Воспоминания

6. О получении донести.

Великокняжеская, 8 мая № 06796.

Главком Генлейт Деникин.

Наштаглав Генлейт Романовский».

Взамен имеющих перейти в состав Донской армии по переправе на правый берег Дона донских частей в состав моей армии должна была быть направлена 2-я Кубанская пластунская бригада, о чем начальник штаба главнокомандующего предупреждал меня еще в письме своем от 24 апреля. Что касается замены терцев и горцев 1-й Кавказской казачьей дивизии, о чем мне генерал Романовский тогда же писал, то ввиду общей обстановки наступления частей обеих армий замена эта в настоящее время произведена быть не могла. Я просил Главнокомандующего усилить меня артиллерией, что и было мне обещано.

– Ну как, через сколько времени поднесете нам Царицын? – спросил генерал Деникин.

Я доложил, что, рассчитывая вести настойчивое преследование, дабы не дать возможности противнику оправиться и задержаться на одном из многочисленных естественных рубежей – притоков Дона, я надеюсь подойти к Царицыну своей конницей недели через три. Дальнейшее зависит от своевременности присылки мне обещанных Кубанской пластунской бригады и артиллерии, ибо овладение укрепленным Царицыном, как показал опыт Донской армии, уже однажды минувшей зимой пытавшейся овладеть городом без достаточно сильной пехоты и могучей артиллерии, невозможно.

– Конечно, конечно, все, что возможно, вам пошлем.

Поезд Главнокомандующего отбыл в Ростов. Генерал Деникин, стоя у окна своего вагона, дружески кивал мне и, улыбаясь, показывал на пальцах число три – напоминание о сроке, обещанном мной для подхода к Царицыну.

Вызвав к аппарату генерала Юзефовича, я выслушал доклад о переговорах его с прибывшим в Ростов генералом Май-Маевским и намеченной реорганизации моего штаба.

Главнокомандующий отказал в назначении начальником штаба Добровольческой армии генерала Агапеева, на эту должность назначался генерал Ефимов. Из старших лиц моего штаба в Добровольческой армии оставался лишь начальник снабжений генерал Деев, взамен которого генерал Юзефович пригласил генерала Фалеева. Генерал-квартирмейстер, дежурный генерал, начальник артиллерии и значительное число начальников отделений переходили в штаб Кавказской армии. Большая часть этих лиц в тот же день выезжали из Ростова в Великокняжескую. Генерал Юзефович задерживался в Ростове на несколько дней. Железнодорожный мост через Маныч не пострадал, и мой поезд в ту же ночь перешел в Великокняжескую.

Противник поспешно отходил, наши части с трудом поддерживали с ним соприкосновение. Конница генерала Покровского вышла на линию железной дороги, горцы, усиленные атаманцами, под общим начальством полковника Гревса были направлены мною западнее железной дороги. 1-я конная дивизия была оттянута в мой резерв. Войскам ставились задачи:

а) 2-му Кубанскому корпусу генерала Улагая (2-я и 3-я Кубанские дивизии и 3-я пластунская бригада) – преследовать противника от станицы Граббевской вдоль Царицынского тракта, выделив часть сил на фронт Ремонтная – Зимовники для действия в тыл красным, отступавшим перед 1-м Кубанским корпусом вдоль железной дороги.

б) 1-му Кубанскому корпусу генерала Покровского (1-я Кубанская, 2-я Терская, 6-я пехотная дивизии и все бронепоезда) – преследовать главные силы красных, отходящих вдоль железной дороги на Царицын.

в) Сводному корпусу полковника Гревса (Горская и Атаманская дивизии) – отбросить части противника, действующие западнее железной дороги, за реку Сал и, прижав их к Дону, разбить.

г) Донскому корпусу генерала Савельева (4-я и 13-я Донские казачьи дивизии) – разбив и уничтожив части противника, действующие между реками Салом и Доном, переправиться на фронте Цымлянская – Мариинская на правый берег Дона и ударить в тыл Донской группе красных.

д) Конному корпусу генерала Шатилова (1-я конная дивизия, Астраханская дивизия и два пластунских батальона) – составить резерв командующего армией.

Таким образом, имелось в виду при фронтальном преследовании главной массы противника вдоль железной дороги частями правой колонны содействовать этому преследованию ударами в тыл, стремясь отрезать красным главный путь их отхода; левофланговые же колонны должны были путем маневра прижать к Дону и разбить те части врага, которые действовали против левого фланга армии и могли угрожать флангу всей операции, а затем, переправившись частью сил (Донской корпус) через Дон, нанести удар в тыл группе противника, действующей на правом берегу Дона против донцов.

Уже 11 мая колонны армии, выполняя поставленные им директивы, подошли своими частями к реке Салу, гоня перед собой отступавшего на всем фронте врага; командир 2-го Кубанского корпуса генерал Улагай, выставив заслон (полковника Мамонова) в сторону Торговое – Заветное, направил согласно заданию большую часть сил под общим командованием генерала Бабиева (пять конных полков и два пластунских батальона) на станцию Ремонтная в целях выйти противнику в тыл и отрезать ему пути отхода. Несмотря на отчаянные попытки красных зацепиться за естественный рубеж реки Сала и остановить наше продвижение, мы после двухдневных горячих боев овладели неприятельской позицией, форсировав реку.

С выходом 2-го Кубанского корпуса на линию железной дороги преследование главных сил противника вдоль железнодорожной линии было возложено на генерала Улагая, в руках которого сосредоточивались 2-й Кубанский корпус, одна бригада 1-й Кубанской дивизии, астраханцы и 6-я пехотная дивизия. Группе генерала Улагая передавались и бронепоезда, однако вследствие порчи пути и уничтожения красными большого железнодорожного моста через Сал последние временно действовать не могли. Генералу Улагаю указывалось при движении на север выдвинуть для обеспечения правого фланга Астраханскую дивизию, направив ее в район озера Ханата – Альматин.

На левом фланге 2-го Кубанского корпуса уступом впереди двигался 1-й Кубанский корпус генерала Покровского. Полковнику Гревсу, блестящим образом выполнившему свою задачу и разбившему у хутора Красноярского остатки прижатого им к Дону противника, причем взяты были 24 орудия, большое число пленных, громадные обозы и большие гурты скота и лошадей, было приказано передать Атаманскую дивизию в Донской корпус генерала Савельева. Последний переправился через Дон и вошел в состав Донской армии. Полковник Гревс с Горской дивизией должен был двигаться левым берегом Дона, обеспечивая левый фланг армии. 1-я конная дивизия и пластуны, объединенные в руках генерала Шатилова, продолжали оставаться в моем резерве.

Наступление наших колонн велось в чрезвычайно тяжелых условиях по безлюдной и местами безводной степи. Противник, отходя, взрывал мосты и железнодорожные сооружения; подвоз был крайне затруднен. Наскоро сформированному, имевшему в своем распоряжении самые ограниченные средства штабу приходилось заново создавать и налаживать снабжение. Средства связи почти совершенно отсутствовали. Все обращения мои к штабу главнокомандующего успеха не имели.

Намеченный еще мною рейд конницы генерала Шкуро в тыл группе красных, действующих против добровольцев, увенчался успехом. Разбитый, жестоко потрепанный противник стал отходить, и части генерала Май-Маевского перешли в общее наступление. Отступление противника скоро обратилось в бегство. Наши части быстро продвигались вперед. Оставшееся неизменно главнейшим в представлении Главнокомандующего операционное направление на Харьков отныне привлекало все внимание Ставки. Для развития успеха в этом направлении бросались все имевшиеся в распоряжении Главнокомандующего силы и средства. Учитывая создавшуюся обстановку, я еще 10 мая телеграфировал Главнокомандующему: «С передачей в распоряжение командующего Донской армией Донского сводного корпуса, предстоящей передачей Атаманской дивизии, а также направления астраханцев в сторону от главного района операции силы армии значительно уменьшаются. Между тем для развития успеха на главнейшем Царицынском направлении необходимо во что бы то ни стало усилить меня пехотой. Настоятельно прошу в первую очередь перевести на станцию Куберле Кубанскую пластунскую бригаду и стрелковый полк 1-й конной дивизии[12 - Последний после переброски 1-й конной дивизии с Кавказа оставался там и о возвращении его в дивизию я еще в Торговой просил Главнокомандующего.], как органически связанные с Кавказской армией. 10 мая Нр 0575. Врангель».

При малоразвитой телеграфной сети в крае недостаток автомобилей и мотоциклеток особенно был чувствителен. Старшие начальники оказывались подчас совершенно бессильными управлять войсками.

Выехав 12-го поездом на север, я был задержан на станции Куберле неисправностью железнодорожного моста. На Сале шли горячие бои, и я хотел лично принять руководство боями. Я попытался продолжать путь на единственном имевшемся в штабе автомобиле, однако вынужден был с полпути вернуться назад из-за порчи машины. Со станции Куберле я телеграфировал генералу Романовскому:

«Выехав для личного руководства форсирования Сала на единственной имеющейся у меня машине, вынужден с полпути вернуться из-за порчи автомобиля. Сейчас ни в штарме, ни в штакорах нет ни одной машины. При отсутствии иных средств связи лишен возможности руководить операциями. В то время как отсутствие средств связи грозит свести на нет успех, достигнутый потоками крови, в Екатеринодаре и Новороссийске автомобилями пользуются бесконечное количество представителей тыловых управлений. В дополнение к неоднократным моим просьбам еще раз прошу срочной высылки для штарма шесть и для каждого из трех корпусов не менее двух мощных легковых машин с полным комплектом запасных частей, без чего управлять операциями не могу. Куберле, 13 мая 8 часов 20 минут. № 1–1. Врангель».

Генерал Юзефович со своей стороны ежедневно засыпал Ставку телеграммами. 13 мая, прибыв ко мне в Куберле, он горько жаловался на полное безучастие Ставки ко всем его просьбам. В этот день я получил донесение о победе нашей на реке Сале. Я телеграфировал Главнокомандующему:

«Ремонтная взята, Сал форсирован. На пути к Царицыну славным войскам Кавармии остается преодолеть лишь один рубеж – Есауловский Аксай. Великокняжеская и Ремонтная коренным образом перевернули всю обстановку не только на Царицынском направлении, но и у Донцов, открываются широкие перспективы, значение последних двух побед следует признать исключительным по своей важности. Выход армии на Есауловский Аксай и перерез железной дороги Лихая – Царицын в районе Верхнечирской может повлечь за собой крушение всей IX красной армии. Но полное расстройство тыла, прерванная тремя разрушенными мостами железная дорога, отсутствие средств связи уже парализуют мои успехи и угрожают полной остановкой боевых действий. Самым настоятельным образом ради общего дела прошу приковать Ваше внимание и распорядиться направлением всех имеющихся в Вашем распоряжении средств для быстрого восстановления железной дороги, увеличения ее провозо- и пропускной способности, придачи мне транспортов грузовых автомобилей, легковых автомобилей, не менее десяти для связи, телеграфных аппаратов, кабеля, телеграфных колонн. Обстановка исключительно благоприятная и требует принятия свыше исключительных мер. Куберле, 17 мая 21 час. Нр 0616. Врангель».

15 мая наши части заняли станцию Котельниково и форсировали реку Курмоярский Аксай. 1-й Кубанский корпус генерала Покровского быстро выдвинулся вперед, после горячего боя овладел хутором Верхне-Яблочным, где захватил свыше 2000 пленных, 10 орудий, 25 пулеметов и громадные обозы. Однако вследствие быстрого выдвижения 1-го Кубанского корпуса между его правым флангом и левым флангом 2-го корпуса генерала Улагая образовался разрыв, который противник удачно использовал. 17 мая с утра он перешел значительными силами в наступление, охватывая левый фланг нашей пехоты. Последняя не выдержала, дрогнула и, бросив свою артиллерию, стала поспешно отходить на Котельниково. Начальник дивизии генерал Патрикеев, пытавшийся со своим штабом восстановить в частях порядок, был настигнут красной конницей и зарублен. 6-я пехотная дивизия была почти полностью уничтожена. Артиллерия дивизии была захвачена противником. Генерал Бабиев, бросившийся со своей конницей на выручку стрелков, отбросил было противника, отбил наши орудия, но затем сам был оттеснен. Тогда командир корпуса генерал Улагай, прибывший на место боя во главе своего конвоя и случайно собранных им ближайших частей, бросился в атаку, опрокинул врага, вернул потерянные пехотой орудия и вынудил противника начать отход, дав яркий образец значения личного примера начальника.

20 мая части армии достигли реки Есауловский Аксай на фронте от хутора Жутов до устья реки. Противник занял сильно укрепленную позицию с окопами и проволочными заграждениями на правом берегу Аксая, сосредоточив главные силы на фронте хуторов Генералов – Аксайско-Чиковский.

После крайне упорного боя 20–22 мая доблестные части 1-го Кубанского корпуса сбили врага с позиций и, прорвав его фронт, нанесли сильное поражение. Стремительно преследуя разбитые части противника на хутор Кумской на протяжении 30 верст, генерал Покровский натолкнулся на свежие силы красных, двигавшиеся против его правого фланга со стороны Громославской; между тем 2-й Кубанский корпус генерала Улагая, встретив упорное сопротивление противника на остальной части фронта позиции за рекой Есауловский Аксай, был скован боем и не мог оказать поддержки 1-му корпусу. Я выслал генералу Улагаю из своего резерва пластунов и гаубицы.

Донося Главнокомандующему о новом успехе, я телеграфировал: «Доношу о новом блестящем успехе доблестных частей вверенной мне армии: 21-го после двухдневного боя корпус генерала Покровского форсировал Есауловский Аксай, овладел укрепленной и заплетенной проволокой позицией противника, захватив орудия, пулеметы и много пленных. Неустанно развивая успех, генерал Покровский, пройдя за ночь с боем 30 верст, овладел хуторами Кумской (северный), Черноморов, Шибалин, захватив более 1000 пленных, орудия и пулеметы и обозы. Противник перед 1-м Кубанским корпусом на всем фронте отходит поспешно, преследуемый неотступно моей конницей. Генерал Улагай, имея перед собой сильно укрепленную позицию и крупную артиллерию, до сего времени переправил на северный берег Есауловского Аксая лишь одну бригаду. Сейчас из общего резерва выдвигаю Улагаю пластунов и всю гаубичную артиллерию с приказанием форсировать реку во что бы то ни стало. Генералу Покровскому приказал, развивая успех, выйти на железную дорогу Лихая – Царицын, часть сил выделить для действия в тыл противника, оказывающего сопротивление 2-му Кубанскому корпусу. С 4-м конным корпусом двигаюсь следом за 1-м и 2-м Кубанскими корпусами. Неиспользование полностью успеха считаю преступлением. То, что может ныне быть достигнуто ценою малой крови, в будущем потребует громадных жертв. Для использования успеха одной доблести мало, конница может делать чудеса, но прорывать проволочные заграждения не может. Достижение конечной цели без присылки мне пехоты, тяжелой и легкой артиллерии, выдвижения в неограниченном количестве огнестрельных припасов и средств связи, главным образом автомобилей, без которых не в состоянии управлять армией, – сегодняшний день обратится в Пиррову победу. Котельниково, 22 мая, 10 часов 10 минут. Нр 0783. Врангель».

Путь до Сала был наконец исправлен, и поезд мой удалось продвинуть до самой переправы. Большой железнодорожный мост через Сал был взорван, и для починки его требовалось не менее 2-21/2 недель; между тем по мере продвижения армии вперед подвоз и эвакуация раненых делались все затруднительнее. Однажды ко мне явился молодой офицер-артиллерист полковник Ильинский, предложивший мне устроить подвоз по железной дороге с помощью конной тяги. Весь подвижной состав был красными угнан, но на некоторых станциях и разъездах имелись отдельные платформы. Назначив в распоряжение Ильинского несколько казаков моего конвоя и предоставив ему пленных красноармейцев и обозных лошадей, я поручил ему наладить подвоз конной тягой к северу от станции Ремонтная. Ильинский блестяще справился с задачей, и вскоре подвоз наладился. До реки Сала артиллерийские и интендантские запасы доставлялись поездом. Грузовиками по наведенному понтонному мосту перевозились на правый берег реки, где и перегружались на платформы, следовавшие дальше на север конной тягой.

Оставив поезд у реки Сала, я автомобилем в сопровождении полковника Кусонского, начальника оперативного отделения полковника фон Лампе и одного офицера службы связи выехал в Котельниково. На всем пятидесятиверстном пути мы не встретили ни одного жилья. Безлюдная, покрытая ковылем, местами солончаковая степь была совершенно пустынна. Красные кирпичные маленькие здания полустанков одиноко стояли в степи. За весь путь мы встретили лишь медленно тянувшийся, запряженный верблюдами арбяной транспорт с ранеными. Убийственно медленно тянулись сотни верст скрипучие арбы; укрывши головы от палящего зноя, лежали несчастные страдальцы.

В Котельниково находился штаб генерала Шатилова. По аппарату генерал Юзефович сообщил мне, что все просьбы его о присылке пехоты оставляются Ставкой без ответа; ныне генерал Романовский запрашивает его, какие части конницы мог бы я выдвинуть на добровольческий фронт взамен пластунов в случае присылки их мне. Я поручил генералу Юзефовичу вызвать генерала Романовского к аппарату, детально осветить ему обстановку и вновь настаивать на выполнении данного мне Главнокомандующим обещания: присылки пластунов и усиления меня артиллерией, без чего я не мог рассчитывать на успех. Со своей стороны, я телеграфировал начальнику штаба Главнокомандующего:

«Я прибыл сюда в момент, когда наше наступление начало захлебываться. Утомление людей и лошадей чрезвычайное, вследствие растяжки при беспрерывном двенадцатидневном преследовании и значительных потерь. Боевой состав частей ничтожен. Во всем 2-м Кубанском корпусе около 1500 шашек. В остальных корпусах немногим лучше. 6-й пехотной дивизии нет. Десять дней части не получают хлеба. Местных средств нет, противник, уходя, все уничтожает. По мере продвижения к Царицыну сопротивление противника увеличивается – красные цепляются за каждый рубеж. Сегодня у противника обнаружена тяжелая 42-линейная батарея. Позиции у Челеково и хутора Жутов укреплены и прикрыты проволокой. По данным разведки, Царицын сильно укреплен. По овладении армией рубежа Есауловского Аксая корпусам приказано закрепить его и наладить тыл, без чего дальнейшее движение невозможно. Необходимо напрячь все силы для оборудования тыла[13 - Ходатайства мои о сформировании при армии управления заведующего передвижением войск, с подчинением ему этапно-транспортной и автомобильной части, Ставка оставляла без ответа.]. Что касается сил и средств, необходимых для нанесения решительного удара, то не только я ничего не могу отсюда передать на другой фронт, но, доколе не получу всего, что требуется, не двинусь вперед ни на один шаг, несмотря на приказания».

Генерал Юзефович говорил с начальником штаба главнокомандующего и определенного ответа не добился. Последний обещал доложить Главнокомандующему и переговорить с генералом Май-Маевским.

21 мая генерал Романовский телеграфировал генералу Юзефовичу: «Из моего разговора с командармдобр выяснилось, что 7-я дивизия из-за отсутствия обозов не боеспособна и не может быть выдвинута на фронт. Поэтому Главком не находит возможным передать в Вашу армию пластунскую бригаду, составляющую половину всей пехоты Добрармии, впредь до окончания формирования 7-й дивизии. Стрелковый полк 1-й конной дивизии и часть танков Вам будут переданы. Екатеринодар, 21 мая. Нр 07607. Романовский».

7-я пехотная дивизия формировалась в районе Ростова из частей, отошедших после занятия красными Одессы в Румынию и оттуда перевезенных в Новороссийск и Ростов. Части эти отступлением от Одессы и тяжелыми условиями интернирования в Румынии были совершенно расстроены, и на быстрое приведение их в боеспособность рассчитывать было трудно. 1-й стрелковый полк после тяжелых боев в Дагестане насчитывал всего несколько сот штыков и впредь до укомплектования боевой силы не представлял. Таким образом, обещанная мне Главнокомандующим присылка пехоты, на чем я строил расчет всей операции, не осуществлялась. Что касается танков, то обещание их прислать практического значения не имело. Мост через Сал мог быть готов не ранее как через две недели, и подвезти танки к фронту было невозможно.

Между тем части 1-го корпуса под давлением превосходных сил противника вынуждены были отойти к переправам. Дабы подтолкнуть истомленные части, я решил использовать свой резерв и приказал генералу Шатилову поддержать части генерала Улагая. Донося об этом Главнокомандующему, я телеграфировал:

«Вчера я отдал директиву, невзирая ни на какие трудности, продолжать наступление. Дабы подтолкнуть истомленную непрерывным двухнедельным преследованием, бескормицей и отсутствием водопоя конницу и полностью использовать успех, я бросил весь мой резерв. Сделано все, чтобы на плечах врага достигнуть конечной цели, но ежели бы, учитывая значение Царицына, противнику удалось перебросить к нему свежие силы, рассчитывать на закрепление за нами достигнутых успехов не могу. То, что достигнуто, сделано ценой большой крови, и в дальнейшем источник ее иссякнет. Нельзя рассчитывать на безграмотность противника и пренебрежение им значения Царицына. Царицын мы должны взять, но, взяв, иметь средства удержать. В полной мере учитываю важность успеха, достигнутого на других фронтах армии и желательность его развития, но убежденно заявляю, что ежели Царицынская операция будет сорвана, то к нулю рано или поздно будут сведены и успехи других армий. Первого июня железнодорожное сообщение через Сал будет восстановлено – к этому дню на головном участке железной дороги должны быть сосредоточены свежие силы для переброски с целью закрепления достигнутых успехов. 8 мая в Великокняжеской Вы обещали мне присылку достаточного количества вполне надежной пехоты и артиллерии. В надежде на это я строю расчет своей операции. За всю операцию на Северном Кавказе я не просил Вас ни одного человека, сейчас решаюсь на это в полном сознании необходимости. Считаю долгом совести донести Вам все вышеизложенное. Котельниково, 24 мая 1919 года, 16 часов. Нр 0820. Врангель».

24 мая утром части армии атаковали противника на укрепленной линии Есауловский Аксай. Корпуса форсировали реку на участке хутор Жутов – Дураков, сбили противника с укрепленной позиции и угрозой охвата справа и слева заставили стремительно отходить. Красные не успели даже испортить железнодорожный мост через реку Аксай. Неотступно преследуя противника, части 2-го корпуса генерала Улагая к вечеру 24 мая овладели станцией Гнилоаксайской; в то же время части 4-го генерала Шатилова и 1-го генерала Покровского корпусов, пройдя за день с боем свыше 20 верст, подошли к реке Мышкова, причем 4-й корпус занял деревню Ивановку.

В боях 20–24 мая части армии, особенно же 1-й корпус, понесли тяжкие потери как в казаках, так и в командном составе. Между прочими начальниками ранен был тяжело в голову доблестный генерал Бабиев; полковник Ткачев, лично производя воздушную разведку, был ранен ружейной пулей в руку.

Между тем 1-й Кубанский корпус, развивая дальнейшее наступление свое 2-й Терской дивизией, войдя в связь с донцами после весьма упорного боя, во время которого терцы пять раз ходили в атаку против красных коммунистов, занял при поддержке донцов железнодорожный мост через реку Дон у хутора Рычкова. Противник отошел к станции Ляпичево. К 27 мая части подошли к укрепленной позиции противника по реке Царина. Я назначил общую атаку на рассвете 27-го числа.

С тех пор, как бывший в моем резерве 4-й конный корпус вошел в общую линию боевого порядка, я непосредственно управлял войсками, следуя верхом при 4-м корпусе. В ночь на 27-е перед атакой армия ночевала в поле. Стояла тихая звездная ночь. Воздух напоен был степным ароматом.

Далеко по степи раскинулись бивуаки полков. Я спал на бурке, подложив под голову подушку седла. Кругом слышались голоса казаков, фыркали кони, где-то далеко на заставе стучали выстрелы. Казалось, что история перенесла нас на целый век назад, в эпоху великих войн, когда не было ни телеграфов, ни телефонов и вожди армий сами водили войска в бой.

На рассвете части армии дружно атаковали позицию красных. 3-я Кубанская дивизия во главе с храбрым генералом Павличенко прорвала фронт противника. 2-й Кубанский корпус, преследуя врага по пятам, занял станцию Тингуту. По мере приближения к Царицыну противник оказывал все большее ожесточенное сопротивление. В Царицын лихорадочно сосредоточивались красные части на поддержку разбитой X армии. Сюда была стянута почти вся XI армия с астраханского направления. С фронта адмирала Колчака подошла дивизия коммунистов. Из 16 городов Центральной России подвезено было 8000 человек пополнения. К коннице Думенко из 8 полков подошли 1500 всадников конницы Жлобы. Из Астрахани в Царицын прибыло два миноносца. Суда и баржи Волжской флотилии были вооружены не только легкой, но и тяжелой артиллерией. В распоряжении противника находилось несколько бронепоездов. В бою на реке Царице части вновь понесли тяжкие потери. Однако близость Царицына, сулившего отдых после тяжкого и продолжительного похода, вселяла в войска силы, и они с неудержимым порывом шли вперед. 29 мая 2-й и 4-й корпуса подошли к реке Червленной, с боем форсировали ее и сбили державшегося на северном берегу противника. В то же время 1-й корпус после упорного боя овладел станцией Кривомузгинской, захватив здесь около 2000 пленных.

Обещание мое генералу Деникину было выполнено. Неотступно преследуя противника, моя конница в самых тяжелых условиях пересекла безлюдную и безводную калмыцкую степь, преодолела ряд укрепленных и отчаянно оборонявшихся противником рубежей и подошла к Царицыну, «Красному Вердену», как именовали его большевики, пройдя около 300 верст, в назначенный мною Главнокомандующему трехнедельный срок. Намечая этот срок, я правильно учел обстановку. В то же время обещание Главнокомандующего дать мне необходимые для успешного завершения операции силы и средства исполнено не было. Развивавшиеся успехи на Харьковском направлении поглощали все внимание Главнокомандующего, и Царицынское направление в глазах генерала Деникина стало второстепенным.

Наша разведка установила, что укрепленная противником Царицынская позиция несколькими линиями опоясывает город. Окопы были усилены проволочными заграждениями в 4–5 колов. Сильная артиллерия надежно защищала подступы.

29-го вечером я пригласил командиров 2-го и 4-го корпусов на военное совещание. Я ознакомил их с общим положением и сообщил о выяснившейся невозможности в ближайшее время рассчитывать на присылку обещанных Главнокомандующим в предвидении операции по овладению Царицыном подкреплений. Я предложил им высказать мнения, следует ли нам, не дожидаясь подхода пехоты, открытой атакой овладеть городом или, закрепившись на реке Царице, выжидать подхода пехоты и технических средств. Рассчитывать на успех атаки в настоящих условиях было трудно, с другой стороны к Царицыну беспрерывно подходили свежие части красных. Противник лихорадочно продолжал работу по укреплению позиций, и в дальнейшем атака города могла представить еще большие трудности. В войсках, видевших в Царицыне после тяжелого похода в пустыне обетованную землю, отказ от наступления вызвал бы, несомненно, упадок духа. Наконец, противник, усилившись, мог сам перейти в наступление и отбросить нас от Волги в пустынную степь. Несмотря на все трудности, на совещании было решено наступление продолжать.