Чуфафара

– Ой, не могу. Они, кажется. решили меня поймать. Ну, я им покажу.

Из люка показалась длинная палка. На палке висела старая рыболовная сеть. Она болталась из стороны в сторону. Чуфафара оглянулась по сторонам, подобрала ржавую консервную банку, схватила сеть и положила в неё банку. Затем стала тянуть сеть на себя.

– Ой, – прошептали внизу. – Ой-ёй-ёй! – закричали уже громче. – Это Чуфафара!

– У-у-у! – завыла Чуфафара и ещё сильней стала тянуть сеть. На лестнице что-то грохнуло, затопало, и Чуфафара отпустила сеть. Она услышала только, как звонко шмякнулась о чью-то голову консервная банка, как кто- то тоненько завизжал, и как несколько пар ног затопали по лестнице.

– Уф, – откинулась к трубе Чуфафара. – Я вам покажу, как меня ловить.

А тем временем в посёлке с красивым названием Красный Бор стали твориться непонятные вещи. Посёлок этот был расположен в километрах тридцати от города. С одной стороны стоял сосновый лес. Когда солнце садилось, его лучи озаряли деревья, и они казались красными. За этим бором лежало большое болото. Многие жители поселка ходили на это болото за клюквой. Но вот уже года два все перестали это делать. Находились, конечно, смельчаки, которые не верили в бабушкины сказки, но и они с перекошенными лицами прибегали в посёлок и рассказывали истории одну невероятнее другой. А бабушки вот, что говорили. Говорили, что болото это всегда было очень щедрым, там никто никогда не заблудился, не провалился в топь. Даже маленькие мальчишки бегали на мох за клюквой.

И вот однажды пошли трое мальчиков на болото. Стоял сентябрь, день был солнечный. Ребята всю дорогу шутили, смеялись, а когда вошли в Красный Бор, замерли от красоты. Величественные сосны, казалось, подпирали небо, а сквозь зелёные ветви пробивались солнечные лучи. Под ногами то тут, то там выглядывали крепкие боровички. Мальчишки наперегонки бросились собирать грибы и не заметили, как подошли к краю бора. За небольшим перелеском начиналось болото. Ребята спустились с крутого холма к нежно-зелёной болотной траве. На изумрудных кочках краснела клюква. Покачивались серебристые веточки голубичника, и вокруг стоял терпкий, опьяняющий аромат багульника. Мальчики стали по ягодке рвать клюкву. Вдруг солнышко затянула странная чёрная туча, подул холодный ветер. Стало темно и страшно.

– Кажется, надо отсюда уходить. – Сказал старший паренёк, и стал выбираться на тропинку, ведущую к бору. Не успел он подняться на холм, как услышал крик. Обернувшись, мальчик увидел страшную картину. Болото вдруг почернело, забулькало, завыл ветер, и начался ураган. Летели сухие сучья, кружились вихрем листья, а двое мальчиков не могли сдвинуться с места. Их ноги так засосало болото, что уже не видно было сапог. Они кричали, закрыв от ужаса глаза. И сквозь вой ветра, треск ломавшихся веток они услышали леденящий душу шепот:  ГДЕ-Е?

– Здесь! – вдруг громко крикнул паренёк, стоящий на холме. И в ту же минуту всё стихло. Мальчики выдернули изо мха ноги, оставив там сапоги, и опрометью кинулись в посёлок.

Конечно, на другой день, не поверив рассказу мальчишек, на болото отправились мужики. Но всё повторилось снова. И кто бы ни пытался туда ходить, все возвращались испуганные и рассказывали всё новые и новые истории. Но дед Андрей, живущий на самом краю посёлка, сказал, что у болота пропало что-то очень ему дорогое. И что болото это живое. И бор тоже живой. Кто-то посмеялся над этим, а кто-то и поверил. Например, Егорка. Он вообще любил ходить к деду Андрею и слушать разные истории. А про болото Егор очень даже поверил.

– Дедушка, а как же узнать, что такое очень дорогое пропало у болота? – спрашивал Егор. Ведь, смотри, никто теперь не ходит за ягодами, ни папка, ни дядя Саша. Вообще никто. Даже за грибами перестали ходить. А скоро мой двоюродный брат Костик из города приедет. Как я его в бор поведу?

– Не знаю, – сказал дед Андрей. – Старые люди знали, что в таких случаях делать, а мы уж всё подзабыли.

– Ну, дедушка, миленький, подумай – взмолился Егорка. – Куда ж я Костика за грибами поведу?

Костик с Олькой в это время разрабатывали очередной план поимки Чуфафары. Хоть и заканчивались летние каникулы, но деньки стояли тёплые, и вся ребятня по вечерам собиралась в беседке. Костик с Олькой, братья Петуховы, приехала из отпуска загорелая Лёлька. Все они до хрипоты спорили, как же всё-таки поймать Чуфафару.

А Чуфафара по-прежнему жила на чердаке, спала в своём сапоге и скучала. Когда шёл дождь, она вылезала на крышу и нежилась пол тёплыми каплями. Вот и сегодня дождь лил с самого утра. Ребят во дворе не было.

– Наверное, сидят у кого-нибудь дома. – Подумала Чуфафара, разглядывая с крыши двор. Вдруг из подъезда появилась Лёлька и помчалась в беседку. Лёльку Чуфафара знала плохо. На чердак девчонка не залезала, тусовалась в компании Костика и Ольки редко. Она постоянно куда-то уезжала, но уж если появлялась во дворе, то обязательно что-нибудь придумывала. После её выдумок всем непременно попадало от родителей, а Лёлька всегда «выходила сухой из воды».

– Да-да, – подумала Чуфафара. – Неспроста появилась здесь эта девчонка.

Ольку и Лёльку звали одинаково – Ольгой. И чтобы не путаться, ребята стали их называть, именно, так. Так вот эта самая Лёлька, видимо, что-то задумала.

Дождик уже заканчивался, лишь мелкие капельки постукивали по подоконникам, словно сообщали всем, что пора выходить на улицу. Один за другим к беседке стали подтягиваться ребята. Лёлька сидела на скамейке и болтала ногами.

– Ну, что ты придумала? – спросил Костик и от волнения шмыгнул носом.

– Когда у тебя день рождения? – задала вопрос Лёлька.

– В следующую субботу. А что?

– А то. – Произнесла Лёлька. – Если эта Чуфафара существует, то она обязательно появится, и мы ё поймаем. А как, это уже отдельный разговор.

Наступила суббота. Олька с самого утра собиралась на день рождения к Костику. Но стрелки часов, как назло ползли еле-еле. В десятый раз причесала волосы, завязала на макушке большой голубой бант. В сотый раз посмотрела подарок. Он ей очень нравился. В яркой коробке лежал вертолёт. Он мог летать, у него был красивый серебристый пропеллер. Олька снова взглянула на себя в зеркало.

– Ну хороша, хороша, – войдя в комнату, сказала Олькина бабушка. – Только погляжу я на тебя, когда ты с гулянья своего вернёшься.

– Что ты говоришь, бабушка, – обиделась девочка, – будто я грязнуля какая.