Бремя удачи

Голод, Мор, Жадность, Зависть, Страх, Подлость – таковы древние имена волков. Голод – самый тощий и клыкастый, у Мора бешеные глаза и пена каплет с языка, Жадность тянет когти к добыче, Зависть фальшиво улыбается, Страх дыбит загривок, Подлость крадется, низко припадая на брюхо и пряча клыки.

Все продумано мастерами прошлого. Когда солнце утрачивает румяную юность рассвета, а затем и яростный жар полуденного сияния, стая, переждавшая утро в тени, пускается в путь и набирает силу к ночи, которая дает полноту власти. Солнце старается высветить беду, острыми указателями лучей обозначая путь стаи и фигуру того, кто смог натравить и пустить волков по следу: он желал бы остаться невидимкой, но свет силен и свет его обличает. Нехотя, намеком, тенью – он проявляется, выступает из небытия. Охотник. Человек с жадно и властно воздетой рукой. Тот, кого врунья с лошадиным лицом назвала высшим магом. Только куда ему – его обуревают все страсти мира, и шестерка волков, пока что бегущая впереди, в любой миг способна порвать самонадеянного «хозяина». А он тянет руку, спешит сплести силок и завладеть удачей, чтобы ускользнуть от расправы стаи, даже сделаться ее законным вожаком, стать единственным на весь мир счастливцем – здоровым, сытым, богатым, успешным. Тем, кому завидуют, перед кем пресмыкаются, кого, переиначив легенду, теперь безрассудно называют «оружием нации» не случайно и не по ошибке, но в рамках новой, сформированной в последние годы идеи.

Солнце движется, склоняется ниже, рассматривая рельефы фасада. С сомнением обозначает едва намеченного резчиком, полустертого загонщика, льнущего к траве и ждущего своего мига. Он – невидимка даже днем, когда много света и любопытных глаз.

Вот уже видны правители и мудрецы, шествующие с вежливым приветствием или просьбой. Новое время утверждает, что они кланяются охотнику, обманом произведенному в ранг защитника света и жизни. Но любой внимательный наблюдатель заметит: взгляды людей скользят мимо охотника и обращены к неприметному штриху на самой вершине портика, чем-то похожему на птицу. Многие мудрецы протягивают свитки и ведут беседу с пожилым человеком, поливающим росток. Капители на колоннах густо и красиво оплетены узорами листвы ростка. Именно этот человек и есть настоящий высший маг, ничуть не интересующийся оружием, преданный делу оберегания жизни от натиска злого рока засухи и камнепада нелепых случайностей.

День вызрел, теперь и листва узора пронизана светом, значит, легенда в очередной раз рассказана от начала и до конца слушателям, готовым внимать и наблюдать…

Гюнтер улыбнулся. Нечасто удается выкроить время и полюбоваться рельефами. Вполне символично, что ректор решил встречать гостей именно на главной лестнице центральной университетской площади и выбрал интересное время. Тень шпиля башни с часами ползет по двору и вот-вот дотянется до нижней ступени лестницы перед парадными дверями главного здания университета. Идеальная позиция, никакой засветки оптики, никаких бликов. Зато с башни, из тени, просматривается весь двор: внизу еще кипит суета приготовлений к приему; окна двух корпусов, стоящих правее и левее главного здания, уже пусты, дежурные проверили запоры на дверях и убедились в должной пустоте помещений; на крышах замерли скульптурами фигуры снайперов охраны и магов-защитников… Суета во дворе постепенно стихает, натягивается незримая нить нервного, опасливого ожидания. Распахиваются высокие двери, по парадной лестнице спускается дежурный, проверяет укладку ковров, размещение встречающих. Все, кому полагается, заполняют трибуну, студенты встают у колонн. Дежурный покидает парадный ковер и бегом возвращается в холл, двери снова смыкаются. Церемония подготовлена, теперь осталось недолго ждать.