Ночные рейды советских летчиц. Из летной книжки штурмана У-2. 1941–1945

Устанавливаю для всего личного состава сбора единую прическу: перед – на пол-уха и под польку – затылок.

Ношение других видов причесок только с моего персонального в каждом отдельном случае разрешения.

    Начальник сбора особых полков
    Герой Советского Союза
    майор Раскова».

В парикмахерской некоторые сидели с трагическим видом. Ножницы безжалостно отхватывали косы. Ворохом лежали они на полу – белокурые, русые, каштановые, черные… Смешивались и сбивались в войлок. Многие девчата стали похожи на мальчишек. У каждой сразу поубавилось росту. Но все подтрунивали друг над другом, шутили, хотя в смехе этом слышалось и сожаление об утраченных локонах, и печаль о том, что теперь навсегда осталось в беззаботном прошлом.

Много огорчений доставила и форма: гимнастерки, брюки, мужское белье, кирзовые сапоги и портянки. Все было велико. Одну шинель можно было надеть на двоих и застегнуть на все крючки. Самые маленькие сапоги сорокового размера! Раздобыли ножницы, иголки, нитки и принялись за подгонку.

В часть продолжало прибывать пополнение. Через приемную комиссию прошло более тысячи девушек. С приездом в Энгельс личный состав распределился по группам. В летную вошли летчицы из аэроклубов и гражданского воздушного флота, в штурманскую – штурманы, получившие это звание в авиашколе Осоавиахима, и студентки вузов. Тех, кто имел техническое образование, определили в группу механиков по вооружению, по приборам и эксплуатации.

Занятия шли в лихорадочном темпе, а ночами то и дело поднимали по тревоге.

…5 часов 30 минут утра. Подъем. Десять минут на туалет – и в строй. Еще до завтрака будущие штурманы изучали телеграфную азбуку. После завтрака садились за книги, тетради, географические карты. Штурманское дело – сложное. Нужны большая настойчивость, упорство, терпение, чтобы овладеть тонкостями аэронавигации. Ведь придется водить самолеты в разных метеоусловиях: при хорошей и плохой видимости, под облаками и над ними, при попутном, встречном или боковом ветре. Многого и предусмотреть нельзя. Надо научиться распознавать местность, ориентироваться в полной темноте. Занимались по двенадцать – тринадцать часов в сутки.

Летчики в это же время изучали теорию полета, конструкцию самолетов, их оборудование, вооружение, производили тренировочные полеты, учились летать вслепую, ориентируясь только по приборам. Состав летной группы непрерывно пополнялся новыми летчицами, прибывавшими по вызову Расковой или по своей инициативе.

На долю техников и вооруженцев выпали особые трудности. Только немногие из них имели специальную техническую подготовку. Клавдия Илюшина, Надежда Стрелкова, Софья Озеркова окончили Военно-инженерную академию. Таня Алексеева, Дуся Коротченко, Тоня Калинкина, Римма Прудникова опирались на большой практический опыт. Они, не жалея сил и времени, занимались с остальными девушками, теми, кто до войны и близко самолета не видел. И надо сказать, вырастили замечательных механиков, вооруженцев, прибористов.

Подошло время первых полетов. Не для всех они оказались удачными. Некоторые испытали морскую болезнь и вылезали из самолета чуть живые.

Таких Раскова спрашивала:

– Плохо было?

– Плохо, – еле ворочая языком, отвечал новорожденный штурман.

– Так, может, летать не будешь?

– Буду, – упрямо отвечала девушка и, помолчав, добавляла: – Я перетерплю… Потренируюсь, товарищ майор! Вот честное слово, это пройдет!..

Марина Михайловна улыбалась, качая головой.

Конечно, особые трудности были оттого, что полеты производились зимой. В тяжелом летном обмундировании штурманы по очереди усаживались во вторую кабину самолета Р-5. Сразу после взлета летчик ждал от них указаний: курс, скорость, высота полета. Ледяной ветер выбивал из глаз слезы, и они тут же замерзали на ресницах. Трудно было рассмотреть землю за бортом. При работе с ветрочетом и линейкой коченели пальцы, отчего записи в бортжурнале были корявыми и неразборчивыми.

После посадки их всегда встречала Раскова, забирала из застывших рук планшет, внимательно вглядывалась в обмороженные лица и старалась подбодрить каждую. Пока шли полеты, она не покидала аэродром. Днем контролировала полеты истребителей, а после захода солнца – «ночников». Казалось, Раскова боялась потерять хоть один погожий день, хоть одну ясную ночь. На сон выкраивала крохи.

Успешно шло переучивание истребителей, осваивавших Як-1. «Ночники» начали летать на У-2. Под новый, 1942 год в 587-й полк прибыли самолеты Су-2. То были старые машины, которые постоянно выходили из строя. Ох и злились на них технари!

Зима 1941/42 года была суровой, с сильными морозами и ветрами. Соответствующего обмундирования техники и вооруженцы еще не имели, а потому на аэродроме мерзли отчаянно. Но не ныли девчонки. Мало того, они нарочно приучались работать на морозе без перчаток: разбирали, чистили и проверяли пулеметы. Раскова не раз говорила:

– Вот за кого я абсолютно спокойна, так это за вооруженцев…

В ночь на 10 марта 1942 года, выполняя полет по маршруту с бомбометанием по освещенной цели, два экипажа У-2 потеряли ориентировку в тумане и погибли. Аню Малахову, Марину Виноградову, Лилю Тармосину и Надю Комогорцеву похоронили в Энгельсе.

Раскова волновалась: как воспримут первую потерю летчики и штурманы? Не появится ли у них боязнь боевых полетов? Волнение ее было напрасным. Девчонки по-прежнему желали одного – скорее на фронт!

Весной 1942 года мы проводили на фронт истребительный полк. Его передали в систему ПВО, оставив на противовоздушной обороне Саратова.

23 мая, сделав прощальный круг над Энгельсским гарнизоном, лег курсом на Южный фронт наш 588-й ночной бомбардировочный авиаполк. Полк лидировала Марина Раскова.

Проводив полк и передав его фронтовому командованию, Раскова отправилась в Москву решать вопрос о новом самолете для своего полка. К тому времени самолеты Су-2 признали устаревшими и выпуск их прекратился.

В конце июня Раскова возвратилась из Москвы. Вопрос был решен – полк будет воевать на ближнем пикирующем бомбардировщике «Петляков-2». Это ошеломило многих. По тому времени Пе-2 был самый современный и очень сложный фронтовой бомбардировщик. Даже не каждому летчику-мужчине по плечу было летать на таком самолете. Появились сомнения у многих летчиц. Однако Раскова рассердилась:

– Нам предлагали «Бостоны». Это хорошая машина. Но будут трудности из-за запасных частей. А Пе-2 превосходный отечественный самолет, и мы должны гордиться, что нам доверили эту машину. Мы должны оправдать доверие. Летчики у нас прекрасные. Срок на переучивание – четыре месяца.

Вскоре в штаб Расковой прибыли инструкторы. Прежде чем они начали тренировки, Марина Михайловна вызвала их и сказала:

– В вашей работе будет много специфики. Имейте в виду – никто из летчиц не служил в армии. Это молодые энергичные девушки, они могут подшутить, посмеяться, но они не привыкли к грубым окрикам. Я думаю, успех дела зависит сейчас от правильных взаимоотношений. Требовать строго, но корректно.

Перевод на самолет Пе-2 потребовал расширения штата полка. Теперь экипаж самолета должен был состоять из трех человек: летчика, штурмана и воздушного стрелка-радиста. Обслуживание двухмоторного самолета требовало увеличения численности и технического состава. Перед Расковой встал сложный вопрос: как доукомплектовать полк? Такого количества авиаспециалистов-женщин в стране просто не было. Обучать новых в оставшиеся короткие сроки было нецелесообразно, да и невозможно. Решили укомплектовать экипажи за счет уже подготовленных военных авиаспециалистов-мужчин.

Освоение Пе-2 шло в высоком темпе.

Вместе со всеми настойчиво и упорно летать на Пе-2 училась сама Раскова. До этого она летала только на У-2 и Ут-2. Став во главе полка пикирующих бомбардировщиков, Марина Михайловна считала своим долгом освоить новый самолет именно как летчик. Это была совсем не легкая задача. Скоростной двухмоторный самолет Пе-2 был весьма сложен: за малейшую небрежность в технике пилотирования и секундное промедление приходилось дорого расплачиваться. Раскова готовилась к полетам очень серьезно и последовательно. Сначала на земле она до автоматизма оттачивала управление и только после этого поднялась в воздух. И никогда никто не слышал от нее слова «устала».

Помню первый полет Марины Михайловны на Пе-2. Стартер взмахнул флажком. Самолет легко оторвался от земли. Какое-то мгновение Раскова выдерживала его над землей, потом стала набирать высоту.

Все, кто присутствовал на старте, следили за полетом.

«Хорошо, молодец!» – думалось каждому из нас. Ровный гул моторов. Раскова делает разворот над аэродромом. И вдруг с правой стороны фюзеляжа срывается белая струя: видимо, сдает мотор. Не дышим. Хочется чем-нибудь помочь. Кто-то шепчет: «Скорость, скорость сохрани! Разворачивайся в сторону работающего мотора!»

И, словно угадывая наши мысли, Раскова разворачивается влево, заходит на посадку, выключает двигатели и, не теряя направления, отлично приземляется.

Мы бежим к самолету. А она вылезает из кабины, улыбается: «Ничего, девушки, машина серьезная, но летать можно!»

– Отдыхать будем после войны, – обычно говорила Марина Михайловна. – А сейчас надо учиться бить врага. Какой же я буду командир полка, если сама в совершенстве не овладею «пешкой»? Работать, работать надо!

К заданному сроку 22 ноября 1942 года полк закончил программу переучивания и был готов к отправке на фронт.

В штабе всегда до глубокой ночи горел свет. Подводились итоги проделанной за день работы, составлялись огромные таблицы, заполнялись вещевые, денежные и прочие аттестаты.

– Ничего, ничего, не пыхтите! – мягко говорила Раскова командирам эскадрилий. – Это я вас учу уму-разуму, как штабное хозяйство в эскадрильях налаживать…

Она никогда не повышала голос, не обрывала грубо подчиненных, а еще – никогда сгоряча не наказывала провинившихся. Марина Михайловна всегда пыталась выяснить причину: результат ли это расхлябанности человека, его пренебрежительного отношения к служебным обязанностям, или это случайность. Только убедившись в степени виновности, она объявляла взыскание. И своих подчиненных терпеливо, методично, без срывов учила тактичному, строгому и справедливому отношению к людям…

После подписания акта о боевой готовности полка погода, как назло, испортилась. Но 1 декабря 1942 года выдался ясный морозный день. Погода летная по всему маршруту. Полк отправился в путь и благополучно приземлился на аэродроме дозарядки. А ночью разгулялась метель. Самолеты завалило снегом до плоскостей.

Начались томительные дни ожидания летной погоды, изнурительные работы по очистке летного поля и стоянок самолетов от снега. Девушки старались не унывать. Они стойко переносили все трудности.

Раскову вызвали в Москву. Полк вошел в 8-ю воздушную армию и должен был перелететь под Сталинград.

А погода не баловала… Туман, туман… 4 января 1943 года при перелете на Сталинградский фронт погибла Марина Михайловна Раскова, Герой Советского Союза.

Впереди было почти три года войны. И три женских авиаполка, созданные Расковой, прошли нелегкий боевой путь от Волги до Германии. Они громили врага за свою опаленную юность, за сожженные города и села, за сгоревших подруг и за легендарного командира Марину Раскову.