Обратной дороги нет (сборник)

– Хорошо. Но если…

– Вы все равно получите свой гонорар. Вам такой ответ нужен?

– Отлично. Сейчас мы вернемся в офис, подпишем стандартный договор, вы внесете аванс, и – за работу.

– Хорошо, – сказал он и встал.

– Погодите, – потянул я его за рукав, – еще кофе. Я никогда не ухожу отсюда, не выпив кофе, он здесь замечательный. Вы будете?

Синьор Лугетти опустился на стул и посмотрел на меня так, будто не только никогда в жизни не пил кофе, но даже не подозревал о существовании такого напитка.

– Кофе? – переспросил он, будто пробуя слово на вкус. – Да, пожалуй. Черный, без молока и сахара.

– А пока нам принесут, – сказал я, кивнув официанту и показав два пальца, – вы мне назовите имя подозреваемой.

Он поднял на меня все тот же взгляд человека, не очень понимающего, о чем его спрашивают, и готового лишь моргать: «да» или «нет».

– Нельзя ничего сделать, если я не буду знать…

– Я понимаю, – кивнул он. – Собственно… Проблема, видите ли, в том, что теоретически…

– Меня не интересуют ваши теории, – я отпил глоток из маленькой чашечки, которая уже стояла передо мной, источая терпкий аромат, – меня интересует только имя, все остальное я выясню сам.

– Так я и говорю, – синьор Лугетти тоже поднес ко рту свою чашку, но пить почему-то не стал, долго принюхивался, будто ему принесли не лучший кофе во всем Риме, а бурду из уличного автомата. Поставил чашку на стол, не сделав ни глотка, и повторил: – Я и говорю, что имя… Это процесс вероятностный, причем вероятности меняются в зависимости от граничных условий…

– Так вы можете назвать имя или нет? – сказал я нетерпеливо.

– Ну, хорошо… Лючия Лугетти, в девичестве Синимберги.

– Ваша жена? – спросил я недоверчиво. – Вы обвиняете собственную жену?

Такое, конечно, тоже бывало в моей практике. Собственно, сплошь и рядом. Обманутые мужья для того и приходят в агентство, чтобы обвинить своих жен во всех смертных грехах, начиная с главного, по их мнению, – греха прелюбодеяния. Но еще не было случая, чтобы муж заподозрил жену в совершении террористического акта, повлекшего (это очевидно) смерть людей. Возможно, многих.

– Обвиняю? – спросил Лугетти с искренним удивлением. – Нет! Обвинение – это… Подозрение… да. Подозреваю.

– Конечно, – согласился я, – я неточно выразился, извините. Я понял из ваших слов, что с синьорой Лючией вы не живете. Я имею в виду…

– Не живем, да. То есть, живем в разных местах, разъехались полгода назад, когда…

Он задумчиво посмотрел на свою чашку и все-таки отпил из нее – с таким видом, будто это был сок цикуты. Лучший в Риме кофе! Впрочем, уже не лучший, конечно, – остывший кофе это лишь мрачное напоминание о прошедшем и в данном случае не испытанном восхищении. Разъехались, да, понятно, полгода назад кто-то из них… судя по всему, это был не синьор Лугетти, его-то, похоже, кроме физики, ничего не интересует, и если он и дальше будет использовать сугубо физико-математические обозначения для бытовых процессов, работать с ним окажется мучительно… и интересно.

Банальная история, скорее всего: у жены появился любовник, синьор Вериано их застукал (непременно лично и непременно в постели – иначе ему и в голову не пришло бы устраивать скандалы, знаю я таких мужей, навидался), и синьора… как ее… Лючия собрала чемодан (опять же, сама, муж, скорее всего, даже просил ее остаться… вернись, мол, я все прощу), да, собралась и ушла… сначала к подруге, а потом на другую квартиру.

Поскольку синьор Лугетти молча допивал свою холодную бурду, я продолжил вместо него:

– Разъехались вы полгода назад, когда ваша супруга, как вы полагаете, вам изменила.

Он поставил на стол пустую чашку и поднял на меня удивленный взгляд. Почему он все время чему-то удивлялся? У физиков это такое перманентное состояние? Наверно. Они же все время имеют дело с чем-то удивительным: новые законы природы, новые атомы, новые идеи…

– Послушайте, синьор Лугетти, – сказал я, – так мы будем долго ходить вокруг да около… Расскажите, наконец, что у вас произошло, в чем конкретно вы свою жену подозреваете, и мы решим, что я должен делать сначала, что потом, а чего не должен делать в принципе.

– Опять с самого начала? С Большого взрыва?

– Нет, – быстро сказал я. – С Большого взрыва не надо. Давайте конкретно. Полгода назад от вас ушла жена. Это соответствует истине?

– Соответствует, – кивнул он.

– Замечательно. То есть, я хотел сказать – этот момент мы уточнили. С тех пор вы живете отдельно. Видитесь?

– Бывает, – сказал синьор Лугетти то ли с сожалением, то ли, наоборот, со скрытым удовольствием, интонация была настолько неопределенной, что я не смог сделать никакого вывода и предпочел задать прямой вопрос:

– Вы сохранили сексуальные отношения?

– Нет. Просто время от времени встречаемся, обмениваемся информацией. Видите ли, синьор Кампора, мы с Лючией все еще любим друг друга, и это главная причина того, почему я подозреваю именно ее. Она на все способна. Да.

– У нее есть любовник? – спросил я довольно грубо, но должен же был я хоть что-нибудь понять в этой нелепой истории.

– Любовник? – с задумчивым видом переспросил синьор Лугетти и долго думал, прежде чем ответить. – Думаю, нет. Скорее всего. То есть, насколько я знаю Лючию, она могла в отместку… просто со злости… переспать с кем-нибудь, но потом жутко страдала бы и при встрече мне непременно об этом рассказала бы. Такое уже… Впрочем, это было давно. Думаю, рассказала бы. А может…

– Значит, не знаете, – констатировал я. – Ладно. О дальнейшем поговорим потом. Похоже, по вашим рассказам я не смогу составить даже четкого представления о собственном задании. При иных обстоятельствах я бы за такое дело не взялся, но… Хорошо. Дайте мне неделю. И новый адрес вашей супруги, естественно. Я прослежу за ней. Пойму, что там происходит. Что есть, чего нет, чего можно ждать. Составлю общее представление. Потом мы встретимся и решим, что делать дальше. Возможно, я за эту неделю и сам узнаю, что именно синьора Лючия замышляет и что уже успела натворить, если верить вашим словам. Но имейте в виду, если я обнаружу в действиях синьоры Лючии что-то криминальное, мне придется связаться с полицией. Это вы, надеюсь, понимаете?

– Конечно, – кивнул синьор Лугетти. – Это ваша обязанность. Если обнаружите. Хотел бы я только видеть ту полицию, которая… Ладно.

– Итак, – сказал я, – мы подписываем стандартный договор, вы платите мне задаток… думаю, миллиона лир будет достаточно. Я дам вам расписку, вы сообщите мне адрес синьоры Лючии, и в следующий раз мы встретимся через неделю. Я вам позвоню.

Я кивком подозвал официанта, положил на тарелочку со счетом несколько банкнот, не посмотрев на сумму, написанную на листке (я и так прекрасно знал, что тут сколько стоит, и сколько Антонио берет на чай), отмахнулся от попытки синьора Лугетти достать бумажник, встал и, подхватив клиента под руку, пошел к выходу.

Мне казалось тогда – более того, я даже был в этом уверен, – что правильно понял семейные проблемы синьора Лугетти и их символическую связь с его физическими теориями.

Мы вернулись в офис, и минут через пять официальная часть была успешно завершена – договор подписан, чек на миллион лир я положил в бумажник, расписка отправилась в карман пиджака Лугетти, нам осталось только распрощаться и договориться о следующей встрече. Адрес синьоры Лугетти, написанный не очень разборчивым почерком на половине машинописного листа, я оставил лежать на столе.

– Я вам позвоню в следующий вторник, – сказал я, провожая клиента до двери кабинета, – надеюсь, что к тому времени все будет ясно.

– Я тоже на это надеюсь, – пробормотал он, вяло пожимая мою руку. – Иначе я уж и не знаю… Если это не Лючия… Тогда мне придется пересчитывать эмуляционные параметры, а это…

– О чем вы? – вежливо поинтересовался я, открывая перед синьором Лугетти дверь.

– Что? – переспросил он, возвращаясь из мира собственных мыслей. – Это же очевидно. Если не Лючия виновата в Большом взрыве, то придется вводить другие граничные условия…

– А, ну да, – кивнул я. – Большой взрыв, конечно. Я и забыл, что мы с этого начали. Всего вам хорошего, синьор Лугетти.

Он что-то пробормотал в ответ и медленно, так медленно, что мне захотелось шлепнуть его по руке, закрыл за собой дверь.

* * *

Я сам занялся делом Лугетти – обманул себя тем, что оба моих сотрудника вели в это время наружные наблюдения, и поручать кому-то из них еще и новое расследование было нерационально. Впрочем, будь это обычное дело, я спихнул бы его, скорее всего, на Капекки, он расторопнее, чем Джайотти, хотя, с другой стороны, Джайотти внимательнее к деталям. Но мне стало интересно самому, а я всегда брал себе только те дела, которые по каким-то причинам становились мне интересны, и не было жаль времени, потраченного на работу, которую могли бы сделать мои сотрудники.

Задача, собственно, состояла из двух, которые надо было решать одновременно. Первая: установить, в каком именно преступлении подозревал свою жену синьор Лугетти. Пока я знал только, что по ее вине (так он считал – возможно, совершенно необоснованно) произошла серьезная трагедия – то ли взрыв в общественном месте, то ли дорожное происшествие, повлекшие за собой человеческие жертвы. Возможно, случилось нечто совсем иное, вызвавшее в удрученном мозгу синьора Лугетти очень странные аберрации, аллюзии и предположения. Значит, надо будет прошерстить сводки новостей и криминальной хроники полугодовой давности: скажем, с января по март. И вторая задача: выяснить, как живет сейчас синьора Лугетти, кто к ней приходит, к кому ходит она, как проводит свободное время. По этой части затруднений не предвиделось, здесь я чувствовал себя, как рыба в воде.