День ангела

«Вот так, представляешь явственно во время разговора, и всё. Рома, навыки надо набирать на посторонних, тех, значит, кто телепатией не владеет. Приедешь домой, и айда, в Москве народу много, читай мысли направо-налево. Всё у тебя?»

«Спасибо тебе, Иваныч, выручил»

«Бывай здоров. Ночами только без дела не буди, я засыпаю трудно»

Вот оно что. Вот, значит, каких посторонних имела в виду Ирочка. Понятно.

* * *

Ну наконец-то я добрался до своего логова. Сейчас в душ – и спать! И есть не буду – во-первых, некогда, во-вторых, нечего – уезжая, я почистил и отключил холодильник. И спать хочется зверски.

Ключ проворачивается в замке, дверь с лёгким скрипом открывается. В квартире темно, я не включаю света в прихожей, скидываю дарёные дедовы штиблеты и прохожу в комнату. Щёлкает выключатель.

– Ау! Привет, любимый!

Я ошалело таращусь на Ирочку, сидящую на краю дивана. Нет, не может быть!

Меня охватывает буйная радость. Значит, она в Москве. Ну конечно! Она прилетела раньше меня, проникла в квартиру и ждёт меня. Неужели наврала про задание?

Она огорчённо качает головой:

– Как всё-таки ты безобразен. Нет, не внешне. Ты почему так плохо подумал обо мне? Я никогда ещё не лгала родным и близким, да у нас это и невозможно. Сейчас же обними меня, пока я не обиделась!

Я широко шагаю к ней и крепко, порывисто обнимаю. Мои руки захватывают пустоту, и я валюсь сквозь неё на диван. Вскакиваю.

Она смеётся. В моём мозгу возникает образ кота, разочарованно шарящего лапой в пустом горшке.

– А меня, значит, обманывать можно? Я, значит, не родной?

– Ты самый родной, и я больше не буду. Да тебя скоро и невозможно будет обмануть, ты уже улавливаешь эмоции. А это связь, Рома, и я сейчас на базе. Вернулась с задания. Поговорим?

Я смотрел на неё, любуясь. Золотистые кудряшки растрепались. Обросла, и от этого стала ещё красивее. Сидит, склонив голову чуть набок, ноги сложены по-турецки, локти упёрты в колени, и маленький острый подбородок утонул в сплетении тонких пальцев. Крылья сложены за спиной, и она даже не пробует прикрыться. Зачем? Я знаю её тысячу лет. Моя, моя!

– Я удрала утром, вовремя подвернулось одно дело. Мама должна была перекипеть. Очень удачно, что папы нет. Мне было бы много труднее.

Я вдруг ощутил настоящий страх. Запоздалый, как эхо взрыва. Папа вернётся и скажет твёрдое «нет». Не отдаст. Не отпустит. Не позволит Ирочке связать свою судьбу с дикарём, нет, хуже – хищным зверем. Примет меры. Да плевать, в конце концов, что будет со мной – что будет с ней?

«Успокойся. Мама перевела тебе наш разговор, я знаю. Чтобы ты понял – сломать мою судьбу можешь только ты»

Меня охватывает такой прилив нежности, что я перестаю дышать.

– А хищничать ты будешь только в моё отсутствие, – она смеётся, – я тебя буду кормить молоком, сыром и яичницей. Знаю, знаю, ты мечтаешь сейчас о расчленённых трупах животных.

– Я всеядный, правда. Согласен на сыр и яичницу. И на молоко. Я голодный, и дома шаром покати.

Она вдруг настораживается, протягивает руку в пустоту перед собой. Рука почти по локоть исчезает, словно обрезанная невидимым кругом. Наверное, перед ней какой-то пульт, не входящий в объём передаваемого изображения.

– Извини, Рома, потороплюсь. Хорошо, что ты знаешь наш с мамой разговор. Я приду к тебе, приду, но не так скоро. Месяц, два, может, три – мне надо закончить работу, и потом ещё больше месяца из меня будут делать… твою женщину.

Она вдруг отчаянно посмотрела на меня, и в глазах её стояли слёзы. Я перепугался.

– Что, что? Неужели это так опасно? Родная моя, не пугай!

– Нет, Рома, ты не понимаешь. Стать бескрылой, навсегда. Ну почти навсегда.

– Маленькая моя!!!

Чем, ну чем я мог её утешить? Я готов был вырвать из груди сердце, только бы ей стало чуть легче.

Она рассмеялась, смахнула слёзы.

– Вот мне и легче, правда. Нет, Рома, мне мало сердца. Мне нужен ты целиком.

В её глазах опять прыгали искорки смеха.

– Ты купишь мне дельтаплан?

– Маленькая моя… Бедная…

И даже обнять её я не могу.

– Ладно. Без крыльев я смогу, Рома, а вот без тебя – нет.

Мы молчим, и меня душит нежность.

Она вдруг фыркает, смеётся в голос.

– Ничего, скоро я стану большой. Ты хочешь большую и мягкую женщину, Рома?

Я молчу.

«Неужели ты не понимаешь? Я хочу тебя, саму тебя, как бы ты не выглядела. Правда»

Она смотрит мягко, нежно, как тогда, утром.

«Я знаю. И всё-таки, имея возможность выбрать, глупо отказываться»

«Я приму тебя любой»

Она в раздумье. Закусила нижнюю губку, тряхнула кудряшками.

– Ладно. Беру командование на себя.

* * *

Вот уже вторую неделю я живу странной, двойной жизнью. Днём я слоняюсь по московским улицам, всматриваясь в мысли множества прохожих. Нарабатываю навык.

Господи, чего только не роится в головах людей! Поначалу я просто оглох и ослеп от наплыва мыслеобразов множества людей, толпы, заполняющей московские улицы. Это выглядело так, будто смотришь кино, где сумасшедший киномеханик запустил сразу десятки киноаппаратов, заряженных кусками лент – сюжетов из разных фильмов. Ничего невозможно разобрать!