Ромашки для королевы

Пока же проблемы вершинников действительно темны, как угольная штольня. Третий день он носится по горным тропам, постепенно привыкая к тому кошмару, который называют рассветом, и не нашел ни единой живой души! Только след то ли Ллтыхов, то ли следующего посольства – свежий совсем. Вел он по тропе вниз, к большому торговому плато. И обрывался очень неприятно. Были там и кровь, и следы от добротных наконечников стрел лучшей гномьей ковки, глубоко изжаливших скалу. Только подгорников не нашлось, как и обычных меток хода боя, оставленных для своих, пришедших с подмогой поздно, не заставших драку. Им разбираться в таком неприятном случае только метки и позволят.

Каждый гном знает нерушимый закон. Напали – отмахни секирой или киркой рядок зарубок: люди или гномы, с магами или без, и сколько их, а если успеешь – то укажи, с чего началась заварушка. Для всего есть простые внятные знаки. Пара движений опытной руки – и готово письмо. Охрана была знатная, из норников, те бойцы настоящие. Неужели и на это у них не нашлось времени? Гном решил посидеть возле следа и подумать, а заодно – понаблюдать за тропой. Тем более, пока его глаза не способны воспринять яркость раскаленного добела горна Опрокинутых озер.

Рртых тяжело вздохнул и задернул полог, усердно уплотнил щели, уже нащупанные пальцами вездесущих лучей. Стало куда уютнее, обиталище в малой пещерке посетил привычный сумрак. Сперва зеленоватый после избыточной яркости внешнего света, но потом вполне уютный, домашний. Рртых вздохнул и поудобнее упихал за спину малый, уцелевший от падения в трещину, мешок. Надо сидеть и ждать заката, чтобы заново поупражнять глаза. И думать, коль времени полно. А объяснение, по первому впечатлению, всего-то одно и неприятное: раз бой был мгновенным, встретили гномов – маги. Маги есть лишь у людей, и такое начало разговора называется очень страшно: война… Нет, подобное утверждение слишком серьезно и не определяется одним днем. Гном нервно встряхнулся. Больших войн давно не было. Так, стычки из-за золота или наивные попытки людей вызнать, где гранят алмазы. Глупости, мелочь. Воров и разбойников ловили общими силами. Егеря страны Рониг – вообще люди толковые, без ржавчины на душе. Судили обычно достаточно справедливо.

Да мыслимое ли дело – вершинникам воевать подгорных? Для них лабиринт ходов даже малого верхнего города незнаком и загадочен, какие там могут быть бои! Сила магов – и та в глубинах не обеспечит верной победы. Потому что есть обвалы, газы, сонный и рудничный взрывчатый, угольная пыль… да мало ли средств! Лезть вниз для людей – самоубийственно.

Однако пропавшее посольство уже третье по счету, насколько ему, Рртыху, известно. Может, и не третье – папа отменно изучил слишком подвижный характер наследника и наверняка оградил его по мере сил от лишней информации. Ну и шлак с ними, с мыслями без достаточных знаний, резко выдохнул Рртых. Лучше выспаться.

С такой здравой идеей гном ловко устроился в каменной нише, зевнул разок, прикрыл веки и обмяк. Бессонница – самое непонятное для пещерника слово. Настоящее оскорбление. Такой позор приключается лишь с лодырями. И лечится просто – двое суток с киркой, мимо всяких там смен и перерывов, и обязательно по твердой породе. Железное, как и сам гном, средство. Правда, Рртых полагал, это мягкая и слабая мера. Ему доводилось рубить уголь и по три дня – ничего особенного, чуток подуставал только. Впрочем, и про бессонницу в роду подгорного короля не слышали. Ленивые гномами не правят – кто таких послушается?

Рртых открыл глаза парой секунд позже – по внутреннему ощущению – ибо сны народу гор неведомы. Довольно потянулся, отмечая, что яркий предзакатный свет в пещерке уже не мучителен для глаз. Еще неделя – и он вполне нормально освоится наверху. Футляр выплюнул на ладонь очки, темные стекла добавили закату пасмурности. Гном неспешно отодвинул полог до конца и осторожно раскрыл веки. Нормально, если на огненный горн не глядеть. Зато в тенях его гномье зрение куда сильнее любого иного. Мир сумерек виден ясно, в полном цвете, да еще если камни теплы – в объеме. Вот она, малая лощина, где подловили посольство, вся видна, как на ладони. Скалы жмут тропу с двух сторон, лишь одна площадка пошире имеется. Дорожка ровная, для конных обустроена, да и повозка по ней малая пройдет. Только давно уже не бывают тут торговцы. Тем более – к ночи. И лежит лощинка тихая, мирная, пустая.

Пустая?

Гном замер и осторожно нашарил свою секиру коротким движением кисти руки. Вот и встретил первого вершинника. Лазутчика!

Человек двигался медленно и осторожно, грамотно хоронился за каждым камнем и то и дело замирал, вслушиваясь в вечернюю тишину гор. Достаточно рослый для племени людей, легкий – это оттого, что молод, – Рртых уже разобрался в людской худобе. Бывает болезненная, а случается и такая, она позже в хорошую добротную силу перерастает. Многие егеря худощавы. А этот – из них, сразу видно по темной одежке знакомого кроя, по сапогам тихим на ходу и удобным. Вершинник добрался до камней, иссеченных стрелами, еще раз осмотрелся и встал в рост. Недоуменно тронул следы, метнулся, припал к мелкому щебню тропы, изучил капли старой крови. Сел, принялся задумчиво смотреть по сторонам. Гном кивнул – так он сам делал два дня назад. Пытался понять, кто напал и откуда. И тоже не смог сообразить, глупые мысли в голову лезли, а умные так и застряли на входе. Будто люди или иные загадочные враги – вышли из камня или ждали в засаде на глухой тропе, уводящей к обрыву, откуда нет пути далее. Он знал про тупик, а лазутчик – нет. До полуночи парень ползал по скалам, заслужив даже некоторое уважение со стороны Рртыха своим усердием и опытностью в горах. И полностью убедив принца рода Гррхон – человек сюда сунулся один. Не иначе, тоже поперек чьих-то важных указаний. Оно и видно – мальчишка, в кости легкий, в силу еще не вошел толком. Чуть не задохнулся в гномьих лапах.

Утро лазутчик встретил в гостеприимной пещерке гнома, бережно упакованный в собственный плащ. Рот пленнику Рртых затыкать не стал. Просто предупредил – мол, кое-кого тут уже подловили, а если нас услышат, тоже не пожалеют. Человек оказался понятливым. И нудным.

– Совести у тебя нет! – заныл он едким шепотом. – Говорят, вы камни грызете и тем сыты. А я нормальной еды хочу, понимаешь? Развяжи, ну куда я денусь!

– Куда я денусь, вот что важнее, – буркнул гном. – Может, они тоже тебя развязали. А ты магов свистнул.

– Уже свистнул бы, если б знал, как, – зло пообещал тот.

– Логично. А вдруг ты сам колдуешь? Руками помашешь, и засну я, дурак дураком.

– А так умный сидишь, – надулся пленник. – После пяти наших посольств, порванных в лоскуты, сюда никого ценнее пьяни подзаборной не отсылают.

– Так ты еще и выпиваешь лишнее, в такие-то годы? – презрительно скривился гном. – Лентяй?

– Потомственный, – огрызнулся парень. – Я стременной сотника горного егерского дозора. И его же сын, кстати. Так что придержи язык. Эх и врезал бы я тебе… ничего, наши подойдут, сквитаюсь.

– Раньше надо было стараться, – беззлобно посоветовал гном, прищурился насмешливо. – Слушай, стременной, а где ваша сотня и та лошадь, у которой ты состоишь при стремени? Я этих зверюг отродясь не видывал, окромя как по делу, ради заказа с ножнами. Но стремена часто ковал, так что знаю. Должна быть лошадь. Здоровенная.

– В конюшне она, – скис мстительный пленник. – Это ты точно подметил. Никто меня не посылал в дозор. Только через два дня сюда наши снова придут. Вот я и подумал, надо бы глянуть заранее, что и как. Засаду себе приглядеть.

Гном ненадолго задумался. Интересное дело – и там потери, и здесь недосчет. Кто ж всем гадит? И крепко гадит, умело.

Стременной терпеливо ждал, пока гномьи мысли выстроятся в цепочку решения. Знал – переупрямить подгорников нельзя, но убедить некоторых, давая настоящие факты, можно. Рртых глянул на пленника с растущим интересом. Егерь ему не враг, отродясь такого не случалось, и теперь, спасибо Труженику, не произошло. Вполне симпатичный парень. Загорелый, люди Ронига вообще в большинстве – кожей медные. Правда, это очень светлая медь, не то, что в Бильсе, степном южном краю. Волос у егеря курчавый и темно-коричневый. Глаза довольно крупные, озорные, переливчато-серые. Хороший цвет. Когда зол – сталь, а как к девкам выберется, в нижние селения, так, пожалуй, чистый шелк.

Егерь тоже рассматривал гнома с интересом. Собственно, такого огромного подгорника он видел впервые. Отец говорил, что торговые гномы самые мелкие, и что торговля по меркам жителей Гхросса – ремесло неудачников. А настоящие гномы работают руками, они руду рубят, сталь куют и бою обучаются. Они куда выше торговцев и мощнее. Но чтобы настолько? Даже не стыдно, что в плен попал – такому поди возрази. Небось ему и гномихи не возражают. Даже по меркам людей очень симпатичный гном. Волос рыжий, в красное золото, глаза синие, острые, с хитрым прищуром. Кожа светлая, но не бледная. Видно – и наверху он не первый раз, и возле горна стоял часто. Толковый гном, настоящий. И, кажется, уже что-то решил для себя.

– У нас тоже три посольства пропало, если не больше. Так что можешь моей пещеркой пользоваться, – великодушно разрешил гном. – Я сам здесь тайком от своих. Но учти. Сидеть тихо, будить, если что нехорошее начнется, – честно. И как еще один-единственный раз скажешь, что я могу сытым быть, камни глодая, убью. Это не особенно приличная шутка, тем более – теперь. С едой у нас уже полгода туго, как с вами не ладим.

– А у нас в зиму было холодно, – пожаловался стременной, выбираясь из плена плаща. – Сестренка кашляла, до сих пор ей худо. Уголь-то ваш в домах очень нужен, как не стало его, подвоз дров не успели наладить. Степь внизу, топить нечем. А зима была лютая. Кстати, звать меня Энтор. А если длинно – виконт…

– Не надо длинно, знаю вашу нудность, – взмолился гном, торопливо соображая, как некстати было бы именовать себя полным титулом. – Рртых. Это мое имя.

– Очень приятно, – кивнул стременной, развязывая свой мешок. – Козий сыр. Это мой завтрак. Присоединяйся.

– Славно, – кивнул гном. – А то, будь неладна кривая кирка, почти все припасы мои ухнули в такую гнусную щель, что и не достать. Ух я злостью изошел: серые дикие крысы пируют, а сам я – хоть подыхай.

Завтрак примирил лазутчиков. Сытость вообще настраивает на благодушный и спокойный лад. Без особых подначек они распределили дежурства. Гном оставил себе ночь, а человек – день, это устраивало обоих. И давало надежду, что неизвестные похитители и губители посольств не останутся незамеченными. Энтор уселся дежурить, активно одобрив систему маскировки гномьего логова и честно признав, что сам бы так не смог обустроить лаз. Рртых кивнул благосклонно, принимая похвалу – и рухнул в темный глухой сон.

Разбудил его юноша незадолго до заката, усердно зажимая рот сложенным втрое плащом. Гном нервно поправил свои заплетенные в тройные короткие косицы усы, ощупал ленточку-завязку на бороде. Вроде, пока убивать не за что, прическа цела. Наспех устроил на носу очки и подобрался к пологу вплотную, недовольно щурясь на излишне яркий свет. Впрочем, сегодня с погодой везло. Дым верхней кузни тянулся через весь свод Озер и застил свет с отменным усердием.

В лощине копошились двое.

Едва различив их, Рртых задохнулся и плотнее вжался в камни. Рядом, бледнее мела, замер Энтор. Гномы не уважают магию и самих магов побаиваются. Люди опасаются гномьих знахарей, которых зовут шаманами бездны. Те и другие стараются не упоминать ведимов. Правда, люди их переиначили в ведьменей, а гномы – во вддыхров. Но и тех и других к ночи не поминают. От таких и днем отбиться – большая удача.

А уж в сумерках, когда они в полной силе…

И без упоминания, незваные, на площадке, где оставил последние следы гномий отряд, усердно копались два ведима. Средних лет, жирноватые, не особенно рослые, в балахонах невнятно-серого тона. С неизбежными для их расы черными волосами и глазами, в глубокой тьме которых не различить зрачка. В руках – черные посохи из обугленной мертвой древесины. Из-под коротких рукавов видны локти. И черные узоры татуировки – до самых пальцев.

Гном скосил взгляд на напарника. Тот на миг прикрыл веки. Оба никогда прежде не видели Черных, но описания знали крепко и согласились без слов: нет и малого повода к сомнениям, рядом, в полусотне саженей – они, полулюди, демоново семя. И творят они черное злое колдовство, против которого бессильны любые маги и шаманы. Чертят знаки на щебне, деловито перебрасываются короткими фразами на невнятном, чужом, шипящем наречии. Время от времени вслушиваются в тишину и осматривают горы. Опытные и осторожные, место знают, – отметил гном. Вон как точно и уверенно шарят взглядами по тропам, не упуская и малых, и тайных. А безопасные сплошные скалы пропускают при быстром повороте головы.

Работа Черных затянулась до полуночи. Лежать без движения оказалось с отвычки от ратных уроков мучительно трудно, но и шевелиться столь близко от настороженного врага – невозможно.

Наконец ведимы закончили свое злое дело и разошлись без единого слова, по короткому согласному движению рук. Один выбрал тропу вниз, другой двинулся вверх по склону. Гном согласно кивнул – перед тем, как наладить засаду, надо осмотреть подступы. То есть вернутся враги очень быстро. Отпущенной передышки засадникам хватило для многого необходимого. Рртых вручил человеку свой строенный малый арбалет. Тот осмотрел, восхищенно щелкнул языком и добавил человечий, более массивный и неуклюжий. Оба знали – ведимы очень быстры, но если бить с малого расстояния и двумя залпами, шанс есть. Грубым болтом людей напугать и отвлечь, а тройным ударом более мощных гномьих – постараться ранить.

Рртых в несколько движений зачернил лицо, ладони и секиру особой пастой, передал баночку человеку. И коротко шепнул – он пойдет к скалам за тропой, там есть малая засидка, подготовленная заранее.

– Не вступай в рисунок… – зашипел почти без звука Энтор.

Рртых презрительно, беззвучно, скривился: что он, мальчишка? Между прочим, вполне уже взрослый гном, сорок один год без малого. Под зиму отпраздновали в дворцовых пещерах совершеннолетие. Уж не чета человечьему мальчишке. Сколько ему? Да лет двадцать, не больше. Гномы бы до огранки худших камней серой воды не допустили такого.

Наследник рода Гррхон заскользил по камням, обходя лощинку, юркнул за заслон шкур у неприметной ниши и замер. Хорошее место, он сразу присмотрел на случай боя. Если верить следам на камнях, вддыхры выйдут на посольство самое дальнее в десяти футах от этой скалы. Если повезет, он даже будет у врагов за спиной.

Почти неразличимый шелест щебня отметил возвращение врагов. Гном стал дышать мелко и плавно, стараясь вовсе не шуметь. Он точно представлял, где оба Черных. Сам рассматривал те щели, но счел неудобными. Он ведь не маг, для него оттуда до тропы далековато. Да плечи у боевого пятифутового гнома пошире человечьих – и заметно.

Секира приятно грела правую руку, малый топор был приготовлен для первого движения. Гномов не зря зовут каменными. Кто с намеком на их упрямство, а иные – со знанием подлинной природы и некоторым опасливым уважением. Человек в такой вот позе простоит – при наилучшей подготовке – полчаса-час. А боевой гном – сутки. Гордый представитель рода Гррхон не без причин полагал себя способным выдержать и двое суток. Но так долго не устоят уже никакие вддыхры…

Шум движения небольшого отряда донесся снизу, от долины, перед рассветом. Он был еще далеко, когда мимо скользнули тихие и ловкие разведчики, осмотрели лощину, нашли вполне безопасной и ушли дальше – вверх по тропе. Потом негромко процокали копыта четырех лошадей в полной боевой сбруе. Гном одобрительно прищурился – работа его народа, и не из худших. Наспех сказать трудно, но, возможно, род Лыхм. Знатные оружейники, но буквально помешаны на нелепых лиственных узорах. Словно они – вершинники какие-то. Прям тошно, ведь напоказ стараются, клиенту в угоду, а не от души. Иной раз витки так кладут – приносят в переделку заказчики. Красота велика, а удобство – оно для хорошего стремени тоже важно. Вот вещи с клеймом Гррхон ни разу не приносили на доработку. Короли не работают по-черновому.

Звук копыт стих вдали.

Пора, уже скоро. Рртых чуть наклонил голову – почти неприметно – и стал дышать несколько полнее, нагоняя свежую кровь. Люди так не умеют, многие гномы, особенно из торговых, – тоже, а он сполна обучен. И руки будут крепче, и движения быстрее. Это самое главное в бою против вддыхров, которые чудовищно стремительны, словно мало того, что злобными и сильными магами все до единого урождаются.

Основное посольство подъехало кучно. Охрана берегла седого невысокого человека на легком вертком коне. Старик, к удивлению гнома, не был обременен никаким оружием. Он ехал в центре группы очень спокойно, почти лениво, даже вроде бы прикрыв глаза. Зато два десятка воинов смотрели по сторонам тревожно и пристально. Да и с чего им быть спокойными? Насколько понятно со слов Энтора, им отлично известна страшная судьба прежних походников. Рртых уважительно изучал отряд. Достойные воины, знают, что участь их, по сути, предрешена, но службу несут честно.

Сзади слева нечто почти неприметно шевельнулось – и щебень под копытами коней потек, рванулся вверх острыми шипами каменных игл.

Старик широко раскрыл глаза и крикнул что-то резко и повелительно. Рртых усмехнулся. Вот мудрый дед всегда говорил – не суди о камне, пока он в корке породы сокрыт, сперва добудь, очисти, да в душу глянь. И то – надо же, как в жизни бывает! Он, гном, рад встрече с магом. А вот вддыхры – не рады. Оба вырвались из своих щелей и завизжали, потянулись горелыми посохами к пошатнувшемуся кудеснику.

Из пещерки сухо щелкнул первый арбалет и сразу же второй, едва вддыхр выбрал направление для уклонения. Парнишка почти успел – все три болта прошли вплотную к боку, разорвав лишь серый просторный балахон. Но малый топор исправил положение, как гном и планировал. Шея – она топору самая лакомая мишень. В косом ударе лезвие ушло глубоко и удачно, до самой ключицы от спины прорубилось.