Сокровища Рождественского монастыря

– Я не хочу с ней судиться! – выкрикнул он. – Мы и так принесли ей много бед.

Тамара оскалилась, собираясь так же резко ответить, но передумала: нужно выждать время, возможно, позже эта мысль покажется Денису не такой уж и страшной.

– Ну хорошо, дорогой, – примирительно сказала она и потянулась к нему, чтобы погладить по руке. – Просто я подумала, что ты привык к хорошей жизни.

– Правильно, никогда не говори мне ни о чем подобном, – мужчина с ненавистью оттолкнул ее руку и встал: иногда Тамара бесила его до чертиков.

– Знаешь, что? – женщина потянулась за сумочкой. – Поставь-ка чайник, а я сбегаю в кондитерскую за твоими любимыми штруделями с вишней. Идет?

– Идет, – отозвался он, но в его голосе не было энтузиазма.

Глава 15. Русское царство, 1525 г

Соломония встала рано, думала увидеть Василия на утренней службе, но его не было: видимо, еще не возвратился из очередной поездки по монастырям.

Великая княгиня вернулась в свою опочивальню и села у окна. Грусть и горечь раздирали душу, и женщина томилась в ожидании несчастья.

Сколько раз она говорила себе, что беспокоиться не о чем. Перед отъездом Василий тепло попрощался с ней, наказывал ждать, но она все равно волновалась: не взял ее с собой любимый, первый раз в жизни.

Соломония приложила руку к сердцу, оно билось, вырывалось из груди, как попавший в клетку зверек, и бедняжка тяжело вздохнула. Очень беспокоили ее слова тетушки о том, что великий князь задумывался о разводе. Знала она: Василий никогда ни перед чем не останавливался, если это мешало его планам.

«Нет, он не может так поступить, он любит меня, – княгиня смотрела на снег и смахивала слезинки. – Мы вместе двадцать лет. Он ни на кого меня не променяет. А что до детей… Рожу я ему ребенка, обязательно».

Кто-то постучался в дверь опочивальни, и женщина вздрогнула: Василий!

Там, за дверью, не стали дожидаться отклика, не спросили разрешения. Сильная мужская рука толкнула дверь, и в комнату ввалился любимый боярин Василия Иван Юрьевич Поджогин по прозвищу Шигона, высокий, сильный, с широкими плечами, обтянутыми шубой на собольей подкладке.

– Собирайся, княгиня, – громыхнул он зычным голосом, – со мной поедешь.

Она затрепетала, затряслась:

– Куда, к великому князю?

Он ухмыльнулся, показав редкие крупные зубы:

– Сама все поймешь. Нынче твоя дорога с дорогой князя навсегда разойдутся.

Соломония вцепилась в лавку у стены:

– Не пойду! Василия позови. Только он может мне приказывать.

Снова усмехнулся боярин:

– Сегодня он мне приказал, и я не смел ослушаться.

Сильные руки обхватили ее тонкую талию и поволокли во двор. Черный монашеский возок уже стоял у ворот, и Поджогин силой затолкал в нее великую княгиню.

Успела бедняжка обвести глазами дворец, искала в окне любимое лицо, и показалось ей, что блеснули глаза ее любимого.

– Василий! – крикнула она, и ее крик потонул в вороньем грае. – За что?

Иван Юрьевич надежно запер дверцы возка – не выпрыгнешь. Да и бежать ей некуда.

Заржали кони и рванули по заснеженной дороге, недалеко им было везти пленницу.

Не ошиблась Соломония: Василий стоял у окна и смотрел, как увозят его жену, только не думал окликать любимого боярина.

Долго он размышлял о разводе, не один монастырь посетил, с Максимом Греком и Вассианом Косым разговаривал, боялся себе признаться, что все равно по-своему поступит. А несколько месяцев назад Поджогин подлил масла в огонь: дескать, бесплодное дерево срубают, а не холят и лелеют. Он же посоветовал заменить митрополита: сильна царская власть.

С новым митрополитом Даниилом они быстро общий язык нашли. Взял он на себя грех, благословил развод, хоть и не одобряли его святые старцы.

«Наверное, я поступил нехорошо по отношению к Соломонии, – мелькнула мысль, – но что оставалось делать? Думаю, в монастыре она ни в чем не будет нуждаться, много ценностей я передал за нее».

Немного успокоив себя таким образом, князь удалился в покои, теперь волнуясь о другом. Захотел он взять в жены девушку намного моложе себя.

Будет ли новая избранница любить его так, как любила Соломония? Ведь он уже не молод и никогда не был красив, один крючковатый палеологовский нос чего стоит!

«Приедет Иван из монастыря, скажу ему о своих думах, – решил великий князь. – Он всегда умел развеять мои сомнения. А Елена хороша, хороша, ничего не скажешь. Когда-то и Соломония была такой».

Глава 16. Приморск, наши дни

Выйдя из дома, Тамара не пошла в кондитерскую. Поправив прическу, она спустилась на набережную, села на скамейку возле киоска с мороженым и, достав телефон, набрала номер.

В трубке послышалось бурчание:

– Где ты ходишь? Я жду тебя уже битый час.

– Я сижу напротив «паруса», – так в городе называли небольшой монумент в виде наполненного ветром паруса, – и готова к свиданию, – она усмехнулась. – Думаю, ты поторопишься.

Закончив разговор, женщина кинула телефон в сумочку и посмотрела на безбрежное море. Купающихся было мало, в обеденное время на городском пляже нежились только большие любители красного вредного загара – «вареные раки», как она их называла.

Ей вдруг ужасно захотелось скинуть босоножки, просто побродить по воде, отключиться от всех проблем, но грубый голос, раздавшийся за спиной, вернул женщину к реальности:

– Почему задержалась?

– Я чуть не поссорилась с Денисом, – Тамара отодвинулась, давая ему место возле себя. – Ушла из квартиры, но потом решила, что это несвоевременно. Он еще не так сильно прикипел ко мне и может вернуться к жене и детям.

– Плохо работаешь, – мужчина снял солнцезащитные очки, и ее, как рентгеном, пронзил взгляд его агатовых глаз. – Очень плохо.

– Сам бы попробовал, – огрызнулась она.

– Я не той ориентации, – он шутил так же бесстрастно, как и говорил. – Эта клиника нужна мне как можно быстрее. Ты убедила его судиться с женой?

– Мне кажется, да, – она посмотрела вниз, на бежевую плитку.

– Тебе кажется?

– Врачи никогда не дают стопроцентной гарантии, – буркнула Тамара. – Ты знаешь, я делаю все для осуществления наших планов.