Полная луна

– Что ж, увлекаешься…

– Именно. Ты что, правда такой мастер?

– Ну, если шеф доверил мне Англию… Посуди сама.

– А ведь никогда ничего не делал!

– Да, опыта у меня не было. Но вдохновение…

Пруденс глотнула воздух:

– Что ж, ясно. Если ты преуспел – значит, всякий может.

– Я бы так не сказал.

– А я бы сказала. Какое счастье, что ты пришел! Теперь я смогу убедить Генри.

– Генри?

– Теперь он от меня не уйдет. Это же ясно. Самый обычный кретин…

– Прости, это кто?

– …женится и превращается в истинную акулу. Значит, главное – жениться.

Ту т Фредди был согласен:

– Да, ты права. Я обязан буквально всем моей же…

– Никто ничего не добьется, пока не женится.

– …не, лучшему другу и суро…

– Возьми Генриха VIII.

– …вейшему критику.

– Или Соломона. Так и Генри. Он говорит, он художник, не делец какой-нибудь. А я говорю, ты женись, там посмотрим. И приведу пример. «Ну а Фредди?» – скажу я. Ответить нечего.

– Кто этот Генри?

– Один мой знакомый. Крестный сын дяди Галли. – Пруденс огляделась, потом прибавила: – Вот он.

Нельзя сказать, что человек на фотографии был красив. Нос несколько расплылся, уши торчали, подбородок выдавался вперед. Словом, вполне могло оказаться, что снималась приветливая горилла. Да, приветливая; и на любительском снимке было видно, что глаза добрые, улыбка искренняя. Общий же вид подсказал бы писательнице Викторианской эпохи словосочетание «великолепное уродство»; и Фредди удивился, зачем такой человек снимается.

Чувство это, однако, сменилось неподдельным интересом. Поправив монокль, Фредди вгляделся в фотографию: