Следы на воде

К-театр назывался «Порнорама». Можете не гуглить его по карте, я только что вывеску сочинил. Не знаю, кто в такие заведения теперь ходит – только такие сыщики, как я, да еще бездомные, которым переночевать негде. Специально выбираться из квартиры, когда по Сети, заплатив десятку, можно поглядеть любой фильмец с отменным звуком, запахом и прочей хренью, просто тупо.

Контора была целиком автоматической. Я сунул карту в прорезь, уже готовый смириться с потерей денег. Но банковский автомат, похоже, был давно сломан. Пришлось просто дернуть за выбоину в двери, и та легко отошла в сторону.

Нос мне скрутила чудовищная вонь. Кроме того, все здесь было раздолбано и порушено насколько возможно. С кресел ободрали искусственную кожу, со стен (из-под потолка!) уперли все до одной акустические панели. Даже ттф-экран, на котором фильмы крутят, пытались порезать на кусочки, начав снизу. Тупость какая-то, кому могли понадобиться мертвые панели? Но потом что-то этим вандалам помешало. И я быстро понял, что именно – видимо, местные обитатели были сплошь киноманами. Они просто не позволили всяким козлам лишить себя кайфа.

Здесь крутили старые, еще плоские ленты, без всяких 3-мерных эффектов. Культурное наследие, так сказать. Или просто очень дешевые, почти любительские фильмы. Тупая порнуха! Я поглядел на это безобразие минуту и предпочел отвести взгляд, да и глаза уже попривыкли к полумраку.

– Дядя, ты кто? – услышал я хриплый голос. – Гони бабло.

Передо мной возник немытый парень лет десяти, с потухшей самокруткой в зубах. Одет он был в полное рубище, а потому живо заинтересовался моим крутым нарядом. Кстати, я напялил на себя самые свои древние шмотки, в потертостях и даже дырах.

– Киношку пришел посмотреть. А что, запрещается?

– Плати за контрамарку. Или вещами отдавай, если бабок нет. Вон у тебя пинжак какой смачный, с карманами!

– Пацан, я тебе еще больше дам, если вон там поговорим.

Я показал вверх по бывшим рядам кресел, где было не так людно – дело в том, что прямо перед нами повсюду на полу валялось, стонало, спало, совокуплялось, играло в электронные игры и жрало огромное количество народу. Мужчины, женщины, дети… Человек пятьдесят, не меньше, да еще по темным углам хрен знает сколько пряталось.

– Иди к черту, дядя, я не пидор. Хочешь, позову кого надо? Много не берет.

– Ты не понял, малыш. Нужны мне ваши сифилитики… У меня пара вопросов, и я свалю.

– Знаю я эти вопросы, слыхал. Сперва покажи письку, потом повернись жопой, да какая у тебя кожа гладкая.

– Задолбал, урод. Бабло хочешь за пару слов или на хер пошел?

– Щас папашу позову, он одним словом пошлет тебя туда же.

Диалог постепенно скатывался в неконструктивное русло, так что пришлось мне пошарить в кармане и найти железный червонец. Поглядев на монету и покусав ее, парнишка попытался ее согнуть и сказал:

– До утра, не больше. Чтобы с рассветом свалил, дядя, или еще платить будешь. Тут все моему папаше отрабатывают, у кого денег нет, жратву таскают и дозы.

– А как он прославился?

– Программу у этой конторы сломал, как еще? Без него никакого кина бы не было, понял? А ты капа, что ли, чего выспрашиваешь?

– Если я капа, то ты пидор.

И парень смылся, довольный собой и уловом: похоже, я дал ему слишком много. Спросить про Наталью я так и не успел. Вскоре со стороны бывшей сцены послышались вопли и приказы срочно купить выпивки и какого-нибудь ширева, визг и прочие гнусные звуки. Я поспешил отойти от входа и подняться по пандусу в верхнюю часть зала. Может, хоть здесь найдется кто-нибудь вменяемый.

«Какого шайтана я тут делаю? – озаботила меня идея. – Не может быть, чтобы Наташа тут тусовалась. Проклятый рафид все врет».

– Занято, – послышалось из-за кучи сломанных кресел, вслед за чем кто-то смачно исторг из себя газы. – Куда прешь?

– Да клал я на тебя, – опешил я.

– Потерпи, братан, щас толчок освобожу…

Кто-то в этом завале принялся кряхтеть и шуршать газетой, и я поспешил дальше, переступив через какой-то тряпичный хлам. Возле дальней стены к-театра сохранилось несколько довольно целых кресел, правда без подлокотников. На них, укрывшись плащом, лежал человек с седой бородой и осовело таращился на покоцанный экран, где беззвучно совокуплялись дешевые актеры.

– Свободно? – спросил я и сел рядом, смахнув газеты с рыбьими костями.

– Это был мой обед! – расстроился шейх. – Подрочить пришел, капа?

– Лех к ибенимат, старик. В вашей дыре мой друг пропал, найти хочу.

– Ты гомик, что ли? Может, он просто свалил от тебя на хрен. Брось, чудила, мало ли красивых парней на свете!

– Сам ты старый гомик. Это женщина.

Мой биологический папаша, как помню, таким же точно уродом был. Когда его с работы поперли, новую искать не стал, валялся на диване и торчал в Сети за мамашин счет, все мечтал по легкому деньжат срубить на сетевом маркетинге. Ни фига у него, само собой, не получилось. Там столько молодых да шустрых школьников на халявных линиях, что они его в два счета сделали. Последние веб-мани в розетку только так вылетели, потом он мое детское пособие от провайдера стал просаживать, сволочь, пока я на занятиях в Сети торчал. Ладно, о свой жизни с предками в другой раз поведаю, когда настроение будет.

Я достал из кармана одну из голограмм, которые оставил у меня Эльмар (точнее, копию), и сунул под бугристый нос этого отброса общества. Причем постарался, чтобы призрачный свет почти выгоревшего ттф-экрана осветил этот снимок.

– У! – сказал тот и даже приподнялся на локте. – Да это же Наташка! Точно, узнаю сучку. Как она у нас жопой-то вертела, все мужики прямо в штаны уделались. Даже у меня что-то там зашевелилось, хе-хе. – И он сипло закашлялся. – Дай ширнуться, а то щас сдохну.

– Что? – офигел я и воткнул ему в зубы «кента». Даже запалил огонек, и старец жадно втянул в себя благородный дым. – Кто вертел?

– Да она же! Да ты чего, не знаешь – это же актриса. Эй, а в ней доза-то есть? – Он брезгливо повертел сигаретой и откусил фильтр. – Ни хрена не забирает. Что за дешевую дурь ты мне подсунул? Друг назвался, ядрена Матрена. Вон, полюбуйся…

Он кивнул бородой на экран, и мне пришлось обратить повторное внимание на фильмец. Сюжет, понятно, отследить я был не в силах, тем более звука тут не было на единого децибела. Разве что тот, который издавали бомжи на самом дне этой вонючей конторы. Артисты порноиндустрии увлеченно разыгрывали на ттф-панелях бурную любовь. Какой-то дюжий козлина вставил весь свой немалый агрегат и долго шерудил им в актрисе, и я уже хотел спросить старика – какого рожна? Но тут наконец камера сменила ракурс, и мне показали измятую страстью физиономию девушки.

– Во! Она же, ядрена Матрена! Неужто не узнал, капа?

И точно, это была Наталья, ее характерное лицо. У меня чуть в мозгах не коротнуло, а уж что они почти вскипели – факт. Я был просто в шоке, и до сих пор нахожусь там, ребята. Ладно, читайте, что дальше было, если кому интересно.

– И она пришла сюда, чтобы повертеть перед вами задницей? – брякнул я. – Эта кинодива с экрана? Брешешь ты все.

– Точно! Мы глазам не поверили, капа. А потом за ней приехал какой-то тип, наорал и увез в черном «додже». Голос у него на твой походил… Думаю, они нас тут снимали для какой-то своей долбаной сцены, скрытой камерой. Может, когда тоже прославимся! А то могли б и гонорар дать, сволочи.

Вонючий старец с кряхтением уселся на кресле и приблизил ко мне свою небритую морду с седыми баками. От него несло жуткой смесью сигаретного и пивного перегаров.

– Ну и дерьмо же у тебя трава, капа! Эй, да это ведь ты был! Отнял у нас девку и опять вернулся? Сбежала, что ли, снова? Или не все на камеру снял, а? А ну отдавай мой гонорар! Десятка, меньше я не беру.

– Заткнись, старик. Что за хрень ты тут несешь?

В черепе у меня установилась полная пустота, будто мозги из нее выдуло сквозняком. Они все тут сумасшедшие, не иначе – так я подумал остатками серого вещества, что застряло между ушей. Да еще эта проклятая вонь меня дико угнетала.

– Не-ет, это тебе лучше убраться, пока наши тебя не разглядели, – зловеще прошепелявил киноман. – Она уже почти разделась, а ты парням весь кайф обломал. Гони бабки, пока не заорал!

– Держи рубль, скотина. Больше не дождешься, хоть сам разденься.

– Давай пять, тогда я тебе кое-что покажу. Пока она жопой крутила, мы у нее в сумочке пошарили, только там мало что было. Все растащили, кто успел лапу запустить, и я там был, – похвалился он. – Чуть пальцы не откусили. Ну, даешь пять рублей за улику?

– Ну, покажи это дерьмо.

Он пошарил под креслом и с треском вынул из-под него плоскую квадратную пластинку, потом цапнул ее двумя заскорузлыми пальцами и пощелкал, оттягивая какой-то стопорящий элемент.