Время барса

Сколько она так просидела, девушка не знала. Истерика закончилась так же внезапно, как и началась. Оля обнаружила себя лежащей в том же углу, в обнимку с Катей, и обе они оказались закутаны с головой половичком, словно хотели сбежать, скрыться из этого страшного мира; чтобы пришел кто-то сильный и в одно мгновение перенес их обеих туда, где много яркого солнца, где зелень пальм, голубизна бассейнов, где люди расслабленно-ленивы, богаты, ухоженны и добры, как кастрированные псы. Оля знала такое место: Санта-Барбара.

Разозлившись на себя сверх всякой меры, она одним движением вскочила на ноги, выдрала из волос дурацкий бант, подошла к шкафу, распахнула, вытащила обтрепанные вельветовые джинсы, надела прямо на голое тело, порылась, нашла еще одни, хлопковые, бросила товарке, прикрикнула зло:

– Ну что расселась, как клуша! Одевайся! Рвать когти надо!

– Что?

– Сматываться, поняла! Бежать!

– Бежать? Куда?

– Тебе – к папе с мамой, целка недоделанная, вот куда! Хлебнула блатной романтики по самое не хочу, и вали!

– А ты?

– А я – куда глаза глядят. – Ольга зло глянула на Катю, прикрикнула хлестко:

– Ну!

Девчонку словно кнутом протянули вдоль спины: вскочила, путаясь, натянула трусики, потом штаны, влезла в брошенную ковбойку.

– А все – впору, – растерянно произнесла она.

– Дура, – незлобно ругнулась Ольга. – Вещи-то мои. А Папа толстых не любил.

Сама она уже оделась. Поискала глазами, наклонилась, подобрала миниатюрный никелированный «смит-и-вессон», проверила барабан, засунула револьвер за пояс.

– Зачем это? – пролепетала побледневшая Катя.

– Застрелиться! – огрызнулась Ольга, гибко наклонилась, подхватила с пола дробовик, клацнула затвором, взяла оружие наперевес и сторожко, словно босиком пробиралась по битому стеклу, двинулась прочь из комнаты.

– Держись за мной, поняла? – велела она девушке. – Только не ори, ладно?

Захочется блевать – рыгай сразу, не бегай по углам.

– Чего? – переспросила было Катя и в ту же секунду, увидев развороченный взрывом труп одного из нападавших, поперхнулась, согнулась пополам, рухнула на колени.

– Ну ты, не очень-то… Пора!

Катя только кивнула, встала на ноги и, держась за руку подруги, побрела за ней слепо, стараясь больше не глядеть ни на что.

Кое-как они вышли во двор. Ночь была прохладной, с моря дул крепчающий бриз, предвещавший непогоду и шторм.

– И что дальше? – одними губами спросила Катя.

– Машин навалом. Сядем и отвалим. Оля пошла было к одному из джипов и тут же села на землю, словно силы разом оставили ее.

– Ты что? – наклонилась теперь над ней Катя.

– Ничего, – ответила Ольга, глядя прямо перед собой невидящим взглядом.

– Не сиди. Сама же сказала… Нужно уходить отсюда.

– Куда?

– Ну, найдем куда! Ко мне поедем. Мать уже накушалась в лоскуты, бабка у меня парализованная, никто ничего… До завтра перебедуем, а там – видно будет.

Оля тряхнула головой, словно приходя в себя, глянула на Катю, скривилась:

– Картина битвы мне ясна. Девочка из, неблагополучной семьи. За этой, как ее… за чертой бедности, И девочке захотелось колготки эластик, шубку и золотое кольцо. В нос.

– Ну и захотелось! Что, всю жизнь так и прожить – среди бабкиной вони и материного пьяного гундежа?!

– Зато теперь хлебнула большого человеческого счастья. Аж наизнанку вывернуло. Катя вздохнула.

– Ладно, подруга, не бери в голову. Я не в осуждение. При тонком кошельке всем хочется толстого счастья. Тебе повезло. Ты еще не вляпалась. Тебе есть куда вернуться. Мне – некуда. – Оля вздохнула.

– Как это – некуда?

– Вот так. Увязла я во всем…

– В чем это?

– Не важно.

– Что ты несешь? Сейчас мы…

– Заткнись! Прав был тот сумасшедший, как его…

– Маэстро.

– Ну, Маэстро. Баловаться с оружием нельзя. Оно убивает.

– Олька, ты не в себе…

– Еще как в себе. Уби-ва-ет. Или ты, иди тебя. Третьего нет. – Она замолчала, глядя в одну точку, приказала зло:

– Вали отсюда. Живо.

– Как…

– Ножками. По бережку. А лучше – пересиди где-нибудь в рыбацкой лодчонке.

Не замерзнешь. А с утреца – до дому, до хаты. Разные у нас с тобой тропки. Давно разные. А что здесь была, забудь. Совсем забудь.

– Ты говорила – на машине.

– Дорога здесь одна. Перехватят.