Отставной диверсант

– Вы уже вошли, – сухо улыбнулся капитан службы внутренних расследований.

– Простите. Я не очень хорошо знаю… – замялся остановившийся в дверях человек, представляющий медицинско-аналитический отдел. – Вы меня вызывали?

– Еще бы! – воскликнул капитан. – После такого отчета и рапорта, который вы написали, удивительно, что вас не вызвали раньше. Я хочу получить от вас некоторые разъяснения.

В кабинете капитана службы внутренних расследований, помимо его самого и вошедшего только что растерянного сотрудника медицинско-аналитического отдела присутствовали еще двое офицеров. Один из гостей был облачен в повседневную форму с нашивками Разведывательного батальона Первой дивизии Земного корпуса Вооруженных сил Федерации. Второй же и вовсе был одет в гражданскую одежду, но носил звание майора и принадлежал ведомству Федеральной Службы Государственной Безопасности, тесно сотрудничающему с сектором Оскар Управления внешней разведки в Бюро Разведки и Контрразведки Федерации Объединенных Наций. Проще говоря, майор служил в отделе, занимающемся различными контактами человечества с представителями иных миров.

– Я полагал, что сформулировал все четко, – начал было медик, но, наткнувшись на лезвие взгляда хозяина кабинета, осекся. – Я готов.

– Давайте не будем перечитывать весь ваш отчет. Вы нам просто человеческим языком и как можно проще сформулируйте то, что хотели сказать в рапорте. Только не надо растекаться водой по древу. Давайте в двух словах.

Хотя говорил с медиком капитан службы внутренних расследований, но, внимательные взгляды гостей свидетельствовали о том, что тема эта волнует всех представителей столь разношерстной компании в равной степени.

– Опуская все результаты исследований, мы можем сделать один вывод, – собрался с духом медик. – Сержант Никсон… Как бы лучше выразиться… Одним словом, он не человек…

– Что? – опешил капитан, несмотря на то, что отчет читал внимательно и примерно таких слов и ожидал.

В кабинете повисла растерянная тишина – все присутствующие переваривали услышанное, по-новому просматривая сухие строки отчета.

– Ну, я бы не стал утверждать столь категорично и громко, – улыбнулся офицер разведки, решив подать голос. – Я не вижу из вашего рапорта прямых доказательств такого суждения. К тому же, мы наблюдаем за ним давно. Вернее было бы сказать, что мы курировали его с того самого момента, когда, убегая от своих проблем, он попал рядовым новобранцем в подразделение мобильной пехоты. И с самого начала он выглядел на фоне остальных совершенно неординарным индивидуумом. Но, это не повод столь возвеличивать его качества.

– Я внимательно изучил все доступные мне материалы по этому человеку, – заверил в ответ сотрудник медико-аналитического отдела. – Мы не говорим ни о каких внешних его свойствах или качествах характера. В нашем отчете отражены исключительно медицинско-биологические параметры. Я утверждаю, что он не человек вследствие того, что его параметры до определенных событий на Зелдаре и после них разительно отличаются.

– После событий на Зелдаре, в которых он принимал участие, прошло немало времени, – отметил «гражданский». – Почему вы не подняли вопрос произошедших перемен сразу же после его возвращения? Ведь полный комплекс обследований, наряду с отчетным сканированием, должен проводиться в обязательном порядке. Или ваши коллеги не следовали требованиям инструкций? Чей это недочет?

– Я полагаю, что это не недочёт, – перешел в оборону медик. – Дело в том, что проявления этих свойств непосредственно после возвращения с Зелдара не было столь явным. Лишь значительно позже, сравнительно недавно, они проявились в полной мере.

– Так значит, все-таки человек? – переспросил, следуя логике, капитан разведки. – Просто чем-то заболевший человек. Заболевший в результате тех же событий на Зелдаре.

– Это не болезнь, – возразил медик. – Все намного сложнее. Его внутреннее строение на уровне целых органов осталось прежним. Ничего не добавилось и не исчезло. Но, на клеточном уровне он стал совершенно иным и продолжает меняться…

– К чему это ведет? – нетерпеливо перебил майор службы госбезопасности.

– Я постараюсь объяснить все предельно коротко и доходчиво. У среднестатистического здорового человека при травме капиллярных сосудов малого диаметра время свертывания составляет пять-шесть минут. Через десять минут после ранения полностью формируется тромбоцитарный сгусток, останавливающий кровотечение. Одновременно с этим начинается каскад реакций, в которых существенную роль играют лейкоциты нескольких видов. Распознавая попавшие в организм клетки по принципу «свой-чужой», они убивают вредноносные антитела, при этом и сами гибнут, словно защищающие свое гнездо осы. Этот процесс заживления длится три-пять дней после ранения. Ну, а потом начинается процесс образования рубцового дефекта, занимающий до двух-трех недель. Это, конечно, весьма примитивно и приблизительно. Так вот, у нашего пациента все эти сроки меньше на порядок. То есть за то время, когда у любого из нас пройдет всего лишь свертывание крови, у него вполне успеет закончиться заживление. Я даже не буду говорить о том, что, как такового процесса свертывания его кровь вовсе не проходит. У него все немного иначе. Да и лейкоциты не гибнут. Вернее будет сказать, что они просто другие. Не забывайте, что я привел примерные сроки процессов при легких травмах, когда задействованы мышечные ткани и кожный покров. Это если вы, к примеру, палец себе порежете. Если же будут повреждены внутренние органы или крупные артерии, то и последствия окажутся совершенно иными, а попросту говоря, весьма плачевными. С ним картина вырисовывается совсем иная. То, что для вас принесет неминуемую и быструю гибель, для него, скорее всего, окажется досадным неудобством и не более.

– Вы бредите? – фыркнул хозяин кабинета.

– Я не говорю, что он бессмертен в действительности, – пояснил медик. – Хотя, оперируя результатами экспериментов, не могу откинуть такую версию полностью…

– Даже так? – задумался майор.

– Это не розыгрыш, – заверил медик. – Все настолько серьезно, что… Мы просто ни разу не встречались с таким в реальной работе. Возможно у меня чрезмерно разигралась фантазия, но, вы просто представьте – что, если то, что мы имеем в результате отчетного сканирования не совсем, вернее совсем не то, что происходило на самом деле. Что если все совсем иначе? Если на самом деле произошла хитрая подмена? Если, в результате этой подмены, с Зелдара вернулся совсем не Майкл Никсон?

– Это уже полный бред! – решительно отмел эту теорию капитан службы внутренних расследований. – Как вы представляете себе подмену результатов отчетного сканирования? К тому же вы сами сказали, что после Зелдара долгое время все его параметры если и отличались, то совсем незначительно. Как это объяснить, исходя из вашей догадки?

– Мы говорим о возможном вторжении в наш мир чужой расы. И, как следствие, можно предполагать использование врагом при этом мощи по своим возможностям превышающей нашу многократно. Мы не можем даже предположить на что они способны.

– Если бы все было так, как вы предположили, то они не допустили бы того, чтобы вы сумели обнаружить отклонения, – заверил «гражданский».

– Совершенно верно, – поддержал разведчик. – А почему вы постоянно говорите так, словно не имеете полных данных?

– А мы и не имеем полных данных, – согласился безоговорочно медик. – Все выводы, которые я вам только что доложил, сделаны на основании стандартных анализов крови объекта, проведенных перед отправкой его в учебный центр и более ранних проб, полученных после возвращения его группы с Зелдара. Полномасштабное обследование может как упрочить нас в этих выводах, так и развенчать их, выявив невидимую с теперешней позиции ошибку, повлекшую заблуждения.

– Так о чем мы все тут сейчас говорим? – нахмурился «гражданский». – Проведите всестороннее исчерпывающее обследование и выясните все, что вам не ясно. Кто мешает вам в условиях лаборатории разобрать его на атомы и дать точные ответы? Лично я совершенно уверен, что это всего лишь изменения его иммунитета или проявление новых способностей по регенерации, полученные при инфицировании неизвестным нам пока вирусом. Вы же отлично знаете, что на Зелдаре было применено вирусологическое оружие, от которого пошли совершенно непредсказуемые мутации. Этим вполне может объясняться и то, что другие не заразились. Ведь изменения не наблюдаются у остальных участников событий?

– Ни у кого более, – признал медик.

– Это еще один довод против подмены. Как и зачем подменили незаметно его одного, но, при этом оставили остальных? Разве не логичнее было бы заменить всю команду? Так что, на данном этапе вся эта история ни что иное, как сплошная глупость. И ее выяснение лежит в хорошо оборудованной лаборатории. Или у вас нет достойной лаборатории?

– У нас одна из лучших существующих лабораторий, – обиженно насупился медик. – Но, помимо лаборатории, мне, как минимум, нужен доступ к пациенту.

Все взгляды немедленно обратились к капитану разведки.

– Это не проблема, – заверил он уверенно. – Майкл Никсон буквально на днях закончил обучение в Стоктонском учебном центре. Так что, в настоящее время он принадлежит ведомству Бюро Разведки и Контрразведки и пребывает в чине лейтенанта. Скорее всего он уже получил распределение к новому месту службы. Полагаю, нам не составит труда выяснить, куда был распределен наш бывший подопечный. А господин майор поможет добиться его перевода в лабораторию.

– Непременно, – кивнул майор службы государственной безопасности. – Только я хочу вас всех сейчас попросить оставить весь наш разговор, да и этот отчет, до поры до времени между нами. Не стоит привлекать к этому делу ни более широкий круг знающих, ни, даже, наше руководство. По крайней мере до той поры, пока не будет получено однозначных и четких ответов на все наши вопросы.

Все присутствующие жестами выразили свое полное согласие с просьбой майора и, не тратя более времени на пустые разговоры, простились друг с другом, торопясь к своим старым и появившимся только что заботам.

* * *

Легкий быстроходный корабль фельдъегерской почты обменялся кодами доступа с диспетчерами ближайшего спутника, миновал пугающий строй одного из флотов Государства Алатырь, «стоящего» на геостационарной орбите, и, приблизившись к Марсу разрешенным коридором, плавно скользнул в атмосферу.

Когда-то вокруг планеты вращались только два естественных спутника – Деймос и Фобос, но со временем к ним добавились еще два, не уступающих в размерах, но совершенно искусственных. Еще задолго до Всемирной Войны России удалось разместить на Марсе базу присутствия. Тогда и началась интенсивная колонизация одного из ближайших к Земле соседей. Чудом удалось избежать падения Фобоса на поверхность планеты – орбита спутника уменьшалась из-за постоянного торможения об атмосферу Марса. Успешно реализованная программа отвода Фобоса на новую орбиту радиусом около сорока тысяч километров позволила избежать катастрофы. Итогом этой долгой программы стало рождение программы новой, направленной на «наращивание» естественных спутников и создание новых. Но, лихорадка, сотрясающая весь мир, едва не похоронила новую программу вместе с базой присутствия, несмотря даже на явную гигантоманию создателей базы. Только с созданием независимого Государства Алатырь, в которое превратился военно-промышленый марсианский комплекс, насчитывающий на тот момент немногим менее пятнадцати миллионов человек различного персонала, к программе «наращивания» спутников вернулись. Естественные спутники поспешно «достроили» многочисленными уровнями и системами жизнеобеспечения. Поверх всей этой вакханалии технологических изысков одели броню, ощетинившуюся бесчисленными батареями смертоносных систем. К моменту ввода в эксплуатацию обновленных Деймоса и Фобоса, на разных орбитах планеты «заложили» еще два искусственных спутника, которые завершали собой одну из самых совершенных систем защиты планеты от посягательства извне. Имена они получили – Перун и Лайлат.

Поверхность Марса менялась не менее стремительно и глобально. Атмосфера медленно «исправлялась», приближаясь своим составом к Земной. Но процесс этот происходил слишком медленно. И города, не дожидаясь окончания этих перемен, вздымались куполами искусственной атмосферы, разбегаясь от гигантской старой базы присутствия, ставшей центром столицы Государства Алатырь, словно капли и лужицы ртути от разбившейся об пол пробирки. Вся столица как-то «нечаянно» переняла название этой старой базы присутствия – Новая Москва. Алатырьцы торопились стать совершенно независимыми от всего остального человеческого мира, пока этот мир, оправившись от жутких потрясений войны, не заявил свои права на марсианскую колонию. А между автономностью большой базы и независимостью пусть даже маленького государства бездонная пропасть. Тем более что роль маленькой и немощной державы для Государства Алатырь не подходила категорически. Ибо кто в мире, привыкшем выбирать тон общения исходя исключительно от силовых параметров оппонента, стал бы считаться с мнением слабого? И на Земле-то чудом выживала Австралия, тонко лавируя на серфинге политических интриг между гигантами, слившимися из выживших. Даже те, кто казался нерушимым и самоуверенным не сумел выжить во Всемирной Войне. Не стало Японии и многих стран старой Европы, по большей части исчез весь североамериканский континент, унеся под толщу вод считавшее себя владыкой мира государство, укрывавшее ранее этот континент лоскутным одеялом штатов…

Но, видимо, как не раз уже бывало в истории человечества, на одной площади собралось такое количество неординарных личностей, готовых встать на защиту своего мирка против всего остального мира, что их мирок вопреки всем и всему выжил, превратившись в одно из сильнейших с военной точки зрения государств.

Стоянка посольства Федерации Объединенных Наций в порту Сибирь-2 насчитывала шесть площадок и отдельный полностью автономный терминал. Едва только изящный корпус корабля фельдъегерской почты замер на указанной диспетчером стоянке, как от терминала к нему устремился раздутый, словно причудливый дирижабль, автограв. Сходство с дирижаблем добавляли огромные тонированные окна. Покрывая сверкающим стеклом большую часть автобуса, они создавали ощущение легкости и воздушности громоздкого транспорта. Лихо развернувшись перед замершим на стоянке кораблем, автограв сдал назад, прижимаясь к области шлюза корабля своей кормой, похожей на присоску гигантской пиявки. Со стороны разобрать происходящее в недрах странного автограва не представлялось никакой возможности – стенки машины были полностью экранированы от любого вида наблюдения. Впрочем, на то оно и посольство, чтобы держать в тайне все свои действия и перемещения. Как говорит старая поговорка, отлично характеризующая большинство действий посольских работников в других странах и весях: «Не пойман – не вор». А есть что предъявить – предъявляй. Но если предъявил и опростоволосился, ошибся, обознался – готовься ответить по всей строгости международного права и глумящегося оппонента. И тут уж злобные политики и посольские чиновники спуску не дадут. Хотя, положа руку на сердце, любой политик любой страны сто семь раз отмерит, прежде чем один раз слово об Алатыре вымолвить. Потому как все знают – Алатырь обид не прощает и действует так, как считает адекватным. Вот только для всего остального мира ответ такой ой каким неадекватным может оказаться. И тут гражданам Государства Алатырь было чем гордится. И знают они, что являются гражданами великого государства, с которым не считаться не может никто в мире.

Никсон, вместе с еще четырьмя пассажирами, покинул борт корабля, напоследок махнув приветливому веселому сотруднику фельдъегерской почты, который за веселой беседой помог скоротать двое суток нудного полета. Он с интересом прислушался к своим ощущениям – в организме была такая легкость, что, казалось, прыгни и приземлишься метрах в десяти, а то и еще дальше. В голове всплыла не особенно полезная сейчас информация об ускорении силы тяжести, которое здесь почти в три раза меньше земного. Не особо полезной потому, что повсеместно во всех марсианских поселениях функционировали установки искусственной коррекции силы тяжести. Но в короткие минуты перехода из приземлившегося корабля в автограв для перевозки пассажиров и быстрый переезд на нем до границ терминала можно было ощутить, как тело становиться намного легче, заставляя настороженно относиться к ограничивающим простор потолкам.

Майкл никогда еще не был на Марсе, успев побывать на разных, намного более отдаленных от Земли, планетах. Но, оказавшись в чреве раздутого автограва, Малыш обнаружил, что в целях соблюдения конфиденциальности доставки грузов, ни одно из огромных окон портового автобуса не является настоящим окном. Глухие стенки, тусклое освещение, куцые сиденья – вот и все убранство сверкающей витражами машины, превращающие ее изнутри в ужас больного клаустрофобией. Поэтому, о направлении и интенсивности движения автограва сидящих в тесном пассажирском отсеке информировал лишь их вестибулярный аппарат.

– С успешным приземлением вас! – поприветствовал пассажиров худощавый блеклый человек в деловом костюме неопределенно темного цвета.

– А оно могло быть не успешным? – поинтересовался вместо приветствия Майкл.

– Да нет, – безразлично ответил блеклый человек. – Таких случаев пока не зафиксировано. Вы получили все инструкции относительно ваших действий?

– Абсолютно, – кивнул Малыш, жалея, что не может отвернуться от скучного собеседника к окну по причине отсутствия такового.

– Тогда мне остается только напомнить вам всем, что в случае провала операции Федерация не может взять на себя ответственности за ваши действия.

– Мы в курсе, – ответил за всех Никсон, чувствуя, как настроение окончательно портится. – Как оказалось, у нас вполне естественно бросать своих солдат…

– Это философия, – прервал его блеклый человек. – Все лекции вам уже прочли при подготовке. Но вы здесь, а значит, нет смысла что-либо обсуждать. Напомню также, что у вас стоят блокировки от проведения отчетного сканирования. Так что постарайтесь из чувства самосохранения не угодить в камеру сканера. Иначе, вы можете сильно позавидовать мертвым.