Восстание в Кронштадте. 1921 год

Продовольственные запасы подходили к концу. По свидетельству меньшевика Федора Дана, голодные рабочие и солдаты бродили по улицам, выпрашивая корку хлеба[22 - Дан Ф. Два года скитаний (1919 – 1921). Берлин, 1922. С. 104 – 105.].

Возмущенные люди протестовали против несправедливой системы распределения пайков. Слухи о том, что члены партии получили новую обувь и одежду, обострили и без того напряженную ситуацию. Слухам такого рода, ходившим везде и всегда в смутные времена, охотно поверили, ввергнув города в пучину беспорядков, которые предшествовали восстанию в Кронштадте.

Призывы к уличным демонстрациям в Петрограде, как и в Москве, раздавались на митингах протеста, проходивших на фабриках и заводах. В перечне экономических требований на первом месте стоял продовольственный вопрос. Один за другим ораторы требовали прекратить реквизицию зерна, отменить дифференцированную систему распределения пайков, разрешить обмен личного имущества на продукты. На Трубочном заводе, одном из крупных заводов Петрограда, основанном в 1869 году, 23 февраля состоялось собрание. Была принята резолюция с требованием увеличить продовольственные пайки, немедленно распределить имеющуюся в наличии зимнюю одежду и обувь. На следующее утро люди, придя на завод, вскоре оставили свои рабочие места и вышли за ворота. Массовая демонстрация двинулась по Васильевскому острову. Делегацию рабочих направили в казармы Финляндского полка, но солдат не удалось вовлечь в демонстрацию, однако присоединились рабочие близлежащих предприятий и студенты Горного института. Вскоре собравшаяся на митинг двухтысячная возбужденная толпа стала громко выражать неодобрение действиями правительства. По свидетельству очевидца, член Петроградского совета профсоюзов примчался на митинг, чтобы убедить мятежников вернуться на рабочие места, но его вытащили из машины и избили[23 - События в Петрограде / Из архива Маклакова // Новая русская жизнь. 1921. 8 марта.].

Председатель Петроградского Совета Г.Е. Зиновьев, опасаясь, что ситуация может полностью выйти из-под контроля, направил отряд вооруженных курсантов военного училища с приказом разогнать демонстрацию. Бастующих рабочих удалось разогнать довольно быстро, без кровопролития – курсанты стреляли только в воздух.

Демонстрация на Васильевском острове была всего лишь предвестником будущих событий. На следующий день, 25 февраля, трудящиеся Трубочного завода опять рассеялись по улицам, призывая рабочих других фабрик и заводов принять участие в забастовке. Их усилия не пропали даром: присоединились рабочие табачной фабрики «Лаферм», обувной фабрики «Скороход», Балтийского и Патронного заводов. Когда же поползли слухи, что накануне красные курсанты убили и ранили некоторых участников демонстрации на Васильевском острове, к забастовке примкнули рабочие некоторых и других крупных предприятий, в том числе Адмиралтейских верфей и Галерных доков. На улицах собирались толпы, чтобы послушать выступления ораторов, подвергавших критике политику правительства; для разгона толпы опять призвали красных курсантов.

После забастовок в Москве петроградские власти под руководством Зиновьева внимательно следили за происходящим в городе, чтобы не допустить волнений в собственной епархии. Стоило им узнать о стихийном митинге, как они молниеносно восстанавливали порядок. В день проведения демонстрации на Васильевском острове, 24 февраля, Петроградский комитет партии создает Чрезвычайный комитет обороны, в который вошли М. Лашевич, член Реввоенсовета, Д. Авров, командующий Петроградским военным округом, и Н. Анцелович, председатель Петроградского губпрофсовета. (Анцелович проработал в комитете только первые несколько дней, затем все приказы и декреты шли за подписями Зиновьева, Лашевича и Аврова.) Наделенный особыми полномочиями, Комитет обороны отдает приказ создать в каждом районе города «для проведения военного положения, водворения революционного порядка революционные тройки под председательством районного организатора соответствующего районного партийного комитета. Все приказания и распоряжения революционной тройки в области военно-административной для всего населения района обязательны... Все воинские силы, расположенные на территории района, подчиняются соответствующей ревтройке и могут быть использованы в каждом отдельном случае с разрешения Военного совета». В тот же день Петроградский Совет под председательством Зиновьева объявил в городе военное положение; воспрещалось хождение по улицам после 11 часов вечера, а также «всякие митинги, сборища и собрания как на открытом воздухе, так и в закрытых помещениях без надлежащего на то разрешения военного совета»[24 - Петроградская правда. 1921. 25 и 26 февраля; Известия Петроградского Совета. 1921. 26 февраля.].

Пока забастовщики с Трубочного завода обходили фабрики и заводы, призывая рабочих присоединиться к их протесту против властей, Зиновьев с товарищами изыскивал способ предотвратить кровопролитие. Петроградский Совет, профсоюзный и партийные комитеты выступили 25 февраля с призывом «К рабочим красного Петрограда» оставаться на рабочих местах. Рабочие вынесли много лишений, говорилось в обращении, но это необходимая цена за защиту революции от посягательств врагов. Даже сейчас белогвардейцы при поддержке меньшевиков и эсеров стремятся использовать продовольственный кризис в собственных интересах. Неужели рабочие «красного Петрограда» уже забыли Юденича и Колчака, Деникина и Врангеля? Что может дать людям реставрация старого режима? Только «плеть помещика и царскую корону». Что последует за уходом с работы? Еще больший холод и голод. Рабочие действительно принесли огромные жертвы, но тем меньше причин отказываться от идеалов революции в тот момент, когда удалось одержать победу.

Это обращение большевиков Петрограда открыло пропагандистскую кампанию по удержанию беспорядков в пределах города. Все официальные источники призывали забастовщиков не играть на руку контрреволюции. Лишения, голод, холод являются неизбежными следствиями «семилетней войны», из которой совсем недавно вышла страна, убеждало правительство. Так есть ли смысл терять так дорого доставшуюся победу в угоду белогвардейцам и их сторонникам? В выигрыше от забастовок и манифестаций, объяснял Петроградский Совет, окажутся только польские помещики в Риге и английские капиталисты в Лондоне, то есть те, кто надеется потребовать большие уступки за столом переговоров. В том же духе было написано обращение красных курсантов к работникам и работницам Петрограда, опубликованное 25 февраля 1921 года. Оно начиналось с горького упрека в адрес той части пролетариев Трубочного завода, которые дали увлечь себя на демонстрацию и оказались вместе «с самыми злостными врагами рабочих и крестьян»[25 - Известия Петроградского Совета. 1921. 25 февраля.]. Курсанты подчеркивали свою кровную классовую связь с трудящимися. Они горячо опровергали провокационную клевету, будто им созданы какие-то особо благоприятные материальные условия. «Мы живем так же, как и вы. Мы питаемся так же, как и вы... Мы не выпустили вчера ни одного боевого патрона. Но мы говорим вам: отгоните от себя мерзавцев, подбивающих вас на выступление... Опомнитесь! Возьмите себя в руки, товарищи!»[26 - Петроградская правда. 1921. 26 февраля.]

В обращении Комитета обороны Петрограда – «Остерегайтесь шпионов! Смерть шпионам!», опубликованном в городских газетах 26 февраля, говорилось, что по улицам Петрограда расхаживают подозрительные личности и распространяют всяческие слухи. Среди этих личностей есть просто болтуны, досужие сплетники, но есть также и «определенные шпионы». Доподлинно известно, что Англия, Франция, Польша и др. имеют своих шпионов в Петрограде... Военный совет предлагает через комиссии по борьбе с контрреволюцией «немедленно принять меры к раскрытию всех шпионских организаций и аресту тех, кто распространяет злостные слухи, сеющие панику и смуту»[27 - Кронштадтский мятеж: Сб. статей, воспоминаний и документов / Под ред. Н.А. Корнатовского. С. 138.].

Самыми популярными эпитетами, которыми награждали предполагаемых нарушителей спокойствия, были «шкурники» и «корыстолюбцы». Вместо привычных слов «стачка», «забастовка», «бойкот» использовалось слово «волынка». Под это определение попали не только обычные забастовки, но и сидячие, и так называемые итальянские забастовки – снижение темпа работы. По мнению Федора Дана, власти предпочли использовать слово «волынка», только чтобы не признаться, что в знак протеста против политики «правительства рабочих и крестьян» забастовщики перешли к стачечной борьбе[28 - Дан Ф. Указ. соч. С. 105.].

В связи с усилением беспорядков Петроградский Совет принял решение обсудить сложившееся положение и выработать дальнейшую тактику; 26 февраля открылось расширенное заседание пленума Петроградского Совета. Зловещим предупреждением прозвучало выступление Н.Н. Кузьмина, начальника политотдела Балтийского флота, обратившего внимание на бунтарские настроения в матросской среде и предупредившего, что если не положить конец забастовкам в Петрограде, то может произойти взрыв. Член Петроградского комитета обороны М. Лашевич заявил, что в отношении забастовщиков следует принять самые строгие меры, только таким способом можно подавить растущие беспорядки. Он потребовал закрыть Трубочный завод и тем самым лишить главных подстрекателей, рабочих этого завода, продовольственного пайка. Предложение поддержали, выпустив соответствующий приказ. Закрыли и второй рассадник недовольства пролетариата, фабрику «Лаферм». Рабочим остальных предприятий Петербурга было приказано вернуться на рабочие места, в противном случае их ждала участь рабочих Трубочного завода и табачной фабрики.

Эта кое-как замаскированная попытка уморить голодом забастовщиков только усилила и без того напряженную ситуацию. В оставшиеся дни февраля забастовочное движение набирало темп; все больше фабрик и заводов останавливали работу; 28 февраля к забастовщикам примкнули рабочие Путиловского завода.

Приближалась четвертая годовщина Февральской революции. Тревожная атмосфера в Петрограде, как заметил Ф. Дан, очень напоминала атмосферу 1917 года перед свержением самодержавия.

В эти последние февральские дни серьезное беспокойство властей было связано с изменением характера требований, выдвигаемых рабочими. Поначалу на митингах, проходивших на фабриках и заводах, поднимались хорошо знакомые экономические проблемы: регулярность выдачи продовольственных пайков, выдача теплой одежды и обуви, прекращение деятельности заградотрядов, разрешение поездок в деревни за продовольствием и свобода торговли с крестьянами, отмена привилегий для определенных категорий работников и т. п. Теперь резко изменился тон выдвигаемых рабочими требований; в листовках приводились примеры умерших от холода или голода рабочих.

Но еще более тревожным с точки зрения властей был тот факт, что видное место в забастовочном движении стали занимать политические требования. Рабочие, среди прочего, хотели, чтобы с фабрик убрали не только специальные вооруженные отряды, выполнявшие полицейские функции, но и рабочие армии, которые недавно появились на крупных предприятиях Петрограда; рабочие требовали восстановить политические и гражданские свободы; причем если поначалу эти требования носили случайный характер, то постепенно они становились все настойчивее.

Вполне понятно, что в такой критический момент политическая оппозиция не могла оставаться в стороне. Организации меньшевиков и эсеров, хотя аресты и преследования изрядно подкосили их, распространяли в городе прокламации. Например, 27 февраля на улицах появилась прокламация такого содержания.

Необходимы коренные изменения в политике правительства. Рабочие и крестьяне в первую очередь нуждаются в получении свобод. Они не хотят жить в соответствии с декретами большевиков. Они хотят сами управлять своей судьбой. Товарищи, сохраняйте революционный порядок. Организованно и настойчиво требуйте: освободить всех арестованных социалистов и беспартийных; отменить военное положение; предоставить свободу слова, печати и собраний всем работающим; провести открытые выборы в заводские и фабричные комитеты, профсоюзы и Советы.

Созовите собрания, примите резолюции, направьте к властям делегатов, заставьте претворить в жизнь ваши требования[29 - Кронштадтский мятеж / Под ред. Н.А. Корнатовского. С. 26.].

Прокламация не была подписана. Она носила агитационный характер, и, по собственному признанию Ф. Дана и его товарищей меньшевиков, они развернули активную деятельность к концу февраля. Петроградская меньшевистская организация напечатала много листовок и прокламаций, призывающих провести открытые выборы в Советы и профсоюзы, восстановить гражданские свободы, освободить социалистов и других политических заключенных из большевистских тюрем. Меньшевики обращались к правительству с требованием отменить реквизицию зерна, разрешить свободную торговлю между городом и деревней.

Эти требования меньшевики выдвигали еще в самом начале Гражданской войны, а на VIII Всероссийском съезде Советов в декабре 1920 года на их выполнении решительно настаивали Ф. Дан и Д. Даллин. По сути, меньшевики требовали выполнять существующую конституцию: все партии имели право на существование в советской системе, а пролетариат мог пользоваться свободами, отобранными у него большевистской диктатурой. В соответствии с ролью законной оппозиции, которую они играли с 1917 года, меньшевики избегали призывов к свержению правительства вооруженным путем. Они обращались к рабочим Петрограда, призывая их устраивать митинги, принимать резолюции, подавать петиции – короче, действовать законными методами, «организованно и решительно» оказывать давление на правительство в части принятия политических и экономических реформ. Однако их критика вызвала беспокойство и негодование правительства – ведь они обвиняли большевиков ни много ни мало как в предательстве основных принципов революции. Кроме того, кто мог гарантировать, что рабочие, начав действовать, остановятся на законных методах протеста, а не поднимут восстание?

В отличие от меньшевиков эсеры долго возлагали надежды на массовое восстание, чтобы отобрать власть у большевиков. Они стремились восстановить избираемое народом Учредительное собрание, в котором их партия получила большинство, но в январе 1918 года большевики распустили Учредительное собрание. В 1921 году две эти цели – свержение власти большевиков и возрождение Учредительного собрания – составляли основу программы эсеров. Листовки, появившиеся на стенах домов 28 февраля, подписанные «Группа рабочих-социалистов Невского района», по всей видимости, имели отношение к эсерам. В листовке говорилось: «Мы знаем, кто боится Учредительного собрания. Они больше не будут обкрадывать народ. Они будут держать ответ перед народными представителями за обман, грабежи, за все свои преступления... Долой ненавистных коммунистов! Долой советское правительство! Да здравствует народное Учредительное собрание!»[30 - Правда о Кронштадте. Прага, 1921. С. 6 – 7; Беркман А. Кронштадтский мятеж. Берлин, 1922. С. 7 – 8; Слепков А. Кронштадтский мятеж. М., 1928. С. 18.]

Эта листовка (и другие подобного рода) была во много раз бескомпромисснее, чем листовки меньшевиков. Фактически по тону и содержанию они были ближе к пропаганде, которую вели такие нелегальные организации, как Союз возрождения России, союз либералов и социалистов правого крыла, которые стремились положить конец правлению большевиков.

Во время февральских забастовок потоком хлынула антибольшевистская пропаганда, и невольно встал вопрос о руководстве движением. Кто, ломало голову правительство, выведет рабочих на улицы, меньшевики или эсеры? Совершенно ясно, что и те и другие старались поддержать забастовщиков. Особенно меньшевики, которые к 1921 году в основном вернули поддержку рабочего класса, утерянную во время революции 1917 года. Во время волнений в Петрограде меньшевики оказывали серьезное влияние на рабочих Трубочного завода и других бастующих предприятий.

На митингах рабочие одобрительно слушали выступления меньшевистских агитаторов, и листовки меньшевиков нетерпеливо передавались из рук в руки. Однако, несмотря на то что деятельность антибольшевистских группировок, несомненно, сыграла свою роль в разжигании страстей, нет никаких доказательств, что меньшевики или какие-то другие группировки заранее планировали и организовывали выступления рабочих. Пролетариат Петербурга имел достаточно причин, чтобы открыто выступить против правительства. Февральские забастовки, в каком-то смысле незапланированные, но вполне мотивированные, были спонтанным выражением народного гнева.

После недельного смятения власти Петрограда все-таки смогли взять ситуацию под контроль. С помощью умелого сочетания силы и уступок Зиновьев с товарищами решил эту проблему. Их задача сильно осложнялась тем, что значительная часть гарнизона приняла участие в общих беспорядках, и нельзя было надеяться, что солдаты станут выполнять приказы правительства. Подразделения, не вызывавшие доверия, разоружили и заперли в казармах. Ходили слухи, что у солдат отобрали сапоги, чтобы они не могли выйти на улицы и смешаться с толпой.

Все надежды власти возлагали на красных курсантов, которые получили приказ патрулировать город. Кроме того, были мобилизованы все члены партии на случай, если понадобится наводить порядок.

Петроград превратился в военный лагерь. На каждом углу у прохожих проверяли документы. Закрылись театры и рестораны. Действовал комендантский час. На улицах то и дело звучали выстрелы. Напряжение росло. Взрыв антисемитских настроений, особенно среди индустриальных рабочих, произошел, по мнению Петроградского Совета, по вине белогвардейских агитаторов, которые распространяли литературу о преследовании евреев.

Возможно, эти обвинения в какой-то степени оправданны, хотя в самые тяжелые периоды антисемитизм всегда был реакцией русских рабочих и крестьян на происходящее. Как бы то ни было, но евреи, жившие в Петрограде, предчувствовали недоброе, и некоторые заранее покинули город. Если правительство не устоит и толпа ринется на улицу, рассуждали они, то погромов не избежать.

Помимо сосредоточения в городе военной силы, большевики пытались сломить сопротивление, не впуская большую массу рабочих на фабрики и заводы. В этом случае, как это было на Трубочном заводе и фабрике «Лаферм», рабочие теряли продовольственные пайки. Одновременно ЧК Петрограда занималась арестами, и в первую очередь тех, кто выступал на митингах, критикуя советский режим, и уличных демонстрантов. В последние февральские дни, по подсчетам Ф. Дана, за решеткой оказалось порядка 500 рабочих и представителей профсоюза.

При облавах были задержаны тысячи студентов, представителей интеллигенции, других жителей города, многие из которых входили в оппозиционные партии и группы. Особенно пострадала меньшевистская организация. Фактически все активные члены меньшевистской организации, избежавшие к настоящему времени ареста, были отправлены в тюрьму. В конце февраля, после объединенной рабочей демонстрации, были арестованы Кажуков и Каменский. Несколько меньшевиков, включая Рожкова и Ф. Дана, лихорадочно печатали и распространяли прокламации и листовки; их арестовали спустя пару дней после ареста Каменского и Кажукова. По приблизительным оценкам, в первые три месяца 1921 года в России было арестовано 5 тысяч меньшевиков.

В эти же дни были арестованы несколько видных эсеров и анархистов, которые еще гуляли на свободе. В своих «Воспоминаниях революционера» Виктор Серж[31 - Виктор Серж – литературный псевдоним Виктора Львовича Кибальчича (1890 – 1947). (Примеч. пер.)] пишет, что ЧК собиралась расстрелять арестованных меньшевиков как основных подстрекателей рабочих к забастовкам, и только благодаря вмешательству Максима Горького они не были расстреляны.

Большевики с помощью пропаганды сделали последнее усилие, чтобы, не допустив кровопролития, заставить забастовщиков вернуться на рабочие места. Члены партии, в особенности те, кто пользовался уважением, вели агитацию на улицах, фабриках, заводах, в казармах. Честно говоря, их принимали не слишком сердечно. В отличие от большинства своих товарищей Михаил Калинин (возможно, причиной было его крестьянское происхождение) преуспел в агитационной деятельности, ему удавалось собирать слушателей на фабриках и заводах, на военных объектах, расположенных вокруг города. Большевистские агитаторы делали упор на то, что за забастовками и демонстрациями стоят белогвардейцы, меньшевики и эсеры, вынашивающие план свержения советской власти. Три года большевики обвиняли меньшевиков, эсеров и белогвардейцев в организации заговора, и, как пишет Эмма Гольдман, их обвинения уже набили оскомину, однако 28 февраля выступления агитаторов все-таки произвели определенный эффект, тем более что меньшевики и эсеры не предпринимали никаких попыток скрыть свою активную роль в беспорядках.

Порядок в Петрограде был восстановлен не только благодаря силе и пропаганде, но и ряду значительных уступок, сделанных властями с целью ослабления оппозиционного движения. В первую очередь были увеличены нормы пайков для солдат и рабочих; теперь они ежедневно получали банку мясных консервов и фунт с четвертью хлеба. «Этот паек пробил серьезную брешь в продовольственных запасах Петрограда», – заметил американский консул.

27 февраля Зиновьев объявил о ряде дополнительных уступок, сделанных под давлением требований рабочих. Горожанам разрешалось уезжать из Петрограда в поисках продовольствия. Зиновьев даже пообещал выделить дополнительные поезда, чтобы облегчить людям поездку в близлежащие деревни. Заградительные отряды получили приказ не трогать простых рабочих и ограничиться конфискацией продовольствия только у заведомых спекулянтов. Зиновьев объявил, что правительство закупило за границей около 18 миллионов пудов угля, который в скором времени прибудет в Россию. И, что самое главное, сказал Зиновьев, планируется заменить принудительную конфискацию зерна на налог в натуральной форме.

Другими словами, на смену военному коммунизму в конце концов пришла новая экономическая политика, которая, по крайней мере, должна была частично восстановить свободную торговлю между городом и деревней. Словно в подтверждение добрых намерений, 1 марта Петроградский совет труда и обороны объявил о снятии заградотрядов по всей территории губернии. В тот же день президиум Петроградского совета профсоюзов принял решение принципиальной важности: о демобилизации всех привлеченных по трудовой повинности. Демобилизованные получали расчет вперед за две недели и бесплатный проезд домой.

В результате после нескольких дней напряженного ожидания беспорядки прекратились. К 3 марта почти все бастующие предприятия приступили к работе. Уступки сделали свое дело больше, чем что-либо другое. Однако не следует думать, что использование армии, проведение массовых арестов, не говоря уже об активной пропаганде, не сказались на восстановлении порядка в Петрограде. Это были необходимые меры. В связи с этим нельзя не упомянуть о дисциплине, продемонстрированной членами Петроградской партийной организации. Забыв о внутренних разногласиях, большевики сомкнули ряды и смогли подавить волнения в Петрограде. Большевики, это относится в равной степени и к Зиновьеву, председателю Петроградского Совета, и к любому из его сподвижников, проявили полное единодушие. Пользующийся репутацией трусливого, подверженного панике человека, в критической ситуации Зиновьев продемонстрировал редкое присутствие духа.

Но надо понимать, что не удалось бы так быстро восстановить порядок в городе, если бы жители Петрограда не были настолько деморализованы. Рабочие были просто слишком измучены, чтобы долго удерживать политическую активность. Голод и холод довели многих до состояния равнодушия, граничащего с полной апатией. Но главное, у рабочих не было настоящих лидеров и последовательной программы действий. Раньше эту роль выполняла радикальная интеллигенция, но в 1921 году, как отмечает Эмма Гольдман, интеллигенция Петрограда была не в состоянии оказать рабочим действенную поддержку, не говоря уже об активном руководстве. Однажды выступив в роли вдохновителя революционного протеста, теперь интеллигенция Петербурга чувствовала себя слишком усталой и затерроризированной, чтобы громко заявить о своем несогласии с политикой действующего режима. Большинство томилось в тюрьмах и ссылках, некоторые были уже расстреляны, а те, кто остались в живых, не хотели разделить судьбу товарищей, особенно когда преимущество было не на их стороне и когда при малейшем протесте их семьи могли лишиться пайка.

Кроме того, для многих представителей интеллигенции и рабочих большевики со всеми их ошибками были пока еще наиболее действенным препятствием на пути восстановления «белой» власти.

Вот причины, по которым забастовщикам в Петрограде был отпущен недолгий срок. Они прекратили бастовать так же внезапно, как начали свои выступления, так и не дойдя до вооруженного восстания против режима. Однако значение их выступления трудно переоценить; они подготовили почву для самого значительного восстания в советской истории.

На острове Котлин в Финском заливе, примерно в 26 километрах от Петербурга, находится город Кронштадт. Построенный в начале XVIII века, город перекрывал главный фарватер, ведущий к устью Невы, где строилась новая столица империи – знаменитое петровское «окно в Европу». Город, по замыслу Петра I, должен был стать не только преградой на пути вражеских кораблей, но и базой российского военного флота. Сам остров Котлин был известен с древних времен, когда устье Невы стало отправной точкой водного торгового пути, известного под названием «из варяг в греки», по которому в IX – XII веках шла торговля Руси и Северной Европы с Византией: от Балтийского моря по реке Неве, Ладожскому озеру, реке Волхову, озеру Ильмень, реке Ловать, а затем волоком до реки Западная Двина, волоком до реки Днепр и далее в Черное море.

В наши дни экскурсанты, приехавшие полюбоваться загородной резиденцией Петра I в Петергофе, могут с берега Финского залива увидеть очертания Котлина, охранявшего морские рубежи царской столицы. Котлин – узкая полоска земли длиной около 12 километров, максимальная ширина менее 3 километров, в форме неправильного треугольника. К началу XX века неприятеля встречали мощные крепости и форты, построенные и постоянно модернизируемые с учетом последних достижений военной науки, 17 искусственных островов с укреплениями, а также батареи на северном и южном берегах Финского залива.

Город Кронштадт занимает восточную часть острова, обращенную к Петрограду. С южной стороны находятся гавани и сухие доки для кораблей Балтийского флота. Финский залив скован льдом с конца ноября по апрель. В летние месяцы перед Первой мировой войной между Петербургом и Кронштадтом регулярно курсировали прогулочные пароходы. Чтобы добраться из Петербурга в Кронштадт зимой, надо было доехать на поезде до Ораниенбаума (город и военная база на материке в 5 милях к югу от острова Котлин), а оттуда на санях по льду Финского залива. В начале XX века Кронштадт, по свидетельствам очевидцев, был невероятно живописным городом: многочисленные каналы, окаймленные деревьями, по-столичному широкие улицы, величественные здания, большие площади. Петр I считал Кронштадт частью столицы; здесь работали лучшие архитекторы. Среди основных достопримечательностей великолепный собор Святого апостола Андрея Первозванного с золотым куполом, здания Арсенала и Адмиралтейства, Морского инженерного училища.

В центре города, на огромной Якорной площади, расположен Морской собор, построенный в конце XIX века. Свое название площадь получила в середине XVIII века, когда на ней были построены магазины – склады для хранения якорей и якорных цепей.

Вмещающая более 25 тысяч человек площадь использовалась для военных парадов. В 1905 и 1906 годах во время кронштадтских восстаний площадь была местом проведения массовых митингов. В дни Февральской революции на митинге, проходившем на Якорной площади, в марте 1917 года рабочие, матросы и солдаты Кронштадта образовали первый орган революционной власти – Временный кронштадтский комитет движения. В мае 1917 года участники митинга на Якорной площади приняли резолюцию в поддержку постановления Кронштадтского Совета о неподчинении приказам Временного правительства. С Якорной площади отряды кронштадтцев отправлялись в Петроград для участия в апрельской, июньской и июльской демонстрациях 1917 года, на подавление Корниловского мятежа, для участия в Октябрьском вооруженном восстании, на фронты Гражданской войны.

В 1921 году Кронштадт являлся главной морской базой Балтийского флота. Население города насчитывало порядка 50 тысяч человек; примерно половину из них составляли военные. В свою очередь, военные делились на матросов, составлявших большинство, и солдат гарнизона, в основном артиллеристов, обслуживавших главный бастион, форты и огневые позиции. Многие гражданские лица работали в крепости и на военно-морской базе, на верфях, складах, в береговых службах. Остальные в основном были фабричными рабочими, ремесленниками, рыбаками, мелкими торговцами, служащими государственных учреждений.

Балтийские моряки оправдывали название острова Котлин – котел, на котором расположен Кронштадт, – они постоянно кипели от возмущения[32 - В 1703 году при появлении на острове Петра I и его солдат шведы настолько быстро бежали с острова, что после них остались котлы с кашей, поэтому остров и назвали Котлин. (Примеч. пер.)].

Беспокойные, независимые, ненавидевшие власти, матросы, казалось, были готовы в любой момент взорваться и перейти в открытое наступление против своих офицеров и советского правительства, по их мнению враждебного, использующего принудительные методы. По темпераменту они напоминали отчаянных флибустьеров прошлого, казаков и стрельцов XVI – XVIII веков, чьи гарнизоны были очагами бунтов, стихийных восстаний. Как их предшественники, балтийцы были морской вольницей, людьми необузданных страстей, инстинктивно сопротивлявшимися навязываемой извне дисциплине, и жаждали свободы и приключений. Под влиянием слухов или винных паров они, как и их предшественники, были готовы переступить дозволенные границы и выплеснуть ярость на богатых и облеченных властью людей.

История Кронштадта – это история изменчивого радикализма, уходящего в прошлое, к первому крупному перевороту в России в XX веке, революции 1905 года. Нелегальная литература впервые появилась на морской базе в 1901 году. Вскоре матросы организовали кружки для обсуждения политических и социальных вопросов. Они высказывали накопившиеся обиды: низкая заработная плата, некачественная пища, жесткая дисциплина. Волна забастовок, крестьянских восстаний, терроризм, охватившие страну в период с 1902 по 1905 год, задели чувствительные струны. Неподчинение офицерам, другие нарушения дисциплины стали обычным явлением. В 1905 году, после начала войны и революции, несмотря на сохранявшуюся видимость боевого духа, им был нанесен сокрушительный удар в Цусимском сражении, во время которого японцы уничтожили большую часть русского флота. Стимулом для дальнейшей революционной активности стал мятеж на броненосце «Князь Потемкин Таврический» в июне 1905 года.

Первые серьезные волнения произошли в Кронштадте в октябре 1905 года, в разгар революции. Эти волнения стали прообразом будущих выступлений моряков Кронштадта. Все началось с массового митинга на Якорной площади. Тысячи возбужденных матросов и солдат шумно выражали недовольство. Наряду с уже знакомыми требованиями о повышении заработной платы, улучшении качества пищи, выдачи одежды, смягчении жесткой дисциплины звучали призывы к свержению самодержавия и провозглашению демократической республики с предоставлением всему народу гражданских свобод. События развивались с головокружительной скоростью. Беспорядки начались 25 октября, после того как кто-то из матросов пожаловался на качество пищи. Крики «Бей командира!» заглушили топот ног и стук подносов.

На следующий день в Кронштадте вспыхнуло восстание. Поначалу стихийное, восстание мгновенно обернулось разгулом грабежей и насилия, удивительно напоминая бунт стрельцов во времена Петра Великого. Толпы обезумевших матросов и солдат мчались по улицам, разбивая витрины, поджигая дома. На улицах выросли баррикады: восставшие заняли несколько зданий в ожидании прибытия карательных отрядов из Петербурга. Порядок удалось восстановить через два дня: 17 человек были убиты, 82 ранены, почти 3 тысячи мятежников арестованы. Военно-полевой суд вынес суровые наказания в виде длительных тюремных заключений и ссылки, однако ни одного человека не приговорили к смертной казни.