Венерины башмачки

Он нахмурился и сердито сказал:

– Вы ведь обещали, что не будете смеяться…

– Я и не думала смеяться над вами, помилуйте. Просто меня это интересует на самом деле.

– Знаете, я вообще не хожу к психиатрам или всяким там психологам – не люблю раскрывать душу перед совершенно чужими людьми.

– Тем хуже для вас, – пробормотала она себе под нос. – Но вы же раскрылись сейчас передо мной, абсолютно меня не зная, – добавила она громче.

– Вы же совсем другое дело, вы…

– Что ж, теперь у вас есть возможность поблагодарить меня, – прервала она его, – делайте это скорее, не будем друг друга задерживать.

Он отвесил ей лёгкий поклон.

– Вы спасли мне жизнь. И во сне, и наяву. Вот как странно получается – я даже не знаю имени своего спасителя. Разрешите представиться. Георгий, – сказал он, протягивая руку.

– Карина Константиновна, – ответила она, несмело, в свою очередь, протягивая ему свою руку.

Когда их руки встретились, они оба будто замерли. Они так и стояли, глядя руг другу прямо в глаза, не замечая ничего вокруг. Он заворожено смотрел в её глаза, а она не могла отвести взгляд от его глаз, она тонула в них, ей казалось, что они затягивают её всё глубже и глубже, словно чёрная дыра…

Тут она услышала его голос, доносящийся до неё издалека:

– Карина Константиновна, я ужасно проголодался! Не хотите ли составить мне компанию? Я знаю одно небольшое и уютное кафе неподалёку, там… Карина Константиновна, вы меня слушаете? С вами всё в порядке? – спросил он встревожено.

– Да, да! – поспешно ответила она, отведя от него глаза. – В кафе? Нет, я не голодна, и, к тому же, у меня много дел.

– Там отлично кормят, я считаю, что у них лучше отбивные в городе. Просто пальчики оближешь!

Представив отбивную, такую аппетитную и с хрустящей корочкой, и вспомнив про то, что утром она выпила лишь стакан сока с печеньем, в её животе начало тихо и по-предательски урчать.

– Нет, большое спасибо за приглашение, но у меня ДЕЙСТВИТЕЛЬНО много дел, – сказала она и, желая поскорее уйти, она добавила – Как-нибудь в другой раз, хорошо?

Его глаза просияли.

– Вы даже не представляете, как вы меня осчастливили! Ловлю вас на слове, – сказал он, подмигнув.

– Хорошо, Георгий, до встречи, – сказала она, уже уходя.

– До встречи, Карина Константиновна! Вы мой ангел-хранитель, – добавил он еле слышно.

Но она уже спешила к подъезду, чувствуя, что желудок её разбушевался не на шутку. Войдя в небольшую, но очень уютную и ею любимую квартирку, девушка закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Она стояла, закрыв глаза и как бы прокручивала заново их встречу. Постояв некоторое время, она, наконец, вспомнила про свой бедный желудок, который к тому времени опять начал ругаться, и пошла на кухню.

…А он так и остался сидеть после её ухода на скамейке под старой яблоней, вспоминая её лицо, манеры, стараясь не упустить ни одной малейшей детали. Просидел он так довольно долго, глядя прямо перед собой вдаль невидящими глазами. От этих приятных воспоминаний пробудил лай собаки, и он, стукнув себя по лбу и ругая самого себя всякими нехорошими словами за то, что забыл о своём самом лучшем друге, немецкой овчарке по кличке Джек, которого он звал Женька, побежал домой.

В тот вечер они – и Карина, и Георгий – долго не могли заснуть, ворочаясь каждый в своей постели и думая друг о друге. На следующий день они встретились совершенно случайно (а может, и нет…) и бродили вместе до позднего вечера. Затем они стали вместе ходить обедать, посещать различные выставки, да и просто гулять по осеннему парку, такому красивому в осеннем убранстве.

…Глубоко вздохнув, Карина задёрнула занавеску и выключила чайник. Она приготовила себе большую кружку какао, посыпала сверху корицей, устроилась на мягком кресле, получше укуталась в потрёпанный клетчатый плед и опять задумалась. Многое ли изменилось с того дня, когда они встретились? Да, изменилась, в первую очередь, она сама. Она стала общительней, жизнерадостней – все её коллеги удивлялись: обычно такая серьёзная, постоянно погруженная в свои мысли, она стала совсем другим человеком. А её недавнее повышение по служебной лестнице дало повод злым языкам распространять слухи о её романе с президентом их компании. Что ж, это вполне могло быть правдой. Президентом был молодой мужчина, довольно симпатичный высокий блондин с небесно-голубыми глазами, атлетического телосложения, вдовец. Жена его погибла в автокатастрофе лет пять назад при довольно странных обстоятельствах, которые до сих пор так и остались невыясненными. После гибели Ларисы – так звали жену Павла Андреевича, президента – её дело замяли удивительно быстро, и вскоре все об этом забыли. Ни для кого не было секретом, что Павел Андреевич ухаживал за Кариной. Делал он это ненавязчиво и галантно, но Карина была настолько погружена в работу, что не замечала этих ухаживаний. Или просто не хотела замечать… Все представительницы прекрасного пола в офисе сходили по шефу с ума, любая дама была бы на седьмом небе от счастья, ухаживай за ней Павел Андреевич. Даже уборщица тётя Фрося, так все её звали, тайно вздыхала по нему, хотя была человеком немолодым и семейным. Карина же видела в нём только своего начальника. Она очень его уважала, можно сказать, что даже преклонялась перед ним, перед его талантом. Всё, что он сейчас имел, он имел только благодаря своему упорству, трудолюбию и деловой хватке. Тем не менее, его высокое положение не мешало ему быть скромным, а иногда даже и застенчивым. Не было ничего удивительного и в том, что Карина заинтересовала его. Создавая впечатление деловой женщины – скромной, неразговорчивой, всегда элегантно и со вкусом одетой, она в душе была ребёнком – мягким, нежным, неопытным хрупким созданьем – полной противоположностью деловых женщин, которые оказывались всегда, как правило, холодными и расчетливыми натурами. Образ этакой бизнесвумен был как бы её оболочкой, под которой на самом деле скрывалось очень ранимое и беззащитное существо. Очень обидчивая по натуре, реагировавшая даже на малейшее, казавшееся со стороны безобидным, замечание, она вся вспыхивала внутри, но старалась не подавать вида. И ей это удавалось. В то же время, на замечания, или, скорее, советы, чем замечания, Павла Андреевича она не обижалась. Она воспринимала их как должное.