Остафьевский архив. Том 5. Часть 1

Я получил твое письмо из Ярославля, милая, добрая моя Вера, и радуюсь, что ты ни в чем не нуждаешься. Дай Бог, чтоб до свидания нашего ты была бы здорова, счастливо родила и порадовала меня к приезду моему таким же милым ребенком, как и ты мила. Я его очень буду любить. В ночь хочу отправиться. Прости, мой неоцененный, божественный друг. Пиши ко мне чаще, а от меня, как я уже тебе и сказывал, жди, когда Бог велит. Я написал в Тверскую и Костромскую деревню, чтобы писали в тебе из деревень, а ответы препоручай писать Егору и в случаях важных советуйся с Катериной Андреевной; да еще я тебе пришлю доверенность от моего имени для заключения условий по фабрикам, займы (sic) денег и проч. Обнимаю тебя от всей души, милая моя, обожаемая Вера.

4.

Князь П. А. Вяземский своей жене.

[24 августа 1812 г. Москва].

Я сейчас еду, моя милая. Ты, Бог и честь будут спутниками моими. Обязанности военного человека не заглушат во мне обязанностей муя;а твоего и отца ребенка нашего. Я никогда не отстану, но и не буду кидаться. Ты небом избрана для счастья моего, и захочу ли я сделать тебя на век несчастливою? Я буду уметь соглашать долг сына отечества с долгом моим и в рассуждении тебя. Мы увидимся, я в этом уверен. Молись обо мне Богу. Он твои молитвы услышит, я во всем на Него полагаюсь. Прости, дражайшая моя Вера. Прости, милый мой друг. Все вокруг меня напоминает тебя. Я пишу к тебе из спальни, в которой столько раз прижимал я тебя в свои объятия, а теперь покидаю ее один. Нет! мы после никогда уже не расстанемся. Мы созданы друг для друга, мы должны вместе жить, вместе умереть. Прости, мой друг. Мне так же тяжело расставаться с тобою теперь, как будто бы ты была со мною. Здесь в доме, кажется, я все еще с тобою: ты здесь жила; но – нет, ты и там, и везде со много неразлучна. Ты в душе моей, ты в жизни моей. Я без тебя не мог бы жить. Прости! Да будет с нами Бог!

5.

Князь П. А. Вяземский своей жене.

[30 августа 1812 г., Москва].

Я в Москве, милая моя Вера. Был в страшном деле и, слава Богу, жив и не ранен, но однакоже не совершенно здоров, а потому и приехал немного поотдохнуть. Благодарю тебя тысячу раз за письма, которые одни служат мне утешением в горести моей и занятием осиротелого сердца. Кроме тебя ничто меня не занимает, и самые воинские рассеяния не дотрогиваготся до души моей. Она мертва: ты, присутствие твое, вот – её жизнь; все другое чуждо ей. Князь Федор весьма легко ранен в руку и едет также в Москву с князем Багратионом, который получил довольно важную рану в ногу. Он велел тебя нежно обнять. Дело было у нас славное, и французы крепко побиты, – но однакож армия наша ретировалась. Прошу покорно понять. Делать нечего; есть судьба, она всем управляет, нам остается только плясать по её дудке. Прости, любезнейший друг моего сердца. Будь здорова и уповай на Бога. Катерину Андреевну и детей обними за меня, а себя за меня же поцалуй крепко в зеркале. Агриппине мой душевный поклон. Я ее всегда любил, а за ласки, которые она тебе оказывает, люблю вдвое. Скажи ей это от меня. Бедный Петр Валуев убит. Пропасть знакомцев изранено и убито. Ты меня сохранила. Прости, ангел мой хранитель.

Москва. 30 августа.

1824

6.

Князь П. А. Вяземский своей жене.

№ 2-й. 28 мая. Середа [1824 г. Москва].

Я писал к тебе вчера большое письмо с почтою, которое Рушковский обещал доставить киевскому почт-директору. На всякий случай пишу тебе и сегодня с Пет. Льв. Давыдовым. Дети здоровы, кроме Петруши, который все в одном положении. Сегодня еду к ним до субботы. Покупка деревни нашей утверждена Государем. Здесь еще не получено о том известие в Коммиссии, но не может замедлиться. Вчера виделся я с Софиею в опере, в дебюте Каталани, которая в роле Аменаиды вообще очень понравилась. Погода все скверная; дожди немного унялись, но все воздух холодный и небо пасмурное. Черт бы их побрал! Мне тошно, грустно и скучно. Ты и смерть Бейрона не выходят у меня из головы и из сердца. Прости. Обнимаю и благословляю вас трех от глубины сердца. Не забывай писать Карамз. и матери своей. А лучше всего пересылай ко мне письма, а то, пожалуй, и ли раза не напишешь. Цалую тебя.

7.

Князь П. А. Вяземский своей жене.

[№ 3]. Москва. Воскресение 1-го [июня 1824 г.]. Два часа утра.

Сегодня ездил я из Остафьева с Машенькою, Пашенькою и M-lle Gorе обедать к Четвертинским и от них отправился в Москву, а дети еще остались там на один час. Дети здоровы, кроме Петруши и Павлуши, которые немного кашляют. На днях девицы Окуловы были в деревне, утром заходили к нам; мы пошли с Павлушею их провожать; он остался у них обедать и возвратился к нам в красной гусарской курточке, служившей, вероятно, Модесту, и морил нас всех со смеху своею важностью и каким-то молодечеством. Сегодня, приехав в Москву, сделал я, что мне должно было сделать.

J'ai fait ce que je devais faire!

Понимается, что провел вечер у Нарышкиной, куда был приглашен. Но к несчастью вчера был у них бал, а сегодня просто дружеский вечер, который мне совсем не удружил. Не было даже ни Юсупова, ни Левушки Давыдова! Сейчас ложусь спать в коляску и еду к Дмитрию Давыдову, у коего проведу воскресение и понедельник; во вторник хочется возвратиться, а в четверг обедать в Остафьеве. Я получил письмо твое из Тулы. Худо, что едешь тихо, но хорошо, что едешь без беды. Дай Бог и вперед! У меня сердце не на месте будет, пока не напишешь мне из Одессы, а еще лучше, – пока не возвратишься к нам здоровая с здоровыми детьми. Обнимаю, цалую и благословляю вас, моих милых! А тебя особенно нежно и нежно цалую.

8.

Князь П. А. Вяземский своей жене.

№ 4-й. 6-го [июня 1824 г.].

Пятница 5 часов утра!

Стало быть, что это Нарышкиной [Москва].

Я в середу возвратился от Давыдовых и хотел ехать в Остафьево в четверг, но в коляске что-то испортилось, и я принужден был послать за бричкою в деревню и отправлюсь только сегодня, но прежде лягу на несколько часов спать. От детей имею хорошие, или довольно хорошие вести, потому что говорят мне о легком кашле Пашеньки и Павлуши. Да и не удивительно с этою погодою! до сей поры все дожди и холодные ветры. Кажется, сегодня день будет хороший. Спасибо за письмо из Орла. Где же твой ограбленный немец? Я его не вижу. Опять встретилось препятствие в выдаче денег из Опекунского Совета твоим братьям, и потому я без денег. Но зато получил известие из Петербурга, что по моему делу все готово и, вероятно, на днях пришлется сюда решение. Тогда тот час пришлю тебе деньги. Вчера, ехав от Давыдовых, виделся я на минуточку в Всесвятском с Лодомирскими. Прости, моя милая. Обнимаю и благословляю тебя и детей от всего сердца. Кланяйся Пушкину и заставь его тотчас писать на смерть Байрона, а то и денег не пришлю. Да что же не отвечает он мне о напечатании своих поим? да Кюхельбекера не забудь! – Деньги Кривцовой оставил и себе на орехи. Цалую тебя нежно.

9.

Князь П. А. Вяземский своей жене.

№ 5-й. Осгафьино. 8-го июня [1824 г.].

У нас, слава Богу, все довольно хорошо. Кашель проходит у Пашеньки и Павлуши. Вчера отняли от груди Петрушу, тем более, что кормилица или капризничала, или в самом деле была не очень здорова. Первую ночь перенес он хорошо. А у нас все еще погоды нет, хотя воздух и потеплее. Досадно и скучно, тем более, что заниматься меня не забирает, и мне хотелось бы целый день слоняться по солнцу. Я получил письмо из Коммиссии; в нем уведомляют меня, что решение доставлено, и на днях будут совершать купчую. Дни через два поеду в город. Мне как-то тошно и за его дело приниматься от мысли, что все еще останется долг на нас. Конечно, мы выдем из бездны, но все еще не будем на чистом месте. Тебя, по крайней мере, найдет ли это письмо на месте. Одно меня утешает, что если поездка и не будет иметь действительного влияния на здоровие детей, которые с тобою, то все хорошо, что им можно было спастись от вашей осени, ибо точно лета нет, да, кажется, и не будет его нынешним летом. Сделай одолжение, когда увидишься с ним, напомни ему об нас. Говорят, что Кутайсова решительно помолвлена за Голицына и что он у них в деревне. Разумеется, я к ним не поеду. Все беды собралися на меня по отъезде твоем: смерть Бейрона, свадьба Кутайсовой, дождь и ветер, расчеты по кухне etc, etc. Не знаю, как я все это вынесу, но знаю, что это все несносно. А, ты, счастливица, гуляешь, и тебе горя нет!

Прости, моя милая. Обнимаю и благословляю вас, мою троицу, это всей души. Машенька хорошо учится и хорошо себя ведет. Пашенька иногда бурлит по своему, но вообще все идет порядочно. Дети тебя цалуют, а девица Горе, или девица-горе, тебе кланяется, то-есть горе – лицом, а, впрочем, повидимому, очень хороших свойств. Мы ожидаем к обеду Четвертинскую с детьми, а князь поехал в город. Кланяйся Пушкину. Не забудь написать в матушке и Карамзиным.

Приписка княгини Надежды Федоровны Четвертинской.

Je suis еtablie dans le cabinet de votre mari et prends sa plume pour vous donner de nos nouvelles et vous dire, combien j'attends impatiemment des v?tres. Votre mari m'a dit, que vous voyagiez lentement, mais au moins Dieu veuille, que cela soit bien heureusement pour vous et vos chers enfants, que j'embrasse de tout mon coeur. Je vous suppose arrivеe ? Odessa; de gr?ce еcrivez nous bien vite. Mademoiselle Gorе m'a dit, qu'elle еtait bien contente de vos enfants et particuli?rement de Marie quant ? sa docilitе et son application ? ses еtudes. C'est rеellement tr?s joli de sa part. Paul vient d'entrer dans le cabinet, o? je vous еcris, avec un uniforme de hussard; il est tout ? fait comique et m'a bien fait rire. Ils se portent tous assez bien.

Adieu, ch?re et bonne amie. Je vous embrasse et vous aime de tout mon coeur, mon mari vous baise les mains, tous mes enfants aussi.

Nadinlta est i?i avec moi, charmеe de voir ses cousines.

Adieu encore une fois, еcrivez moi et pensez ? une soeur, qui vous aime pour la vie de toute son ?me

votre toute dеvouеe soeur et amie

Nеgeon Czetvertinska.

На обороте 2-ю листа: её Сиятельству Княгине Вере Федоровне Вяземской. В Одессе. – В доме г-жи Давыдовой.

10.

Князь П. А. Вяземский своей жене.

№ 6-й. Остафьево. 11-го [июня 1624 г.].

После письма из Орла от 28-го я не имею вестей от тебя. Принуждаю себя приписывать недостаток в письмах твоих неисправности почт, а все иногда беспокоюсь. Кажется, теперь уже должна ты быть в Одессе. У нас все идет порядочно. Сегодня первый светлый и теплый день, хотя и с сильным ветром, который того и смотри, что опять нагонит дождь. Дети на всякий случай нагулялись утром. Я получил сегодня письмо из Варшавы от Нессельроде: ничего нет примечательного. Завтра или после завтра поеду в город наведаться о заключении купчей. Мне что-то так неохотно приниматься за это дело! Брошу я все да убегу куда-нибудь. Вчера просыпаюсь я, гляжу на часы – половина первого, то-есть после полдня. Зато уже воспользовался твоим отсутствием и обедал в половине шестого – с позволения однакоже детей и M-lle Gorе. Петруша хорошо выносит развод свой с кормилицею. Дети тебя цалуют. Все у них идет порядочно. Обнимаю и благословляю вас всех от всей души.

[11 июни 1824 г. Москва].

Я сейчас отдал 6.000 рублей в Коммерческий банк, которые отправятся к тебе в понедельник, то-есть 14-го числа, и, стало, может бить, будут у тебя еще до получения письма этого. Мое дело все еще не с концом, по я взял несколько тысяч рублей вперед для необходимейших уплат. Я рад, что с тобою расчитываюсь, а ты мне была мой самый тяжелый заимодавец. Отдай же Пушкину, что ему следует, то-есть 1880 рублей; кажется, – так. В письмах моих к нему должен быть расчет мой с ним. Если как-нибудь перед отъездом его понадобились бы ему деньги сверх того, то дай ему несколько сотен рублей, под залог его будущего бессмертия, то-есть новой поэмы. Только смотри, чтобы он эти деньги не употребил на шалости, на игру; на девки – можно! Вот тебе лорнетка. Такая ли? Пристлей уверяет, что взятая Васильчиковым одинакова. Вот тебе M-me d'Angeville, M-eurs Auguste et Waldowski! Похлопочи о ней, чтобы ей дали сыграть несколько раз. Она прелестная актриса: певица на французский лад, но поет с приятностию и говорит куплеты с большим умом. Я за нею не волочился; следовательно, можешь приласкать ее, не будучи в дурах. У Лодомирской вчера не крестили: ребенок цветет. Наши, слава Богу, здоровы. Сегодня еду к ним. Четвертинские также едут сегодня! Не могу писать далее, голова идет кругом, плачу Матьясу, Дмитрию Давыдову, Завтра собирается ко мне кое-кто, разве погода остановит. Сегодня опять потоп грянул с неба. Поздравляю тебя с завтрашним новорожденным. Обнимаю и благословляю вас, милых моих, от души. Дай Бог тебе дать мне хороших вестей, а мне – тебе. Цалую тебя тысячу раз. Из деревни по почте буду писать более, а теперь не взыщи за краткость.

Москва. 11-го июня.

Я вчера писал тебе по почте.

11.

Князь П. А. Вяземский своей жене.