нечестивое и богопротивное учение; между ними был как бы другой Ианний, а не Иоанном называться достойный (2 Тим. 3:8), устремившийся первым в этот лабиринт, сын земли, происходивший из Ассирии, говоривший басни, а не истину, новый пустослов, справедливо названный Леканомантом[517 - Род волшебников.], сведущий более других в грамматике, злейшее бесовское орудие нелепейшего из всех пустословий, человек нечестивейший и способный приводить в смятение великие дела[518 - Речь идет об Иоанне Грамматике. – Ред.]. И сначала царь непосредственно приступает к твердейшему и соименному победе столпу православной веры[519 - Речь идет о свт. Никифоре, патриархе Константинопольском. – Ред.] и испытывает образ его мыслей, [Col. 280] чтобы сделать его боязливым и безгласным пред своими единомышленниками, как предлагая обещания мирских благ, а не то, что свойственно живущим по Богу, так и угрожая множеством испытаний и тяжких бедствий в настоящей жизни. Но когда увидел непреклонность доблестного священноначальника и на опыте убедился, что тот стоит выше его ожиданий, то, восшедши на престол и призвав к себе окружавших святого патриарха, с высокомерием, как лев, стал изрыгать то, что было негодного и скрытого в нечестивой душе его, говоря, что служители истины и учители Божественных предметов погрешили в вере, потому надобно теперь войти в рассуждение о догматах, дабы при рассмотрении различных мнений лучшее было отделено от худшего голосом многих и получило утверждение. На это каждый из призванных отвечал императору, как приготовился, опровергая нелепые его баснословия и доказывая поклонение честным иконам свидетельствами из Писания и отеческими вероопределениями. Когда же, выслушав это, он вызвал на средину виновников зла и ревнителей лжи, предлагая, чтобы обе стороны состязались при нем о подлежащих вопросах, то отцы наши, зная неисправимость образа его мыслей, рассудили, что не следует вступать в собеседование с людьми, привыкшими заниматься шутками, особенно когда нет между ними беспристрастного судии; а пламенный столп благочестия, Феодор, видя негодование против них свирепейшего [Льва], решительно сказал ему следующее.

Именование иконы

33. «К чему и для чего ты, император, стал производить в Церкви Божией, пользующейся миром, смятение и бурю? Для чего и сам ты безрассудно стараешься среди отличного и избранного народа Господнего возращать плевелы нечестия, которые были прекрасно исторгнуты? Разве ты не слыхал блаженного апостола Павла, пишущего к Тимофею: да завещаеши не инако учити, ниже внимати баснем и родословием безконечным, яже стязания творят паче, нежели Божие строение, еже в вере (1 Тим. 1:3–4); и еще: аще ли кто инако учит и не приступает к здравым словесем и учению, еже по благоверию, разгордеся, ничтоже ведый, но недугуяй о стязаниих и словопрениих, от нихжже бывает зависть, рвение, хулы, непщевания лукава, беседы злыя растленных человеков умом и лишенных истины, непщующих приобретение быти благочестие: отступай от таковых (1 Тим. 6:3–5); и еще: сия воспоминай, засвидетелствуя пред Господем, не словопретися, ни на куюже потребу, на разорение слышащих. Скверных же тщегласий отметайся, ведый, яко раждают свары? (2 Тим. 2:14, 16, 23). [Col. 281] Согласно с этим учит и Игнатий Богоносец: «Предостерегаю вас, – говорит он, – от еретиков, этих диких зверей в образе человеческом, которых нам не должно не только принимать, но, если возможно, и сходиться с ними»[520 - Св. Игнатий Богоносец. Послание к смирнянам, 4; ср.: Послание к ефесянам, 7.]. Если же так определено и нам запрещено беседовать с нечестивыми еретиками, то кто же может заставить нас вступить в рассуждение с отвергающими уставы и правила древней веры и дерзко злоупотребляющими Божественными Писаниями к обольщению многих? Ибо якоже Ианний и Иамврий противистася рабу Божию Моисею, такоже и сии противляются истине (2 Тим. 3:8), увлекаясь собственным тщеславием и гнусным корыстолюбием, губящим многих; но не преуспеют более, как говорит Писание, безумие бо их явлено будет всем, якоже и онех бысть (2 Тим. 3:9). Даже и сегодня мы сделали не так, как бы надлежало, выступив пред тобою с некоторым осуждением их безумия; ибо обращать внимание на кого-нибудь, высказывающего противное мнениям многих, неразумно, как говорит и светская пословица[521 - Гораций. Сатира 3. Кн. I. Ст. 66.]».

Беседа преп. Феодора с Львом Армянином

34. Выслушав эти слова и пришедши в великое негодование, император сказал: «Итак, кир[522 - Т. е. господин (??????). – Ред.]-Феодор, тебе кажется, что я делаю лишнее? Ты едва не вынуждаешь меня сказать тебе действительно лишнее слово, чтобы ты уже не мог возвратиться в свой монастырь, – косвенно выразив такими словами или приговор в ссылку, или какую-нибудь смертную казнь, – но ты не вынудишь меня, – продолжал он, – действовать неосмотрительно по твоему желанию и от меня не сделаешься мучеником, приготовившись к этому; нет, хотя я и презираем вами, но незлобиво буду терпеть, если только вы не откажетесь рассуждать с отвергающими ваше мнение, противное общей вере; если же не захотите этого, то сами явно признаете себя побежденными, посему вам и необходимо будет против своей воли последовать их желаниям». Но все собрание епископов с божественным пастырем единогласно отказывается от собеседования с осужденными и говорит словами блаженного Павла: «Нам же не велико есть, да от показанных лиц истяжемся, или от человеческаго дне [суда], – от первых, как вовсе не имеющих священного сана, от последнего же потому, что ни сами себе востязуем, по чистоте нашей веры (1 Кор. 4:3)», – направляя укоризну к его лицу. [Col. 284] А так как царь не понял силы сказанного, то великий Феодор, опять взяв меч Духа, отвечает сильнее, желая обуздать дерзость того, кто поставил себя самого судьею в таком деле, и говорит: «Император, внемли тому, что чрез нас божественный Павел говорит тебе о церковном благочинии, и, узнав, что не следует царю ставить себя самого судьею и решителем в этих делах, последуй и сам, если ты согласен быть правоверным, апостольским правилам; именно, он говорит так: положи Бог в церкви первее апостолов, второе пророков, третие учителем (1 Кор. 12:28); вот те, которые устрояют и исследуют дела веры по воле Божией, а не император, ибо святой апостол не упомянул, что император распоряжается делами Церкви». На это кесарь возразил: «Итак, ты, Феодор, сегодня извергаешь меня из Церкви?» Преподобный же говорит ему: «Не я, но упомянутый невестоводитель ее и божественный апостол Павел; впрочем, если ты хочешь быть ее сыном, то ничто не препятствует: только следуй во всем духовному отцу твоему», – указав при этом правою рукою на святейшего Никифора. После таких объяснений гонитель, как бы в исступлении ума, не мог произнести ни одного здравого слова от чрезмерного бешенства, но, испустив неистовый звук, и сам вопреки приличию с криком говорит: «Ступайте вон отсюда». Тогда поборники Православия, возвратившись все вместе в патриарший дом, окружили великого подвижника благочестия Феодора, превознося его похвалами как пронзившего, при помощи Божией, силой острейших своих слов общего врага и в его лице еще более уничтожившего их противников.

Различие власти светской и церковной

35. Между тем от ипарха [префекта] города блаженные получили приказание немедленно возвратиться в свои места, а там не сметь более оставаться; непоколебимая же твердыня исповедания Феодор объявившим это отвечал: «Если отец наш и общий владыка единодушных не пригласит нас, то и без вашего приказания мы не станем делать этого; а в противном случае ваше приказание никак не будет исполнено мною, но пойду и буду говорить, что следует». Так и поступал блаженный, отвергнув всякий страх человеческий и всецело приготовившись к страданию. Именно: возвратившись в свой монастырь и утвердив учеников словами увещания к предстоящему подвигу и возбудив умы их защищать догмат православной веры до смерти и бичеваний, он чрез несколько дней опять отправился к святейшему патриарху – утешать его, впадшего в уныние по причине смятения и расстройства в Церкви, [внушая] между прочим, что за это предстоит ему от Бога величайшая слава. И говорил ли и делал ли божественный Никифор что-нибудь такое, [Col. 285] что не направлялось бы суждением Феодора и не получало бы поддержки от него, было ли то полезно по тогдашнему времени или по другой причине? Таким уважением пользовался у него божественный отец наш, что занимал после него второе место в соборе епископов, отличаемый всеми за мудрость и благочестие пред Богом. Между тем спустя немного времени приснопамятный патриарх был низведен с иерархического престола ночью в двадцатый день марта и отправлен в собственную обитель, которую сам он построил в одном из гористых мест Азии близ пролива[523 - Имеется в виду Босфор. У Гроссу мы находим название этой обители – монастырь Доброго (см.: Гроссу. Преп. Феодор Студит. С. 145). – Ред.]. Подобным образом и прочие священнослужители подверглись таким же приговорам и разосланы по разным странам и городам, а ненавистные христоборцы овладели церквами, находившиеся в них священные иконы святых – страшно и слышать! – бесстрашно ниспровергали или замазывали и замышляли тщетное и суетное против остальных питомцев Православия.

Дерзновение преп. Феодора

36. Когда наступил торжественный праздник Спасителя нашего в неделю Ваий, то отец наш Феодор, совершая обычное сретение Христа с собравшимся к нему народом, приказал братиям, несшим честные иконы, высоко поднять эти изображения и таким образом обойти прилежащий к обители виноградник, нисколько не страшась свирепствовавшего гонения на Христа. Такое действие, происходившее пред глазами нечестивых соседей и торжественно совершавшееся среди города, дошло и до слуха жестокого властителя; узнав о том и сильно возмутившись в душе, он чрез одного из вельмож объявляет священному отцу нашему: «Ты не успокаиваешься. Не сидишь молча, но выдумываешь то и другое к моему оскорблению? Знай же, что если ты не обуздаешь своего мудрования и не перестанешь впредь учить о вере, то я весьма скоро, подвергнув смертной казни, отправлю тебя к жителям ада». Выслушав это, непреклонный столп исповедания не только не ослабил своей ревности по вере, но и городских игуменов, которые собрались к нему после святого и светоносного тридневного из мертвых Воскресения Спасителя нашего Христа за советом касательно предстоявшей им надобности идти в патриарший дом[524 - Туда приглашали их иконоборцы, составившие собор под председательством нового патриарха Константинопольского Феодота (815–821 гг.). – Ред.], принял и дал им добрые и богоугодные советы; и сам сделал то же, написав к предпринимавшим исказить истину послание, которое начинается так: «Следуя Божественным заповедям и каноническим постановлениям о том, что не должно без согласия своего епископа делать и говорить что-либо, касающееся церковного благочиния, а тем более относящееся к догматическим вопросам, хотя ваша власть и раз, и дважды приглашала к тому наше смирение, мы не дерзнули прибыть и тем сделать что-нибудь вопреки узаконениям, как поставленные Божественным Духом под священною рукою святейшего патриарха Никифора» и проч. Вручив это послание двум лицам, [Col. 288] более смелым из собравшихся, он отправил их к пожелавшим христоборствовать; те, узнав смысл послания, раздражаются еще сильнее и, осыпав принесших пощечинами, с оскорблениями и бесчестием выгоняют их из зала собрания, угрожая им бедствиями всякого рода сверх прежних: они же убо идяху радующеся от лица собора, яко за имя Христово сподобишася безчестие прияти (Деян. 5:41).

Третье изгнание и тюремное заключение преп. Феодора

37. Но отец наш Феодор не переставал и после того писать письма одни за другими и возбуждать к мужеству близких и дальних, желая таким образом еще сделать себя явным пред неистовым защитником ереси и показать, как он не ставит ни во что угрозы его и не боится смерти за благочестие. Разгневавшись на это еще сильнее, злонравный Лев осуждает и его на изгнание. Священный отец наш и непостыдный проповедник Православия по получении этого вожделенного для него и давно ожидаемого приговора призывает к себе общество учеников и поставляет над ними семьдесят два начало вождя, предложив братству разделиться под их власть по добровольному избранию, и дает им заповедь, чтобы по его удалении не оставался там никто из них, хотяй истинный живот и любяй дни видети благи, как поет святой Давид (Пс. 33:13); а сам, быв взят посланным от царя, с радостью отводится в крепость, лежащую близ Аполлониева озера и называемую Метопа.

Впрочем, и там, содержимый под стражею, узник Христов не прекращал такой же богоугодной деятельности, но опять своими посланиями укреплял решившихся держаться благочестия по всей земле и ободрял ко благу. Снова узнав об этом, жестокий Лев посылает другого придворного, по имени Никита, сына Алексия, вполне благочестивого и христианнейшего, но неизвестного зверю [императору] с этой стороны, и чрез него переселяет священнопроповедника в другую крепость в Анатолийской феме, по имени Вонита, объявив чрез своих слуг приказание отцу, чтобы он ни с кем не виделся и посредством писем не учил вере. Но апостольский по уму и жизни муж отвечал следующими апостольскими словами: аще праведно есть пред Богом вас послушати паче, нежели Бога, судите: не можем бо мы, яже видехом и слышахом, не глаголати. Повиноватися подобает Богови паче, нежели человеком (Деян. 4:19–20; 5:29).

Исполняющие должное не оставляются Богом

38. Император, услышав об этом и сделав выговор христолюбивому Никите как не совершившему тогда же возмездия за его императорскую власть, посылает его вторично, приказав дать преподобномученику сто ударов ремнями. Тот, прибыв и объявив подвижнику Христову приказание императора, получает от преподобного предложение неуклонно исполнить волю властителя; но увидев, что праведник охотно и без принуждения от других приготовился к принятию ударов, боголюбивый и соименный победе (????) начальник склонился на милость, особенно когда увидел изнуренное от подвижничества обнаженное тело священного мужа. Презрев в душе своей ненавистное повеление гонителя, он берет овечью кожу и, положив ее на плечи отца, по ней наносит удары, оставшись один в келлии с приснопамятным отцом; потом, проткнув иглою руку свою до крови, окрашивает собственною кровию конец бича; затем, выйдя оттуда и тяжело дыша, он бросил его на землю, а сам, как бы утомленный, сел на приготовленном для него седалище. Увидев такую хитрость, отец наш весьма удивился вере и благоразумию этого мужа, однако, несмотря на угрозы мучителя, не переставал и после того совершать дело Господне постоянно, с пламеннейшим стремлением души, с живым сердцем и бодрым умом. Заключенный там в одном тесном жилище, он укреплял содержимых в разных местах епархий отцов и братий и духовных чад своих присущим ему боговдохновенным учением, увещевая, вразумляя, убеждая пребывать в исповедании Христовом и не унывать в настоящих страданиях за истину, а ожидать от Бога избавления, ибо не будет до конца забыт нищий ради Бога, терпение убогих не погибнет до конца (Пс. 71:13; 73:19): исполняющие должное не забываются Богом и не оставляются без Его помощи.

Таким образом многих, которые от долговременной ссылки допустили вину отступничества, он письмами своими убедил смыть такой позор с души своей, духовно приняв их после исповедания и надлежащего покаяния и присоединив к сонму гонимых ради Господа. Писал он и к четырем патриархам, с одной стороны, изображая насильственные и тяжкие действия ереси, с другой – прося оказать возможное покровительство совершавшим путь, так как и сам великий отец наш с радостью принимал приходивших к нему, ибо он любил и желал быть полезным для всех и руководить всех к богоугодной жизни. Между тем случилось следующее.

39. Один знатный клирик, происходивший из области Фракисийской, из города Маставры, отправился в страны, соседние с местностью, в которой пребывало солнце Евангелия [преп. Феодор], чтобы повидаться, по обычаю, со своими родственниками; узнав, что божественный отец наш Феодор Студит содержится там в ссылке, он, как давно слышавший об его святости, пожелал поклониться ему. Когда он исполнил желание, то, спрошенный святым, православную ли содержит веру, [Col. 292] он отвечал утвердительно и выслушал от него еще несколько совершеннейших наставлений о чистой и непорочной вере поклоняющихся Христу в честном образе всесвятой Его плоти; и таким образом, получив благословение молитв его, возвратился в свое место. Там, обращаясь с сочленами клира, он решается открыть одному из наиболее близких к нему, что он виделся со знаменитым отцом отцов Феодором и сам слушал беседу его о догматах истинной веры; затем они, согласившись не служить вместе со своим епископом, отделились от церковного с ним общения. А этот нечестивец, впоследствии узнав об отделении клириков, тотчас и немедленно отправился к военачальнику и сообщил ему обо всем вышесказанном. То был Оравий, человек поистине беззаконный и исполненный порочных дней, который и достоинство стратига получил за хуление священных икон безбожным языком своим. Он, услышав от епископа известие об учении блаженного отца нашего, прежде всего пишет стратигу восточных областей[525 - Стратиг восточных областей – здесь, по-видимому, начальник Восточной (Анатолийской) фемы. Начальники фем в VIII – середине IX в. были весьма могущественны и сосредотачивали в своих руках военную, финансовую и юридическую власть (см.: ODB. P. 1964). – Ред.], что не следует оставлять без внимания презирающих законы императора и допускать, чтобы нарушающие их проводили жизнь безнаказанно; потом и самого императора известил о происшествии с епископом и клириками. Военачальник Востока, собрав по получении письма сведения о предшествовавших обстоятельствах и страшась негодования властителя, посылает одного из служивших при нем подвергнуть священного Феодора пятидесяти ударам ремнями. Тот, прибыв на место, объявляет преподобному назначенное ему наказание; отец же наш, прославив Бога и при этом случае, охотно снимает с себя покровы тела и, выдавая себя этому человеку, говорит: «Приказанное тебе, сын, исполняй на мне». Тот, быв внезапно объят страхом при виде добровольного подвижника и оказав приличное христианам уважение рабу Божию, припадает лицом своим к ногам преподобного, испрашивая его благословения, которое достойно и получил, и затем отправился к пославшему его.

40. Когда он еще говорил и отдавал отчет в своем посольстве, является к этому же стратигу другой вестник зла от императора, по имени Анастасий, из рода Мартинакиев, человек весьма жестокий и ревностный последователь царского нечестия; он высказал немало укоризн восточному военачальнику как нерадеющему о воле императора и не повинующемуся его повелениям. Когда же этот возразил, что он посылал наказать бичеванием противящегося кесарю Феодора, то, поднявшись, сам отправился к праведнику, снял с него одежды и, не нашедши на нем никакого знака ударов, сильно и громко захохотал и сказал: «Где же недавние следы ремней?» Тогда, нанесши святому сто жесточайших ударов, как было ему приказано, заключает его в некотором тесном жилище вместе с одним из учеников его, юным по возрасту, но совершенным по уму и вере. [Col. 293] То был Николай, который и сам оказался многострадальным поборником благочестия и, отличаясь с того времени и до нас, смиренных, различными страданиями за исповедание, явился совершенным человеком Божиим в нашем поколении[526 - О нем см. примеч на с. 151. – Ред.]. Итак, заключив его вместе с подвижником Феодором, тщательно заградив дверь келлии и оставив в ней только одно отверстие для света, он приказал приставленным к ним стражам доставлять преподобным чрез это отверстие скудные средства к жизни.

41. Поступив так со святыми, нечестивец поспешно возвратился к стратигу с двумя учениками богоносного [отца] и злобно укорял его, что он не подверг преподобного бичеванию. Тот, боясь быть оклеветанным пред императором, призвал христолюбивого Феофана и пред глазами Мартинакия дал ему ремнями двойное количество ударов сравнительно с тем, сколько велел дать святому отцу; утешившись этим, надменный вельможа сел на общественных коней и скоро возвратился к пославшему его. А какие и сколь многие нужды и бедствия претерпели приснопочитаемые отцы в этом заключении, нелегко изобразить словом. Во время зимы, подвергаясь холоду, они по необходимости должны были терпеть крайний недостаток тепла, не имея облегчения в согревающем огне; во время же, противоположное зиме, палимые сильным жаром, они, казалось, переносили мучение не меньше, как от пещного пламени; притом зарождающиеся от пыли блохи немало усиливали их мучения, так как перемены одежд не было у исповедников Христовых. Кроме вышесказанного, еще и другое искушение причинил им коварный змий, всегда ненавидящий подвиги святых; он, подстрекая начальников тогдашнего времени ревностно угождать желаниям императора, внушает им сократить и самую жалкую ежедневную пищу двоих до количества, достаточного для одного. В те дни, говорят, великий Феодор сказал своему соузнику и сподвижнику Николаю: «Как вижу, сын мой, эти люди хотят умертвить нас жестокостью, с какой теперь поступают с нами; итак, возложим все наше попечение на Господа; я буду довольствоваться Божественным Причастием, доколе Христос будет подавать силу и дыхание жизни этому телу, а ты съедай принимаемую от них пищу, чтобы тебе как-нибудь спастись от угрожающей нам смерти от голода и возвестить эконому и братиям нашим о Господе мое исшествие из тела». И это действительно сбылось бы с твердым подвижником Христовым, если бы по благодати Бога, исполняющего всякое животно благоволения отверзтием промыслительной руки Своей (Пс. 144:16), один могущественный вельможа, проезжавший тем путем и узнавший об их положении, [Col. 296] не прекратил этого диавольского дела, приказав с сильною укоризною и угрозою доставлять заключенным ради Христа пищу в достаточном количестве.

42. Так целых три года телесно содержался в заключении духовно витавший в небесных созерцаниях преславный отец Феодор вместе с учеником своим и отцом нашим Николаем, перенося различные страдания, ибо кроме вышесказанных бедствий у него было еще сильное расстройство желудка. Между тем, не знаю, каким образом, попало в руки жестокого императора огласительное послание учителя вселенной Феодора, которое содержало в себе смелую беседу с гонимыми ради Господа или иным образом заключенными за благочестие Христово, также увещания к мужеству и раскрытие неправд и козней бесчестной секты иконосжигателей. Прочитав это послание, тиран рассвирепел от разгорячения крови в сердце его и, тотчас отправив грамоту к восточному стратигу с приложением послания, приказывает, чтобы он, если возможно, сам наказал изнуренного подвижника благочестия сотнею ударов ремнями, а если самому будет неудобно, то послал бы начальника воинского отряда непременно сделать это. Получив повеление, восточный стратиг – то был Кратер – поспешно отправился к преподобнейшему и, выведши обоих из темницы, показывает достоуважаемому отцу императорскую грамоту и приложенное к ней послание его и говорит ему: «Узнаешь ли это?» Когда тот признал, что это действительно его произведение, а не кого-либо другого, то приказывает раздеть сначала блаженного Николая и, довольно мучив его бичами, обращается к великому Феодору и ему весьма жестоко и бесчеловечно наносит сто ударов ремнями; потом опять переходит к юному подвижнику Николаю, принуждая его отказаться от поклонения священным иконам и от преданности своему отцу и учителю; но, увидев, что он не слушается и твердо противится его предложениям, он дал ему множество ударов бичами до крови и оставил его обнаженного страдать от холода, ибо это событие со славными мужами происходило в двадцать третий день месяца февраля. Затем нечестивый служитель низкого кесаря, заключив их опять в тесном жилище, отправился домой.

43. Между тем как это происходило с доблестными исповедниками Христовыми Феодором и Николаем в области Анатолийской, одна женщина в Опсикийской феме, одержимая прорицательными духами, стала по обычаю подвергаться их действию и перед присутствовавшими говорит к гнездившимся в ней бесам: «Злой Лев мой теперь опять послал связку бичей к Феодору, чтобы терзать ими плоть его; поспешите же и посмотрите, что будет, и скоро принесите мне ответ; впрочем, не входите в его келлию, [Col. 297] чтобы этот огненноустый и пламенноустый не обжег вас, но, оставаясь вне, посмотрите, что будет». Потом чрез два или три часа опять стала пустословить и говорить сама с собою: «Что это? Ничего не случилось, чего мы хотели? Я знала, что серый плащ опять прикроет плечи его и не даст ему почувствовать боль от ударов». От этого жесточайшего бичевания великий подвижник исповедания Христова Феодор, говорят, едва не умер, ибо рубцы, воспалившиеся и обратившиеся в страшнейшие язвы, и загнившие куски тела почти не давали ему возможности перевести дух, чтобы придать силы терпению или погрузиться в глубокий сон, который облегчил бы боли, причиняемые ему воспалением, или получить хороший аппетит к принятию чего-нибудь съестного. Поэтому превосходнейший служитель его, сподвижник и соизгнанник Николай, доставши ячменного отвара, подавал ему не больше одной чаши в каждый день; кроме того, за неимением врачебной помощи, отец позволил этому духовному сыну, оказавшемуся другим Силою или Тимофеем[527 - Апостолы от семидесяти, сподвижники апостола Павла. – Ред.], обрезывать ножичком омертвевшие части висевшей кожи его, чтобы остальная масса тела мало-помалу и со временем пришла в обыкновенное состояние здоровья. В таком страдании от телесных болей огневидный столп Православия Феодор провел все время Святой Четыредесятницы и далее; едва в последние дни Святой Пятидесятницы в теле его восстановилось полное здоровье.

44. Но эти раны еще хорошо не зажили, как к нему прибыл от царя другой злой вестник, чтобы переселить его в Смирнскую епархию. Напав с сопровождавшей толпой угодников или, лучше, собак, он разломал запертую дверь жилища и, выведя священных отцов, требовал от них, как корыстолюбец, остатков богатства, которых они не имели; не получив желаемого, он приказал тщательно осмотреть стены и щели внутри келлии. Когда же старание их оказалось напрасным, то злодеи, пришедши в ярость, поспешно и безжалостно, при сильном жаре, повели святых в путь, не оказывая им никакого сострадания, хотя видели, что богоносный Феодор совершенно изнурен телом и почти не отличался от мертвеца. Прошедши таким образом небольшое расстояние, они поздно вечером пришли в одно селение, в котором, забив ноги узников Христовых в колодки[528 - В греческом тексте пропуск.], заставили их провести всю ночь в страданиях, [Col. 300] а утром, отправившись оттуда, продолжали путь таким же образом, между тем как отец наш едва мог идти от боли в ногах; но, впрочем, он ободрял себя надеждою на Бога и укреплял слабость природы упованием благ, уготованных праведникам. Итак, достигнув за немного дней Смирнской епархии, они переданы были ее предстоятелю – еретику, который, опьянев в душе от вина нечестия, заключил исповедников Христовых в ограде митрополии, в одном тесном жилище, дозволив им в этом помещении только принимать ежедневную пищу, состоящую из хлеба и воды, и под сильной угрозой приказав лишить их всякого сношения с людьми. Когда богоносный отец осужден был на такое заключение вместе с учеником Николаем, кровопийца и человекоубийца Лев спустя несколько времени опять послал к нему того же кровожадного Анастасия, по прозванию Мартинакий, приказав нещадно терзать его бичеванием ремнями. Этот скоро прибыл в Смирну и, с великим усердием исполнив повеление жестокого властителя над многострадальным отцом нашим Феодором, возвратился в столицу. Искушаемый же такими страданиями за благочестие, твердый и непоколебимый столп Православия Феодор воспевал сам в себе слова блаженного Павла: аще страждем, то, конечно, и прославимся со Христом (Рим. 8:17), пострадавшим ради нас плотию, чтобы по благости Своей избавить нас от бесчестия страстей.

45. Между тем тамошний военачальник (то был Варда, свояк и единомышленник императора), подвергшись в то время телесной болезни, прибыл в митрополию и, лежа здесь в постели, ожидал суда Промысла; а один из подчиненных ему, по имени Диоген, благородный по происхождению, православный по вере, питая любовь к подвизавшимся за веру Христову, сильно желал увидеть святого и испросить благословения молитв его. И вот, когда святой встретился с боголюбивым Диогеном и они беседовали друг с другом чрез отверстие[529 - В стене или двери помещения, где содержался преп. Феодор. – Ред.], то прекрасный и добрый муж сообщил богоносному отцу о положении стратига. Великий [Феодор] отвечает ему: «Скажи господину своему следующее: посмотри, что ты станешь делать, когда, может быть, находишься при конце жизни и помощника или избавителя у тебя нет; посему вспомни о том, что делал ты в благополучное время власти своей с исповедниками Христовыми и особенно с моею обителью; славного Фаддея[530 - Память преп. Фаддея Студита Православная Церковь совершает 29 декабря / 11 января. – Ред.]ты сам жестоко избил ремнями и предал смерти, но он, украсившись мученической кончиной, на небесах наслаждается ныне славой Бога Вседержителя со всеми святыми, а ты и здесь пока терзаешься узами грехов своих, в будущем же веке подвергнешься, против своей воли, [Col. 301] полному осуждению; и если временное так мучительно и невыносимо, то надобно подумать о вечном наказании нечестивых и нарушающих заповеди Спасителя нашего Христа: червь бо их не скончается, и огнь их не угаснет, как сказал пророк (Ис. 6:24)».

46. Тот, выслушав эти слова, пришел в сокрушение о делах своих и, объятый страхом при вести о смерти, немедленно просит прощения у преподобного и молитвенной ему помощи, обещая впредь устроять и исполнять все дела свои по заповеди великого [отца], только бы ему в настоящее время избавиться от смертной опасности. Божественный отец наш, подражая человеколюбивому Владыке и Господу, Который не хощет смерти грешника, а еже обратитися и живу быти ему (Иез. 18:23), послал больному священную икону Богоматери, заповедав поклониться ей, также просить молитв подвижника и преподобномученика Христова Фаддея и затем надеяться, что ему будет лучше. А сам всю ночь совершал моления о нем пред Богом всех и избавил его от болезни, так что на следующий день он встал с постели и успешно занимался человеческими делами. И осталась бы при нем благодать исцеления неизменной, если бы он, обольстившись предложениями нечестивого [епископа], не стал пользоваться благословенным от него елеем как бы для восстановления совершенного здоровья. Узнав об этом, чудотворный и исполненный пророческого дара Феодор тотчас предсказал возвращение болезни и имеющую последовать от нее смерть несчастному, которая и приключилась с ним спустя немного дней после общения с ересеначальником, ибо поистине «небезнаказанное дело – общение с лукавыми», по выражению блаженного Кирилла[531 - Свт. Кирилл Александрийский. О поклонении в Духе и истине, XV (PG. T. 68. Col. 1000B). – Ред.]. Так окончилась жизнь того человека. Отец же наш и исповедник Христов Феодор, двадцать месяцев содержавшийся под стражей при лжеверном том митрополите, между прочими отцами и исповедниками имел и собственных учеников, почти равнявшихся с ним в страданиях; между ними славились: знаменитый и великий Навкратий и столп пресвитерского совершенства Дорофей, дивный Виссарион и твердейший Иаков, доблестнейший Дометиан и терпеливый Тифой, отличавшийся аскетической и ангельской жизнью Тимофей, мужественнейший и соименный благодушию (???????) исповедник [Евфимий]. Все они с весьма многими другими, испытав множество бичей и различных искушений, снискали славу исповедничества, не склонившись даже словом угодить желаниям гонителей христиан, ибо те, которые уверовали, что Бог взирает на жизнь их, отнюдь не решаются согрешить.

Ученики преп. Феодора

47. Между тем Бог ревнитель, Который изымает противников своих от лица земли, как говорит пророк (Соф. 1:3), [Col. 304] Который долготерпелив в милости, но напрягает лук праведного гнева Своего для истребления грешников и чрез него подает нераскаянным сосуды смерти (Пс. 7:14), Который не попускает жезлу грешников тяготеть над участью праведников до конца (Пс. 124:3), вспомнил о воздыхании узников и того, кто пожирал Иакова и опустошал посвященные Ему места (см. Пс. 78:7), наказал за преступления, определив так, что он лишился жизни от убийственного меча в тех самых местах, где унижал Божественное воплощение Еммануила, чтобы исполнилось на нем предсказание блаженного пророка Аввакума, вещающее так: умыслил еси стыдение дому Господнему, скончал есилюдимноги, и согреши душа твоя, посему сытость безчестия постигнет тебя, испий и ты, поколеблися и сотряснися, обыде о тебе чаша десницы Господни, и собрася безчестие на главу твою. Занеже нечестие Ливаново покрыет тя, и страсть зверей престрашит тя (Авв. 2:10, 16–17). Также Осии: разгнева Мя Ефрем и возъяри Мя, и кровь его на нем пролиется, и укоризну его воздаст ему Господь (Ос. 12:14). Вместе с ними и громогласнейшая пророческая труба возвещает ему: якоже риза в крови намочена не будет чиста, такожде и ты не будеши чист, зане землю Мою погубил еси и люди Моя избил еси (Ис. 14:20).

Возвращение преп. Феодора из третьего изгнания

48. Когда таким образом этот звероподобный и жестокий властитель был убит ночью в одной из церквей дворца, то умертвивший его Михаил [Травл] принимает скипетр царства; он, хотя издавна был весь проникнут еретической закваской, но отличался кротким нравом и поэтому издал повеления, предписывающие освободить от уз всех, сосланных Львом и содержимых под стражею.

Тогда, вместе с прочими исповедниками Христовыми, и знаменитый проповедник Православия Феодор, возвращаясь из Смирны в отечественную и любимую область и сияя блеском святости и праведности, был радушно принимаем многими в разных местах и селениях, особенно же добролюбивыми и богобоязненными жителями так называемых Ксиролофов. Вскоре потом, перешедши в соседнюю местность, называемую Озеро Митата, он и там был достойно принят и прожил немало дней; туда стеклись почти все высшие члены братства, бывшего под его начальством; равно и премудрый Иосиф, твердейший защитник истины, прибыл для встречи своего брата из крепости, называемой Елпизон, где он содержался под стражею. Там божественный отец наш, говорят, совершал и чудеса, достойные памятования, о которых я, с Божией помощью, постараюсь кратко рассказать. [Col. 305] Принимавший тогда святого отца нашего благочестивейший муж по имени Лев, который был удостоен звания ипата[532 - В ТФС добавлено: «консула». – Ред.], а потом поступил в монашество, приняв из уважения к преподобному имя Феодора, ежегодно приходил благоговейно поклониться священной раке мощей его; этот славный и верный Феодор, пришедши по своему обычаю для воздаяния поклонения любимому богоносному мужу, вознесши по желанию своему молитву Господу и приложившись к гробнице отцов, сел вместе с братиями и завел речь о жизни и подвигах великого Феодора, воспламенившись внутри от воспоминаний о нем, как бы от огня, и краскою в лице, и потоком обильных слез ясно выражая, какой радости исполнялся он при воспоминании о жизни великого; когда же и сидевшие вместе с ним весьма обрадовались этому и пришли в умиление, то старец попросил внимательно слушать слова его и начал говорить об этом предмете в таком порядке.

Чудеса преп. Феодора

49. «В то время, – сказал он, – когда я удостоился принимать у себя исповедника Христова и общего отца всех нас, случилось, что девица, избранная нами сыну моему Дионисию и уже повенчанная с ним, внезапно по какой-то несчастной причине впала в сильную горячку, и по этому случаю брачные песни сменились плачевными, а мы, удрученные скорбию, ожидали преждевременной смерти девицы. Узнав об этом от нас, человек Божий благословил елей и, прислав его к нам из селения, называемого Птелеи, в котором он находился, приказал помазать им лоб больной, также ладони обеих рук и подошвы ног; и когда это было сделано, тотчас отроковица получила исцеление, а мы опять стали радоваться, прославляя Бога за столь скорое спасение отроковицы».

50. Присоединяя один рассказ к другому, благородный старец продолжал: «Послушайте, отцы, о другом. Один человек, по имени Лев, из села, называемого Ахирао, имел жену, одержимую нечистым духом, которая была так мучима бесом, что кусала собственное свое тело, не чувствуя боли. Муж ее, побуждаемый верою в служителя Христова Феодора, в то время, когда этот приснопамятный проезжал там на муле, подошел к нему с женою и просил преподать ей благословение молитв своих. Наш чудотворец, возложив правую руку свою на голову женщины, произнес над нею молитву о бесноватых; и как только кончил ее, последовало удаление беса из страждущей, при страшном знамении, явно совершившемся пред зрителями в час его изгнания, ибо вместе с изгнанием нечистого и злого духа исторглись ногти из рук и ног ее и упали на землю; удивившись этому, муж воздал славу и благодарение Богу, неожиданно совершившему чрез служителя Своего столь дивные дела с его женою».

51. [Col. 308] К вышесказанному он прибавил и другое, причем дивный верою Феодор сказал следующее: «Одна река протекает близ наших мест, называемая Онопниктис, которая самым названием своим, я думаю, выражает вред, причиняемый ее наводнением, так что и неразумные животные не избегают гибели от ее разливов; иногда она, поднимаясь и выступая из берегов своих, немало опустошала Птелейскую местность. Посему, избрав удобное время, мы уведомили о том совершителя чудес, отца нашего; он, весьма опечалившись от неприятного известия, в позднее время того же дня приходит с нами на место разлива реки и, вознесши там вечерние славословия Господу, водружает на месте опустошительных вод приготовленный для того крест. Взирая на это знамение креста, поток реки, некогда бурный, с того времени и доныне отступает пред Господним знамением, как послушный раб, не дерзая разливаться с прежней своей силою».

52. К этим трем правдолюбивый муж присоединил в речи еще чудо, бывшее с ним самим, со слезами сказав так: «Когда блаженный отец наш жил еще в нашем доме в Птелеях, то случилось, – говорит, – мне по одной надобности отправиться в другое селение, называемое Метеорис. Исполнив дело, я возвращался опять домой; когда я подошел к горе, примыкающей к большой дороге, мне встретился тигр, имевший страшный вид; заметив [меня], он стал прямо предо мною и готовится прыгнуть на меня; я, как бы изгнав из души страх, говорю ему громким голосом: „Отойди, неукротимый зверь, и отнюдь не приближайся ко мне, ибо я спешу к служителю Христову Феодору“. Он, пораженный этим словом, как бы от лица огня (Пс. 67:3), обратился от меня назад и пошел проложенной дорогою, а я, увидев дивное отступление зверя, залился слезами и прославил Владыку Христа, избавившего меня от человекоубийственного и злого животного чрез одно наименование верного раба Его Феодора». Это узнали мы от оного священномудрого и благородного Феодора, поистине старейшего и по сединам, и по вере; а так как рассказывают еще о других чудесах отца, которые еще прежде были совершены им и о которых говорил божественный отец наш Софроний, то, начав об этом речь, я думаю, надобно и их присоединить сюда, чтобы достойное внимания сказание об этом было полно и непрерывно.

53. «В то время, – говорил он, – когда святой отец наш Феодор вел небесную и ангельскую жизнь с подвластным ему многочисленным сонмом в обители Студийской, [Col. 309] в один день пришел он по своему обычаю в больницу посетить лежавших там братий; один из них, долго находившийся в болезни и уже не могший переносить приступов боли, сильно скорбел и отчаивался в своей жизни, так что и в лежавших вместе с ним возбуждал сострадание и жалость своими стенаниями. Поэтому он умолял ходившего за больными – это был Симеон, дивный сын послушания и яснейший светильник благоразумия, – попросить от его имени отца, чтобы тот помолился Богу о скорейшем разрешении его от уз. Когда пришел богоносный пастырь, то ходивший за больными, следуя за ним, сообщает ему просьбу больного; великий же Феодор, услышав это, спросил, точно ли больной брат говорил так, и когда тот подтвердил своим свидетельством, то витавший мыслью в небесах [отец], обратившись к востоку и разгоревшись в лице от чувства сострадания в сердце, воздевши руки горе и прослезившись, стал молиться в уме Господу, имеющему власть над жизнью и смертью, между тем как бывшие с ним братия смотрели на это, и после молитвы, обратившись к Симеону, сказал: «Возвратись поскорее к брату, ибо Господь сотворил милость по просьбе его». Тот, немедленно возвратившись, нашел, что он испустил последний вздох, а предстоявшие пред ним закрывали руками своими глаза его; и ясно открылось, что когда преподобный говорил об исходе брата, тогда душа его и вышла из тела».

54. И о другом чуде оставил нам рассказ святой отец наш Софроний, бывший преемником на месте его [Феодора] и после него пасший паству его. Он говорил, что некогда, во времена иконоборческого волнения, шел он в области Пафлагонской вместе с постригшим его отцом Анатолием, отличнейшим учеником и бывшим письмоводителем великого отца, мужественно претерпевшим бичевания и заключения за православную веру. «После того, – продолжал он, – как мы совершали путь с утра до вечера, остановились мы для отдыха близ склада сена в копнах; случилось же, что там расположился воинский отряд Римской империи. Когда были во множестве зажжены костры для нагревания воды, то, не знаю каким образом, огонь охватил сено и стал сильно опустошать стоявшие вокруг копны; от этого произошло великое смятение и возмущение между воинами, и когда все убийственными взорами и движениями искали виновника этого, то преподобный отец наш и исповедник Христов Анатолий, увидев жесточайшее раздражение народа и опасаясь, чтобы воины в сильном порыве пламенной ярости не умертвили нас обоих, как бы виновных в таком зле, обратился к востоку и, воздевши руки к небу, воззвал к Богу, говоря: "Господи Иисусе Христе, Боже неба и земли, если Ты благоволил принять подвиги Феодора, [Col. 312] отца моего, то умилостивись и ныне молитвами его и погаси это пламя, чтобы люди не умертвили нас несправедливо". И как только он сказал это, огонь погас как бы от сильнейшего дождя; воины же, сделавшись кроткими и пришедши в изумление, прославили Бога и преподобнейшего отца нашего, преславного Феодора».

55. Подобное этому чудо было и в Константинополе, по словам того же славного Софрония, в доме одного из вельмож, жившего в Равдосе, о котором он слышал от самой госпожи дома, рассказавшей ему об этом предмете так. «В полдень, – говорила она, – сделался пожар в нашем сеновале, не знаю, отчего и как, и огонь от горения удобо-воспламеняющихся веществ разгорелся так, что все наше имущество находилось в опасности погибнуть. Когда все кричали и с воплем и беспокойством рассеялись для принесения воды и насосов, я, также бегая туда и сюда и сильно рыдая, вспомнила, что недавно присланное от великого Феодора письмо лежало у меня в одной из корзин, сделанных из пальмовых ветвей. Итак, поспешно взяв его в руки, я со слезами воззвала громким голосом: „Преподобный Феодор, помоги нам молитвами своими в этот час“; и с такими словами бросаю его с возвышенного места, на котором стояла, навстречу поднимавшемуся пламени, которое, как бы устыдившись написанных на хартии слов святого отца, внезапно перестало свирепствовать и мало-помалу уменьшилось так, что сделалась напрасной беготня народа туда и сюда и расположение по местам насосов, и все прославили Бога за погашение пожара дивным образом».

56. Еще об ином чуде отца нашего и совершителя чудес дошел до нас слух с острова Сардиния. Именно, один из наших отцов, встретившись с первенствовавшим в той стране христолюбивым и очень благочестивым начальником, узнал от него об этом событии, причем он рассказал ему следующее. «Я, – говорит он, – издавна приобрел трипеснцы Святой Четыредесятницы, которые составил богоносный отец наш и исповедник Христов Феодор, и пел их ежегодно с надлежащей верою, как и теперь делаю по благодати Христовой. В то время остановились у меня по-видимому монахи, называвшие себя учениками Григория, бывшего архиепископа города Сиракуз Сицилийских, которые, проживая у меня, получали немалое утешение. Когда настало время Святой Четыредесятницы, я делал приготовления по заведенному у меня порядку к славословию Бога и распорядился, чтобы во время Четыредесятницы петы были трипеснцы святого отца нашего, как обыкновенно делалось у меня в прежние годы. Они же, услышав об этом, смутились и вместе с тем изумились тому, что и до нас достигли учение и слава преподобного отца нашего, начали осмеивать святого и порицать его творения, как будто составленные не по правилам искусства. [Col. 313] Развратившись от них в уме, я и сам воспринял нечистые превратные слова их против богоносного и потому при наступлении Святой Четыредесятницы, как я сказал, не хотел петь трипеснцев его. Но в следующую ночь предстал предо мною служитель Христов Феодор, высокий ростом, сухощавый, бледно-желтый лицом, полуседой волосами и плешивый; а за ним следовали розгоносцы, важные на вид, которым он с жестом приказал немилосердно растянуть меня, а некоторым из них велел сильно бить меня розгами, сам же весьма гневно воскликнул, обращаясь ко мне: «Ты, неверный, презираешь мои произведения?» И опять сказал окружавшим его: "Приказывается вам довольно наказать его, чтобы он научился не принимать бесед злых, которые могут крайне растлевать обычаи благи (1 Кор. 15:33)". Таким образом, я получил довольно ударов, так что, по-видимому, едва мог дышать; пробудившись от сна, я с трепетом в сердце пришел в себя, причем почувствовал сильно болезненные знаки на теле, которые и показывал бывшим около меня, как сохранившиеся в целости и запечатлевшиеся на моем теле в удостоверение случившегося со мною за участие в неверии злых людей праведному отцу нашему. Затем я немедленно выгнал из своего дома доставивших мне угощение такого неприятного рода, и с того времени доныне песнопения святого отца у нас уважаются и предпочитаются другим, а его мы почитаем как одного из апостолов Христовых и богодарованного учителя Кафолической Церкви и составили такое мнение о нем не по одному слуху, но по действительному опыту и по Божественному и неложному, как сказано, откровению».

57. Было много и других чудес, совершенных отцом нашим и чудотворцем как при жизни его, так и по переселении в лучшую жизнь, по сказанию от видевших и испытавших их. Так, один из бесноватых говорил, что он получил исцеление чрез него; другой из страждущих другими телесными болезнями обязан ему совершенным выздоровлением. Был и такой, который, вдруг сильно заболев желудком, только взглянул на икону святого, написанную на столбе, призвал на помощь имя его и тотчас избавился от мучительной боли. Еще иной, принявший вредную и весьма грубую пищу, как бы змеиный яд, почувствовавший от нее боль во внутренностях и уже многим казавшийся совершенно умирающим, выпил елея из лампады, висящей над священною гробницею его, и, сверх чаяния, после небольшой рвоты получил избавление от находившегося в нем яда. Подобным образом другой, вкусив того же целительного елея с ладони своей, освободился от тягчайшей каменной болезни. Еще иной, одержимый болезнью неестественного страха, боявшийся спать в отдельном помещении и даже не смевший выходить ночью для исполнения назначенного служения, после того как выпил немного елея из упомянутой лампады и изобразил знамение креста на теле около сердца и на лбу, [Col. 316] стал с тех пор небоязливым и смелым. Вообще, недостало бы нам времени, если бы мы захотели рассказывать о каждом из чудотворений преподобнейшего отца нашего, ибо с того времени и доныне не перестают совершаться над приходящими с верою к честной и достопоклоняемой раке его дивные дела, которые и мы видим, и после нас, конечно, другие будут видеть: нераскаянна бо дарования Божия (Рим. 11:29). Посему, оставив речь об этом, перейдем к последующим обстоятельствам его жизни.

58. Итак, блаженный Феодор, прожив много дней в Птелеях с братиями и отцами, прибывшими для встречи его и сподвижников, потом отправился оттуда и прибыл вместе с ними в окрестности Пруссы. Когда молва об том распространилась по всей Олимпийской области[533 - Имеются в виду земли в Вифинии (Малая Азия), прилегающие к горе Олимп. – Ред.], то собрались к нему почти все, издавна посвятившие себя подвигам добродетели в пустынех и в горах и в пропастех земных (Евр. 11:38), желая видеть его, как первейшего подвижника на поприще исповедания, и вместе получить благословение его молитв. Великий же светильник, поучая по возможности каждого порознь и всех вместе духовной борьбе с бесами и постоянно случающимися искушениями и возбуждая божественную любовь в душах их, отпускал их с благословением. Потом, дойдя до Халкидона и приветствовав Феоктиста, который некогда имел звание магистра, а потом был постриженным и теперь подвизался в собственном монастыре с точным соблюдением правых догматов, оттуда приходит к славному патриарху Никифору; и была у них духовная радость при взаимном свидании и пролитие слез пред Богом, и славословили оба они человеколюбивого Господа за дела, которые Он совершил и совершает, всегда промышляя, как милосердый, о спасении всех.

Пребывание в Крискентиевых местах

59. Прожив с ним несколько дней, отец наш Феодор отправляется оттуда к заливу Никомидийскому и поселяется в так называемых Крискентиевых местах[534 - В районе Никомидийского залива Мраморного моря в Вифинии (Малая Азия). – Ред.]. Там опять собралось великое множество монахов и мирян, ради его молитвы и Боговдохновенного учения. Тогда и Петр[535 - О нем см. примеч. 2 на с. 163. – Ред.], великий в подвижничестве, сиявший светом чудотворений и за свое чрезмерное воздержание от пищи справедливо прозванный Авукисом[536 - ???????– «не вкушающий ни куска хлеба».], прибыл из своего жилища близ горы Олимп к этому высокому священнослужителю, чтобы поговорить с ним о порицавших его жизнь и называвших его волшебником за совершаемые им чудеса. Великий светильник мудрости, приняв его, весьма тщательно расспросил о вере и жизни и, узнав, что он в том и другом отношении – совершенный о Господе служитель Христов, кротко советовал ему вкушать иногда хлеба и вина и прочих яств монашеской трапезы, по причине склонности слабых людей к осуждению, и употреблять обувь в зимнее время; [Col. 317] а [порицавшим его] с укоризною заповедал лучше обращать внимание на собственные недостатки и впредь воздерживаться от злословий на святого старца, чтобы чрез неприязнь к подвижнику Христову не оказаться оскорбителями действующего в нем Духа истины (Ин. 14:17). Таков был божественный учитель благочестия Феодор, желавший приобрести всех для Христа, подобно святому, сказавшему: кто изнемогает, и не изнемогаю? кто соблазняется, и аз неразжизаюся? (2 Кор. 11:29).

60. Между тем избранные из боголюбезнейших митрополитов на соборе своем согласились и общим голосом признали нужным идти к императору всем вместе, исключая боговдохновенного патриарха, чтобы расторгнуть, как паутину, те клеветы, которые христоненавистные иконоборцы распространили против нашей правой и непорочной веры, и показать Кафолическую Церковь Спасителя нашего Христа не имеющей порока и скверны (ср. Еф. 5:27), как окропленную и очищенную кровию закланного за нее вочеловечившегося Агнца Бога и Отца. Итак, при посредстве одного верного вельможи Христовы жрецы, посвященные Божественному служению, бывшие и являвшиеся достойными священства и по деятельности, и по ангельскому образу, вошли во дворец и каждый из них как мог сказал приветствие кесарю; потом просили его не забывать человеколюбия Божия в дарованной ему неожиданно милости, по которой он избавился от рук прежнего жестокого властителя, но представить Христу, как непременный долг, воздаяние за это – в виде восстановления в Церкви Его прежнего богопреданного украшения священными иконами. Он же, как человек необразованный, грубый нравом и вовсе не сведущий в Писании, с неудовольствием выслушал это и предложил великому Феодору высказать свое мнение; и когда тот выразил такие же священные мысли, как и иерархи, и чрезвычайно ясным образом представил победу истины, тогда он, безрассудно хвалясь бесчестием, как бы доблестию, сказал священному собору епископов: «Хороши и прекрасны ваши слова, но так как я никогда доныне не поклонялся никакой иконе, то какою я нашел Церковь, такою и оставляю ее; вам же я предоставляю власть свободно держаться догматов, как вы говорите, православной веры, но только вне этого города, где каждый из вас захочет жить, не опасаясь и не ожидая себе никакой опасности от нашей власти». Сказав это, он отпустил их из дворца.