Танец на раскаленных углях

Делегация буквально покатилась со смеху. Лине ничего не оставалось, как встать и поклониться всей честной компании, словно они и впрямь находились на детском утреннике, а не в двух шагах от покойника. «Филин» как-то боком отскочил в сторонку и резко пригладил торчащие волосы (Лина подумала – «перья»), словно его вот прямо сейчас будет снимать федеральный канал телевидения. А «сорока» плюхнулась в кресло, которое ей почтительно уступила доктор Карпова, и чинно сложила «крылышки» на коленях. На лице судмедэкперта было написано удовлетворенное любопытство. Мол, наконец-то хоть какое-то разнообразие в жизни…

– На этой работе становишься циником и фаталистом, – призналась мадам судебный медик с саркастической усмешкой. – Лишь со смертью детей я до сих пор не могу смириться, остальные смерти давно уже не трогают мое все повидавшее сердце. Правда, в нашем случае, к сожалению для вас, все элементарно. Вот так-то, госпожа писатель! Для детектива, увы, этот банальный сюжетец не подойдет. Нет криминала. Вообще никакого. У покойного просто было больное сердце.

«Филин», видимо, решил, что в ходе «интервью с российской писательницей» его несправедливо «задвинули», клюнул носом и на всякий случай спросил:

– Вам ничего не показалось здесь подозрительным, госпожа туристка?

– Нет, – честно призналась Лина. – Наверное, просто пробил час Тони. Кстати, этот англичанин ушел в мир иной не в самом плохом месте и не в самое плохое время. Умереть на курорте у моря, рядом с любимой женщиной… Согласитесь, господа, это не так уж и плохо.

– Зато у этой «любимой женщины» теперь будет много проблем, – встряла дама судебный медик. – Неизвестно еще, какая у этого любителя алкоголя и солнца была страховка…

«Бедная Анн, – подумала Лина, – только что любимый человек умер у нее на руках, а ей надо еще о какой-то дурацкой страховке думать и на бестактные вопросы отвечать. Неужели нельзя отложить все формальности хотя бы до завтрашнего утра?»

Появилась заплаканная Анн. Она наспех переоделась в брюки и футболку и безуспешно пыталась взять себя в руки. Слезы по-прежнему текли у нее из глаз рекой. Бригада задала ей для проформы несколько вопросов, погрузила завернутое в простыню грузное тело Тони на носилки и стремительно уехала. Словно птичья стая внезапно снялась с поля и улетела, гомоня в вышине. До Варны путь неблизкий, а «милицейские», похоже, рассчитывали поспать хотя бы пару часиков перед рассветом.

Лина и Анн остались одни. Молчание длилось почти минуту. Наконец Анн молча взглянула на Лину, а потом на ее дверь:

– Можно я переночую в вашем номере? – прошептала она.

– Ну, конечно, о чем речь, – кивнула Лина. – В моем номере как раз есть свободная кровать. Через неделю, надеюсь, на ней окажется мой муж Петр. А сейчас она пустует. Берите зубную щетку, ночную рубашку, – и быстро ко мне.

Женщина замялась, затем привстала на цыпочки и зашептала Лине прямо в ухо:

– Погодите. Вначале давайте зайдем в наш номер. Я одна боюсь. Нам надо спрятать кое-какие ценности.

– Что-что спрятать? – не сразу поняла Лина.

– Ну, Тонины украшения. Там, на тумбочке остался, наверное, целый килограмм серебра. Всякие там кольца с черепами, цепочка с крестом, серьги… Утром горничные придут убирать номер, увидят все эти побрякушки – и… кто знает. Вдруг в суматохе что-нибудь стащат? Я бы не хотела, чтобы Тонины дочери думали, будто я что-то «под шумок» присвоила.

– Ну, пойдемте, раз вы мне доверяете, – согласилась Лина, – а то уже, между прочим, два часа ночи.

На тумбочке лежали медицинский ингалятор, перстни Тони и его тяжеленный серебряный крест.

«Наверное, санитары сняли с тела, когда увозили в морг», – подумала Лина и невольно поежилась.

Анн запихнула тяжеленное наследство несчастного рокера в огромный чемодан, заперла багаж на замочек, и они наконец-то отправились спать.

Лина выключила свет, женщина легла на свободную кровать, но, похоже, поспать им в ту ночь было не суждено.

– Анн, бедняжка, как ты там сейчас, одна, в чужой стране? – то и дело кричали из ее мобильника английские родственники так громко, словно находились не в Бирмингеме, а в этом же номере. Особенно усердствовала с соболезнованиями «экс», то бишь бывшая жена Тони.

– К счастью, я не одна. Со мной Лина, русская дама из соседнего номера. Представляете, она почему-то хочет спать, – отвечала всем Анн, стараясь говорить шепотом, но то и дело срывалась на плач. Лина, оставив надежду задремать, взглянула на часы. Три часа утра.

– Лина, ты не спишь? – спросила Анн как раз в ту минуту, когда «русская дама» наконец-то ненадолго забылась сном…

– Нет, Ань, а что? – откликнулась Лина по-русски. В ответ последовало молчание. Лина окончательно проснулась и усилием воли «включила» в голове английский.

– Должна тебе сказать одну вещь, – прошептала Анн. – Ты знаешь, Лина, Тони перед отъездом заказал свои похороны.

– В каком смысле? – обомлела Лина.

– Ну, в самом прямом. Оплатил в похоронном бюро, – уточнила Анн. – Полностью. Все расходы на церемонию и погребение. Понимаешь, с первой женой он давно разъехался, дочери живут отдельно, мы с ним официально не расписаны. Он знал, что у него больное сердце. Одним словом, Тони хотел, чтобы, когда его не станет, все прошло гладко.

– Ну, вот, теперь все точно пройдет гладко. Ну, я имею в виду, как он хотел, – сонно пробурчала Лина.

– К сожалению, не так уж и гладко, – вздохнула Анн.– Лучше бы он меньше пил и оплатил дорогую страховку! Его полис совсем дешевенький и не предусматривает вывоз тела. Родственники пообещали срочно перечислить деньги. Нет, все-таки хорошо, что мы с ним так и не расписались…

– Выходит, зря Тони оплатил обратный билет, – почему-то подумала Лина, засыпая, – лучше бы на страховке не экономил. Кстати, что им всем так далась эта страховка? Ясно же, что ни один полис не покроет расходы, если смерть настигнет туриста за границей. Наверное, неплохо зарабатывают здешние фирмы, решающие подобные невеселые проблемы…

Додумать эту мысль Лина не успела, провалилась в сон. Ей приснился большой похоронный венок, украшенный по российской провинциальной моде яркими бумажными цветами и лентой с надписью кириллицей: «Тони от родных».

Из ночных кошмаров ее вновь вырвало бледное привидение в голубой ночнушке.

– Я чую, его душа находится где-то рядом, – объявила Анн жутким «загробным» шепотом. – Тони дает мне четкие указания, что и как делать. Сейчас он просит меня пойти в наш номер – собирать вещи и готовить нужные бумаги.

«Бу-ма-ги! До-ку-мен-ты!», – вспомнила Лина наказ старой немки и с чувством выполненного долга наконец уснула.

– Ну как, удалось поспать хотя бы часик? – ночная дежурная посмотрела на Лину с искренним сочувствием.

– Если честно, не очень, – призналась Лина. Она взглянула в огромное – от пола до потолка – окно в холле. На пляже уже рассвело, и курортная жизнь текла своим ленивым чередом.

– Вас уже Гизела искала, – доложила дежурная. – Она еще вчера с вечера какую-то Лину требовала. Я не сразу поняла, что это вы и есть. Но потом дала ей отпор, сказала, что вы такая же туристка, как и все, и имеете право на отдых. Для подобных несчастных случаев на курорте, мол, имеются специальные люди, которые получают за это неплохую зарплату. Но старая перечница до сих пор не унимается.

–Кто-кто не унимается? – не поняла спросонья Лина.

–Ну, Гизела, вчерашняя немка, которая первая убедилась, что Тони мертв.

– Странно… – удивилась Лина. – Что ей от меня надо?

– А, вы еще не поняли? – усмехнулась дежурная. – Гизеле нужен в этой истории свой «нутряк». Ну, то есть человек, оказавшийся одним из действующих лиц. Это необходимо ей для того, чтобы быть в курсе событий. Фрау ведь не говорит по-английски. А вас немка запомнила еще с прошлого года. Она знает, что вы общались с англичанами и к тому же говорите по-немецки. Значит, расскажете ей все-все подробности этой жуткой истории. Должна же она хоть как-то «развлекаться» на этом курорте. Немка специально кричала у вас под дверью в надежде выманить вас в коридор, потому что стучать в чужой номер немецкое воспитание не позволяет.

– Ну, ничего ж себе! – удивилась Лина, – честно говоря, мне кажется, что я ее не встречала в «Пальме» до вчерашнего дня…

– Вы не знаете немецких старушек! – расхохоталась дежурная. – Зато она вас прекрасно помнит. Они тут вообще все видят и всех знают.

«Ну, совсем, как бабушки в моем доме», – проворчала Лина.

– Эти старые перечницы отлично помнят, какой любовник был у хозяйки нашего курорта пять лет назад и из какой он страны притащился в Болгарию, – продолжала администраторша, – хотя я сама ничего подобного не знаю и знать не хочу, потому что желаю спать спокойно. А они уж так приучены с детства – везде и за всеми шпионить. Не сомневайтесь: на вас они давно пухлое «досье» собрали. Теперь Гизела не отстанет от вас пока не выведает все подробности вчерашней ночи до мельчайших деталей.

«Фигушки ей, а не подробности, сил моих больше нет вспоминать этот жуткий случай. В конце-концов я заслужила отпуск», – подумала Лина и, чтобы скрыться от немецкой «Маты Хари» восьмидесяти лет от роду, потащилась на пляж.

Недоброе утро

– Гутен морген! Гуд морнинг! Доброе утро! – бармен Веселин вышел на открытую веранду эффектно, словно оперный тенор. – Кофе для вас, господа, уже варится, пиво охлаждается, пицца печется. Добро пожаловать в бар, дорогие гости «Пальмы»! – объявил он вначале бодро по-немецки, а затем по-английски и, наконец, по-русски. Туристы с изумлением переглянулись. Прежде подобного сервиса в их дешевеньком отельчике не наблюдалось. В десять утра обычно все сами лениво тянулись в пляжный бар пропустить по стаканчику пива или колы. Похоже, начальство приказало обслуге отличным сервисом отвлекать туристов от противоречивых слухов, которые все же просочились с последнего этажа вопреки всем предосторожностям руководства.

«М-да, пора и мне тяпнуть кофейку, а то сейчас усну прямо в море», – подумала Лина и, вняв энергичному призыву Веселина, двинула следом за толпой в бар.

– Как вам спалось? – загадочно улыбнулся бармен, и Лина поняла, что он тоже жаждет от нее подробностей.