Пусть ты умрешь

Несколько секунд Уэйнрайт молчал, потом повернулся к Богалу:

– Что у тебя в кармане?

– Сигареты.

– Что еще?

Богал похлопал по нагрудному карману.

– Ах да, бумажник.

– Открой его.

– Осторожно! – крикнул кто-то. – Смотри, сейчас моль вылетит!

Все грохнули со смеху.

Богал достал бумажник и поднял, чтобы все видели.

– Скажи нам время, Бобби, – попросил фокусник.

Богал взглянул на запястье:

– Черт! Где мои часы?

– Можешь описать их?

– «Касио», на коричневом кожаном ремешке.

Мэтт поднял руку – на запястье висели «касио» на коричневом кожаном ремешке.

– Случайно, не эти?

Бобби Богал обжег фокусника сердитым взглядом – надо же, выставил его дураком!

– А теперь, Бобби, загляни в бумажник и скажи, что ты там видишь.

Бобби вытащил игральную карту и уставился на нее в полнейшем изумлении. Это была дама червей.

– Что за чертовщина! Ну и ну! Как ты это сделал, Мэтт?

– Если скажу, мне придется тебя убить.

Секундой позже взревела сирена.

На стене замигали три сигнальных лампочки. Одна означала небольшое происшествие, требовавшее выезда одной машины. Две – на выезд отправлялась вся дежурная команда. Три показывали, что ситуация крайне серьезная и необходимо привлекать резерв. Резерв состоял из добровольцев, живших и работавших на таком расстоянии от пожарного депо, покрыть которое можно за четыре минуты – на машине или велосипеде.

Все мгновенно вскочили и устремились к выходу из комнаты отдыха с ее диванами, креслами и пребывавшим по большей части в забвении бильярдным столом. Выскочивший первым старший смены открыл дверь к спусковой шахте. Все по очереди соскользнули по шесту вниз и побежали к огромному гаражу, где стояли пожарные машины – большие красные ящики, как называли их здесь. Приходя на смену, каждый первым делом укладывал форму и ставил сапоги с заправленными в них штанинами на определенное место возле машины.

Менее чем за минуту и пятнадцать секунд после сигнала все, кроме водителей – они не могли вести машину в сапогах, – переоделись в огнеборческие доспехи; гаражные двери поднялись, и две первые машины, каждая по восемнадцать тонн весом, завывая сиренами, выехали во двор, а потом, когда движение остановилось, и на улицу.

14

Четверг, вторая половина дня, 24 октября

– Начнем сверху? – предложила Рэд.

Весь день она пробыла в ужасном расположении духа, и бодрый тон давался ей нелегко. Молодая пара согласно кивнула.

– Мне нравятся эти дома, – продолжала Рэд, поднимаясь по лестнице. – При короле Эдуарде знали, как строить, поэтому дома и стоят так долго. И Портленд-авеню такая прелестная улица!

– Какие здесь детские учреждения? – спросила женщина – размеры ее живота указывали на немалый срок беременности, – когда они поднялись на площадку.

– В этом отношении, миссис Хоуви, Нью-Черч-роуд по-настоящему повезло. Их здесь несколько, в том числе Дипдин, частный детский сад, и Сент-Кристофер, до которого не больше пяти минут. Тоже частное учреждение, с прекрасной репутацией.

Муж скептически огляделся.

– По-моему, Сэм, площадка довольно маленькая.

– Да, – тут же отозвалась Рэд. – Дело в том, что архитекторы того времени считали более важными размеры спален. Я начну с меньшей. – Она открыла дверь и отступила, пропуская пару. – Идеальная комната для вашего малыша, согласны?

Комната и впрямь была симпатичная, окна выходили на южную сторону и боковую стену соседнего дома.

– Да! – воскликнула женщина. – Здесь чудесно!

– Вот только света маловато, – вставил муж.

Приятный парень, в хорошем костюме. И женщина милая, такая энергичная. Рэд ощутила укол зависти, заметив, как эти двое держатся за руки. Они продали свою квартиру и собирались расплатиться наличными, и этот домик был в их ценовом диапазоне. Она уже представляла, как они устраиваются здесь, в тихом жилом районе к северу от Нью-Черч-роуд, неподалеку от моря и почти рядом с большим торговым центром. Как гуляют по улицам, толкая перед собой коляску.

Она бы и сама с удовольствием поселилась в таком доме. Жила бы в нем с Карлом, носила бы его ребенка. Как чудесно все могло бы быть! Ее родители еще не познакомились с Карлом, но Рэд знала, что он понравился бы им. Ее мать, специалист по персональному росту, хорошо разбиралась в людях. Брайса она невзлюбила с первого взгляда, но тогда Рэд была без ума от него и не желала слушать предупреждения матери.

Из-за Брайса они и разругались, а уже потом он обвинил ее родителей в их разрыве.

Лишь когда мать предъявила доказательства, Рэд не оставалось ничего иного, как признать правду. Правду, состоявшую в том, что все, касавшееся Брайса, было ложью.

С Карлом она проявила большую осторожность и тайком навела о нем справки, из-за чего почувствовала себя подлой шпионкой, и немного успокоилась.

– Запасная спальня весьма приличных размеров и с отдельной ванной, – сказала она, открывая дверь в замечательную во всех отношениях комнату, которую приберегала напоследок.

– Да! – восхищенно воскликнула миссис Хоуви.

– Твои родители будут рады, когда приедут, – сказал муж. – Им будет где остановиться.

Звучит обещающе, подумала Рэд.

Она провела клиентов через площадку к pi?ce de resistance[4 - Гвоздь программы, главная достопримечательность (фр.).], открыла дверь в главную спальню и, пока они осматривались, открыла на телефоне приложение «Скай-ньюс», из последних сил надеясь на какие-то новости о Карле.

– Ух ты! – сказала миссис Хоуви. – Вы правы – комната потрясающая.