Исполнитель

Пан ткнул рукой раз, другой, с трудом облизал губы. Рыцарь встал из-за стола.

– Вставай, ты мне поможешь. Эй, Гонза, иди сюда, ты тоже нужен!

Корчмарь не отзывался. Первею пришлось пройти в кухню, где он обнаружил забившегося в угол хозяина, дрожавшего крупной дрожью, словно конь. Служанка, похоже, сбежала. Хорошо, что сам не сбежал с перепугу, подумал рыцарь, ищи его потом… А впрочем, теперь уже не страшно. Если что, его найдёт Святая инквизиция, в конце концов.

Первей взял корчмаря за жирный подбородок, поднял голову и посмотрел ему в глаза. Нет, не стоит тратить на этого слизня ману.

– Вставай. Ты мне нужен. Встать!

Втроём они взялись за тяжёлоё, неподвижное тело, на котором жили теперь одни глаза. Всё правильно, этот яд так и действует – сперва отказывают руки-ноги, затем человек вообще теряет способность к движению, превращаясь в кусок мяса. И только где-то спустя четверть часа, когда паралич охватит дыхательные мышцы, пациент умрёт от удушья. При этом бедняга чувствует всё, вплоть до самого конца.

Они подняли долговязого жилистого парня с рассечённым шрамом лицом – это был Щучья Кость – Первей за ноги, корчмарь и пан Тыклинский за плечи. Повинуясь приказу рыцаря, неподвижное тело водрузили на решётку очага, под которой горел слабый огонь. Молодчик начал издавать жуткие стоны, но пошевелить хотя бы пальцем не смог. Пан Тыклинский безразлично смотрел на всё это стеклянными глазами замороченного, корчмарь же вовсю стучал зубами и громко икал.

Ту же процедуру проделали и с Кочаном – здоровенным парнем, чья нечёсаная кудлатая башка и впрямь очень напоминала крупный кочан капусты. Дождавшись, пока стоны затихнут, Первей повернулся к двоим помощникам, они же осуждённые по Приговору.