Удавка для бессмертных

Илия выносит укутанного мальчика. Муся крестит всех по очереди, кланяется, берет ребенка и уходит.

– Мне нужно позвонить на работу, сказать, что я не приду, – Ева достает из сумки телефон.

– Подожди еще пару минут, – задерживает Далила ее руку. – Мне нужно кое-что тебе сказать.

– Хватит на сегодня, а?

– А когда мы еще увидимся? Ты приходишь – я сплю, я ухожу – ты спишь.

– Теперь, вероятно, я буду женщиной домашней и постоянно присутствующей. Потерпи пару дней. Мне надо написать рапорт об уходе: няни у детей больше нет.

– Не сочиняй, – вздыхает Далила. – Спорим, Илия за десять минут тебя уговорит оставить детей на него или отдавать на полный день в ясли. Я как раз по этому поводу и хотела поговорить. По поводу Илии.

– Это нечестно! – кричит Илия из комнаты.

– Честно, честно! – заводится Далила и вываливает на устало присевшую в коридоре Еву: – Твой сынуля курит травку и ходит к проституткам.

– Ну, знаешь, – качает Ева головой, – решила меня добить, да? Не верю. Я не верю, что он ходит к проституткам!

– Как-то это странно, тебе не кажется? – Далила нервничает и начинает скручивать в жгут желтые прямые волосы. – Ты только послушай! Тебя не волнует, что он станет наркоманом?! Травка, значит, тебя не интересует, ты беспокоишься о естественных проявлениях его организма, а о наркотиках не беспокоишься?!

– Все это враки, – заявляет Илия, садится рядом с Евой на тумбочку с обувью и начинает не спеша надевать ботинки. – Это у тебя, Далила, от безделья. Хватит за мной следить. Займись сыном, работой, заведи мужчину, в конце концов, а не этого малолетнего страдальца! Что ты шпионишь за мной днем и ночью?

– Не смей так разговаривать! – кричит Далила.

– Кто это – малолетний страдалец? – интересуется Ева.

– Заткнись! – взрывается Далила.

– Я заткнусь, – ласково говорит Илия, – а ты перестань шарить в моем столе, подслушивать разговоры по телефону и подсовывать мне презервативы. И ты не беспокойся, – он повернулся к Еве. – Я покуриваю иногда слабенькую марихуану, честно говорю, с семи лет балуюсь, но с моими внутренними черными дырами ничего сравниться не может. Вы не там ищите, мамочки.

– Куда ты собрался? – шепотом спрашивает Ева, у нее нет сил пошевелиться.

– В библиотеку я иду. В библиотеку! Мне нужны книги по древнеславянскому, греческому, хинди и так далее. Кстати, вам бы это тоже не помешало. Не буду пугать, но наша девчонка говорит все эти смешные глупости на разных языках. У нее проскальзывают словечки из разных языковых групп и времен. Но это я так, просто для общего сведения. Не надо тебе уходить с работы. Что толку? Тебя все равно будут дергать, когда понадобишься. Я действительно справлюсь с детьми. Я – хорошая нянька. Пока, мамочки.

Через десять минут тишины Далила встала и закрыла дверь на второй замок.

– Что это за день такой несусветный? – бормочет Ева. – Ты одна осталась, давай, добей меня, подружка.

– Он звонит платным женщинам, в фирмы по сексуальному досугу, я проверяла по телефону, – шепчет Далила, опустив голову. – На нашем телефоне можно отследить все номера, которые набирались за день. Он звонит за день в среднем в шесть-десять мест по объявлениям из газет. У него в комнате воняет, я знаю этот запах.

– И я знаю этот запах, – Ева тоже говорит шепотом, – я сама на первом курсе покуривала перед дискотеками, так же, как многие богатенькие московские девочки.

– Я предпочитала ЛСД, – вздыхает Далила и садится рядом с ней.

– Ты наркоманка? – интересуется на всякий случай Ева.

– Все по-разному привыкают, не ехидничай.

– Ладно. Остался последний вопрос.

– Это мое личное дело, с кем я провожу досуг, – устало вздыхает Далила.

– Да нет, я хотела попросить у тебя записи психиатра по поводу Маруси. Твой досуг, который ты проводишь с юношей Мишей, меня мало интересует. Не думаю, что ваши игры со взломами секретных файлов разных организаций имеют серьезные последствия, иначе бы вас давно вычислили и отстрелили. Это я как профессионал говорю, заметь.

– Мы подготовили писателю Пискунову эротический роман, подделывая мои отчеты по группе женщин с сексуальными патологиями. Мы влезли в национальный американский банк! – не выдержала и похвасталась Далила.

– Да это ерунда, вы только в какой-нибудь наш не влезьте. Миша Январь своими дурацкими играми обвалил рубль, знаешь это? Такое устроил, что даже отстрелить его некому: никто не верит. Мне еще тогда Карпелов говорил, что Январь взломал коды некоторых банков и подделал отчеты по продаже облигаций госзайма. Быки узнали, дернули свои связи, разбудили федеральную службу, и те кинулись на банкиров. Банкиры начали скупать доллары. Наступило зловещее семнадцатое. Ладно, если уж он после этого остался жив!.. А ведь в нашем отделе лежит полная разработка по делу, и все это правда, хоть и выглядит как сказка про злого хакера. Кстати, я тебе оставила записку на двери в ванную, что ты думаешь по этому поводу?

– Я думаю, что нет никакой бригады «С». Журналисты балуются.

– Это было бы слишком просто, – вздыхает Ева, встает и потягивается. – Если у тебя есть серьезные обоснованные рассуждения на этот счет, запиши, пожалуйста, и дай мне в двух экземплярах.

– Иди, – говорит Далила, вытягивает ноги и прислоняется спиной к одежде на вешалке, – иди на работу, я до шести вечера дома. Заберу детей.

– Мама! – кричит Кеша из комнаты, женщины дергаются и испуганно смотрят друг на друга. – Ну мама, ну ты же опять меня не разбудила! Я проспал все на свете, ну что это за жизня такая!

Разогревая во дворе мотор машины, Ева смотрит в светлеющее небо, в зажженные в высоте окна. Они живут в новом доме недавно, Ева скучает по невысоким домам в центре, по старым улицам, по проходным дворам, аркам и по гаражам, на крышах которых она прыгала в детстве. Покатые спины «ракушек» ее раздражают, здесь нет проходных дворов, здесь машину надо ставить или на газон, выслушивая ругань перво– и второэтажников, или на платную стоянку, так ведь до нее идти и идти! Здесь лифты дергают внутренности скоростными обвалами вниз, Ева долго искала квартиру в новостройках и не очень высоко, чтобы не пользоваться лифтами. Она воспринимает лифт как вполне определенную ловушку.

– Да я вообще ненавижу эти лифты, – бормочет она, включая зажигание. – Черт!

Время идет к девяти, на работу она подъедет уж точно после полдесятого, это значит, что шесть человек из ее отдела будут сидеть и ждать начальника, любовно прохаживаясь по ее «непредвиденным обстоятельствам» и «особенностям профессиональной и личной жизни».

Она не превышает скорости, подгадывает зеленые светофоры, а когда не подгадывает, то отстраненно смотрит в близкие лица других водителей, которые так же отстраненно смотрят на нее сквозь стекла, подтекающие влагой теплого нутра машины. Понемногу она успокаивается и начинает думать только о работе, образ Маруси растворяется в ее дыхании, пойманном февралем и превращенном в белое облачко.

В девять двадцать две Ева подъехала к «Информационно-аналитическому центру», поставила машину на стоянку и прошла позади неприметного здания к черному ходу. На отлично укрепленной двери табличек не было, а на стене рядом – старая и затертая надпись прямо на стене: «Лаборатория». Ева набрала код, привычно оглядев через плечо пустой мокрый дворик, и вошла в теплый коридор, подсвеченный лампочками у пола. Она уже открывала дверь своего кабинета, когда почувствовала тишину и безлюдие. Бросила сумку и куртку, пробежалась к «пионерской комнате», как все здесь называли небольшой – на двадцать мест – коференц-зал со стеклянной звуконепроницаемой стеной, экраном и оборудованием для фильмов и слайдов. Пусто. Вернулась к своему кабинету и прочла информацию на стендах. Первый – «Непредвиденные обстоятельства» – черными строгими буквами – был весь заколот бумагами и бумажечками, но Ева помнила почти все эти сообщения и сдернула последние: «Ранена легко, рапорт напишу в среду, операция провалилась. Юна», «Кургановой: кто такие Карпелов и Январь? Посмотри файлы „менты“, если знаешь, см. код 078 54 – „неопознанные угрозы“. Скрипач». «Фактурщикам и снайперам! Срочно пройти психологические тесты на агрессивность! Вы одни остались, не лишайте отдел премии. Псих».

Другой стенд – «Особенности профессиональной и личной жизни» – крупным курсивом с наклоном, буквы украшены цветочками и птичками, сообщений там меньше: поздравительные открытки, два билета на послезавтра в театр – кому-то не понадобились, несколько отчетов интимного плана. «Семь раз, а ты не верила! Физик». «Мышка по ночам играет в казино, Ева шляется в центре города с крупногабаритной сумкой, Скрипач снимает по две проститутки сразу, Доктор проводит время в центральном городском морге (с 00.20 до 3.56), Юна накачивается спиртным – исключительно американское виски, а еще патриотка! Психа опять видели на геевской дискотеке. Коллеги! Попробуйте для разнообразия отсыпаться, когда нет авралов! Вы плохо выглядите. Аноним». Ева качает головой и отрывает этот лист. Она спускается на два пролета вниз и попадает в огромный зал.

– Ну ты, аноним! Где все?

Худой длинноносый мужчина за пультом страдальчески морщится и снимает наушники.

– Ладно, я наврал. Ты всегда выглядишь улетно. Выспалась? Как ты меня вычислила?

– Я умею считать до шести. Ты перечислил пятерых. Сегодня ночью было твое дежурство. Колись, Физик.

– Я ни при чем. Вот сводки по городу. Смотри сама.

Ева листает клавишей срочные сообщения. Ее код и имя указаны в затребованной информации на общую городскую службу. Интересовались патрули. Информация и внешние данные подтверждены.

– Где данные по неопознанным угрозам?

– Директория «отстрел».

– Сколько же за этих милиционеров дают? – Ева всматривается в таблицу. – Так, Карпелов П.П., Январь М.Ю. По две тысячи за морду. Оригинально. И что, на составителей этого заказа невозможно выйти?

– Есть подозрение, что эта директория что-то вроде справочника для одноразовых киллеров. Смотри, – Физик открывает другие файлы, – к примеру, я хочу, чтобы убили кого-нибудь, но не хочу нанимать профессионала, потому что это дорого. Я отправляю свое пожелание в «жизнь понарошку». Что у нас тут добавилось со вчерашнего дня? «Пропал котеночек». «Вернись, гадина, и я прощу. Лорик». «Не люблю жену. Советы по номеру…» Так, а вот, например, это: «Моя подружка залетела, а я не хочу детей». Видишь, эти четыре цифры – код. Определить, кто послал сообщение, невозможно. И желающий помочь тоже пишет свой код. Посмотрим… «Я большой пушистый котеночек…», «Стерилизуйся, идиот!» «Лорик, удавись членом». А вот по коду о нелюбимой жене стоит просто номер. Набираем номер. Пожалуйста! – Физик нажал клавишу и крутанул кресло, отворачиваясь от экрана. – «Отстрел»? – поинтересовался он у Евы.