Встретимся в Силуране!

Там, где только что гордо красовалась нагая женщина в плаще длинных волос, теперь недвижно стояло дитя – хрупкая девочка лет восьми, в сером платье до земли, в чепце на белокурых локонах. Громадные темные глаза глядели вслед кладоискателю так строго и сурово, что патлатый не смог выдавить из себя ни слова и поспешил за приятелем.

Когда черная стена леса отделила людей от недоброй поляны, рябой остановился и взвесил ожерелье на руке:

– Ух ты… Тяжелое! Целиком лучше не продавать, а то вдруг впрямь колдовское… я с чарами не вожусь! Камни выковыряем, цепь переплавим.

– Да тихо ты! – затрясся патлатый. – Услышат!

– Ну их в болото, пускай слышат! Я ж знаю: привидение не уходит с того места, где его убили… ну, не его, а того, который… Тьфу! – Рябой запутался, махнул рукой и вновь принялся разглядывать добычу, близко поднеся ее к лицу: было уже темно. – А камни паршиво закреплены! Ну-ка, ножом попробую…

И кончиком ножа поддел алую пластинку, глубоко сидящую в золотом гнезде.

Лес содрогнулся под порывом ветра, деревья загудели, содрогаясь полуобнаженными кронами. В грозном шуме ясно различались шелестящие, сухие, как осенние листья, слова:

– Я слышу. Измена.

И тут же вокруг опешивших людей взметнулся вихрь голосов:

– Чуткий услышал!.. Предательство!..

– Смерть негодяю!..

– С-с-смерть!..

Рябой выронил ожерелье в сухую траву и вскинул руки к горлу, словно его кто-то душил. Патлатый, оцепенев от ужаса, глядел, как его товарищ зашатался, упал на колени, опрокинулся на бок. Из горла бедняги хлынула кровь.

– Верни ожерелье! – грозно грянул голос воина.

Патлатый не пошевелился, глядя, как рябой молча бьется в жутких судорогах. Тело извивалось, словно змеиное; кожа лопалась, и осколки костей, разрывая плоть, вылезали наружу…

– Верни ожерелье! – вновь прогремел приказ.

Патлатый, очнувшись, на ощупь поднял проклятую добычу и, оторвав взгляд от агонии приятеля, поднялся на ноги. Он не соображал, в какую сторону идет. Густой подлесок, по которому еще недавно они с приятелем прорубали себе путь, теперь словно расступался перед ним. Обезумевший от страха человек не понял, как очутился на знакомой поляне.

В лесу уже царила тьма, но на поляне было по-прежнему светло. Кладоискатель не удивился этому, он этого даже не заметил.

– Положи ожерелье на место! – повелела женщина, парящая над черными плитами. Длинные волосы растрепались, полуобнажив великолепное тело. Но перепуганный насмерть человек лишь бросил ошалелый взгляд на чародейку, рухнул на колени и трясущимися руками уложил ожерелье в круглую выемку. Поверхность камня тут же затянулась, стала непроницаемой.

– Храбрый дурак и умный трус, – горько бросила женщина.

– Да, не повезло нам с ними, – признал воин.

– Один сдох, и от второго явно толку не будет, – вздохнул старик. – Ладно, Безумец, можешь взять его себе. Позабавься.

Черная плита накренилась, и человек соскользнул по гладкой гранитной поверхности в открывшийся провал.

Тут же плита вернулась на свое место. Но она не смогла заглушить ни донесшегося снизу вопля, полного невыразимой муки, ни лязгающего смеха…

* * *

В зеркале вновь возникло отражение комнаты, но Джилинер все не отрывал взгляда от зоркого стекла.

– Вот как… Значит, от Кровавой крепости остались не только мертвые руины? Очень, очень любопытно. Кто там у нас ближе всех… ах, Первый? Эта дубина бестолковая? Надо послать его, пусть пошарит в развалинах. Погибнет – не жаль… даже его смерть поможет мне узнать много нового. А я подумаю: нужно ли мне, чтобы в мир живых вернулись восемь могучих магов? Восемь соперников – или восемь слуг для меня?

11

Холодная осенняя ночь опрокинулась над рекой, отразилась в ней, сделав струи непроглядно черными. Ни единой звезды не уронило в воду небо, затянутое хмурыми тучами. Воздух, промозглый и сырой, нагонял озноб. Люди, у которых была в эту ночь крыша над головой, спешили в уют и тепло, к пылающим очагам. Немногочисленные суда уже причалили к берегу. И путники, и домоседы – все устраивались на ночлег.

Среди этих человеческих гнезд были три, далеко разбросанные по реке. Их случайные обитатели думали в этот вечер друг о друге. Мысли трех разлучившихся человек сплели в воздухе невидимый мост, о чем сами люди и не догадывались…

* * *

«Что с Ралиджем? Где он сейчас? Удалось ли ему догнать этого глупого мальчишку?.. О боги, боги, только пусть с ними обоими не случится ничего плохого!..»

Арлина стояла на крыльце трактира «Рыжая щука» и с тоской вглядывалась в холодную мглу над рекой. В этот миг она отдала бы свою капризную чародейную силу и десять лет жизни в придачу за умение летать. Уж тогда бы она догнала Ралиджа!

«Боги мудрые, боги всемогущие, охраните от бед непутевого Ильена… а мне дайте скорее разыскать мужа, я сама уберегу его от любого зла…»

Из-за двери доносились веселые голоса наемников, по-хозяйски расположившихся в трактире. Аранша убедила госпожу, что лучше остаться на ночь здесь, чем возвращаться в крепость по темной, опасной дороге…

Возвращаться в крепость! Да у Волчицы и в мыслях такого не было! Просто она не спорила с Араншей, понимая, что ночью ничего сделать нельзя. Но утром она что-нибудь придумает! Нельзя ехать домой, когда перед глазами стоит темный зал, накрытое черным сукном возвышение и взлетевший по широкой дуге топор!

Скрипнула дверь, голоса на несколько мгновений стали громче: на крыльцо вышел Керумик. Подставил лицо холодному ветру, улыбнулся странной улыбкой – то ли дерзкой, то ли мечтательной. Охотник молчал, не нарушая правил учтивости: разговор начинает тот, кто знатнее.

Арлине не очень хотелось в эту тоскливую минуту беседовать с кем бы то ни было. И все же она вежливо сказала:

– Зря ты со мной проехался, Охотник! Хотел – под охраной до Джангаша, а вот как вышло…

– Ну и ладно, – спокойно ответил Керумик. – Для нас, Охотников, дорог много, и не все проложены в этом мире. А за мужа, ясная госпожа, не переживай. Хочешь – напиши письмо, я передам.

– Письмо? – встрепенулась Арлина. – Передашь? Как?.. Когда?..

– Ну, я в Джангаше буду раньше Сокола…

– Подгорный Мир? – шепнула, похолодев, госпожа.

– Да, есть тут Врата… не Врата даже, а так, калиточка. Поброжу из слоя в слой да и выйду возле Джангаша, а время меня подождет.

Как могла Арлина забыть… Ну конечно же! В Подгорном Мире странное время – густое и тягучее, как мед. Они с Ралиджем и Эрваром провели за Вратами почти день, а вернулись… поджидавшая их Аранша и встревожиться толком не успела!

На душе сразу стало легко и светло, отодвинулось куда-то черное предсказание.

– Не стану писать письмо, – быстро заговорила Арлина, – сама пойду с тобой, ты выведешь меня возле Джангаша… Нет-нет, не говори, что это опасно, я уже была в Подгорном Мире. Как видишь, не съели меня там. Заплачу, конечно, сколько скажешь.

С лица Керумика сошла улыбка. Глаза стали холодными и цепкими, словно он поймал добычу в прицел арбалета и готов спустить тетиву.

– Госпожа, – сказал он жестко, – не стану пугать тебя Клыкастыми Жабами, Черными Прыгунами и прочей кусачей дрянью. Сама знаешь, не это самое страшное.

И замолчал, дав госпоже несколько мгновений на раздумье. По изменившемуся лицу женщины понял: догадалась…