Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948

– А вот и наш скульптор зашел к нам. Какое у вас дело, товарищ Орлов? – обратился к нему вождь.

Сергей Михайлович рассказал, как сделал обливного петушка из глины для советских детей, а его подарили американскому буржую.

– Да, – покачал головой Сталин, – товарищ Молотов совершил ошибку, и мы должны сделать ему строгое замечание и указать, чтобы впредь он игрушки, созданные для советских детей, не отдавал заокеанским богачам.

В этот момент в зал вошел член президиума Академии художеств Борис Владимирович Иогансон.

– А вот, кстати, и наш художник пожаловал, – кивнул Сталин. – Товарищ Иогансон, я слышал, что готовится памятник Юрию Долгорукому. Есть такое мнение: поручить сооружение памятника товарищу Орлову. Как вы полагаете, товарищ Иогансон, справится мастер с такой задачей?

– Конечно, товарищ Сталин, раз вы поручаете, то справится.

– А вас, товарищ Орлов, устроит гонорар за этот памятник в размере 40 000 рублей? Ну, вот и хорошо. Так и запишем[7 - Борев Ю. Сталиниада. Рига: Паритет, 1991. С. 267–268.].

Таким образом и определился автор памятника князю и основателю Москвы Юрию Долгорукому, что сегодня стоит напротив здания мэрии Москвы на Тверской (тогда – Советской) площади столицы. Сталину понравилась принципиальность скульптора, и он поощрил его столь оригинальным способом.

Осталось разрешить проблему профессиональную. Скульптор Орлов работал всю жизнь в малых формах, делал фарфоровые композиции и петушков из глины. Большие конные памятники он делать просто не умел. Ведь «Иванушка на Коньке-Горбунке» из фарфора это отнюдь не «Юрий Долгорукий» из бронзы. Опыта у Сергея Михайловича Орлова не было, а памятник ему нужно было делать крайне ответственный. Его закладка планировалась осенью 1947 года, как один из основных элементов празднования 800-летия Москвы. Поэтому в качестве соавторов к Орлову были прикреплены опытные скульпторы Николай Львович Штамм и А. П. Антропов. Так что памятник Юрию Долгорукому, который за прошедшие годы стал одним из символов столицы, – плод поистине коллективного творчества.

История удивительная, просто потрясающая. И при этом справедливость была Сталиным соблюдена, а имя скульптора Орлова вписано в архитектурную историю столицы СССР. Но, может быть, это всего лишь легенда? Однако как иначе объяснить, почему конный памятник князю-основателю Москвы делал автор фарфоровых миниатюр, а в подмастерьях у него ходили два известных скульптора-крупноформиста?

А как же конкурс? Конечно же, его объявляли. Однако после решения товарища Сталина победитель был предопределен, победа «группе Орлова» на конкурсе была практически обеспечена: «В связи с празднованием 800-летия Москвы Орлов принял участие в конкурсе на создание памятника Юрию Долгорукому (1947–1949), и его проект (совместно с ним над фигурой коня работали А. П. Антропов и Н. Л. Штамм) победил – несмотря на сильную конкуренцию»[8 - https://farfor-antik.ru/peoples/S_Orlov/].

В том же 1946 году С. М. Орлов получил Сталинскую премию. Некоторые источники говорят, что за свои фарфоровые миниатюры, другие – что за проект будущего памятника.

Понравившийся Сталину своей принципиальностью, скульптор Орлов изготовил еще один монумент. В 1955 году в Твери был открыт памятник путешественнику Афанасию Никитину, изготовленный снова «в соавторстве». А далее, читаем мы, «в 1960-е годы слава покинула его, как и многих других художников и архитекторов, чей расцвет пришелся на “сталинскую” эпоху»[9 - Астраханцева Т. Л. Искусство в современном мире / Сост. М. П. Лазарев. Вып. 3. М., 2009. С. 76.]. Вероятнее всего, Хрущев отодвинул в сторону мастера, которого выдвинул Сталин. Мелко, но очень похоже на Хрущева, который через несколько недель после смерти вождя отправил за решетку его сына Василия Сталина.

Мелочность и мстительность Хрущева, кстати, ярко проявились и в истории с памятником Юрию Долгорукому. Монумент был открыт в Москве 6 июня 1954 года, уже после смерти Сталина. Легенда гласит, что участие Сталина в создании памятника не закончилось выбором в качестве его автора Сергея Михайловича Орлова. Когда скульптор принес Сталину на утверждение окончательную версию памятника, тот произнес знаменитую фразу:

– Почему у вас, товарищ Орлов, Долгорукий сидит на кобыле? Жеребец подчеркнет мужественность основателя Москвы.

После этого у коня появились соответствующие атрибуты. Однако ненадолго. Хрущев, которому памятник не нравился, как и все, связанное с именем Сталина, потребовал «укоротить» то, что Сталин просил добавить. Мол, слишком большое и реалистичное. После чего коня Долгорукого оскопили.

На этом Никита Сергеевич не остановился. В начале 60-х годов речь зашла о демонтаже памятника по идеологическим мотивам – мол, монумент князю на Советской площади (так тогда называлась Тверская) идейно чужд нашему строю… В 1962 году даже вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О воссоздании к 7 ноября 1964 года монумента Свободы на Советской площади»[10 - В 1912–1918 годах на площади стоял монумент герою Русско-турецкой войны 1877–1878 годов генералу Скобелеву. Осенью 1918 года памятник «слуге царизма» уничтожили, а на его месте появился 26-метровый трехгранный обелиск в честь советской конституции. В июне 1919 года он был дополнен статуей Свободы работы Николая Андреева. 22 апреля 1941 года монумент был разрушен под предлогом расчистки площади, так как изготовлен был наспех, из недолговечных материалов низкого качества. Голова статуи Свободы ныне хранится в Третьяковской галерее. Вот такая «чехарда» памятников была там, где ныне восседает на коне Юрий Долгорукий.]. Памятник Юрию Долгорукому убрали бы с его места, если бы раньше с места не убрали Хрущева.

Так что основатель столицы пережил своего недоброжелателя.

Парад Победы и Сталин

24 июня 1945 года в Москве состоялся Парад Победы[11 - Это был второй парад за период войны, идея которого полностью принадлежала Сталину. Первый 7 ноября 1941 года.]. По Красной площади прошли представители всех фронтов и всех родов войск советских Вооруженных Сил. Кульминацией стал неожиданный и торжественный момент: «Внезапно смолкает оркестр. Раздается резкая дробь барабанов. К трибуне подходит колонна бойцов. У каждого в руках – немецкое знамя. 200 плененных вражеских знамен несет колонна. Сейчас они – единственное, что напоминает о былых полках и дивизиях Гитлера. Поравнявшись с трибуной, бойцы делают поворот направо и презрительным жестом, с силой бросают вражеские знамена на мостовую, к подножию Мавзолея…»[12 - «Правда», 25 июня 1945 г.] Сталин стоял наверху, а к его ногам летели знамена немецких дивизий. При этом штандарты нацистских дивизий падали не на мостовую Красной площади, нет! Их кидали на специальный помост, чтобы они не коснулись брусчатки главной площади страны. После парада сам помост и даже перчатки тех, кто кидал знамена, сожгли[13 - Знамя Победы, привезенное в Москву 20 июня 1945 года, должны были пронести по Красной площади. Однако те боевые фронтовики, кто водружал его над Рейхстагом, получив право пронести его по Красной площади (Неустроев, Егоров, Кантария и Берест), прошагали на репетиции так нескладно, что маршал Жуков решил Знамя на Параде не выносить. Первый раз Знамя вынесли на парад в 1965 году.].

Трогательный штрих Парада Великой Победы. Одного бойца 14-й штурмовой инженерно-саперной бригады пронесли в буквальном смысле на руках. Вернее, на кителе. А еще точнее – на кителе самого Верховного главнокомандующего. И этой чести удостоился… легендарный пес-сапер по кличке Джульбарс. Уникальная восточно-европейская овчарка обнаружила 7468 мин и около 150 снарядов[14 - Подготовкой уникального пса-миноискателя занималась жена известного советского кинолога Александра Павловича Мазовера – инструктор служебного собаководства Дина Соломоновна Волкац. За свой труд во имя Победы была награждена орденом Красной Звезды.]. Она участвовала в разминировании Владимирского собора, а также могилы Тараса Шевченко в Киеве, замков Праги и дворцов Вены. Сколько жизней и памятников сохранил уникальный нюх этой собаки, точно сказать невозможно. Начал свою службу Джульбарс в марте 1943 года на воронежском аэродроме и нес ее так великолепно, что через два года, 21 марта 1945 года, был награжден медалью «За боевые заслуги», – случай в Красной Армии уникальный. В других армиях подобных минно-розыскных собак не было. 20 февраля 1944 года Генштаб Британской армии обратился в наш Генштаб с просьбой поделиться опытом подготовки таких собак[15 - http://www.moslit.ru/nn/0615/12.htm].

Незадолго до конца войны пес получил ранение и потому сам передвигаться не мог. Об этом было доложено маршалу К. К. Рокоссовскому, который рассказал историю Сталину. Тогда-то вождь и приказал пронести уникального пса на своем военном кителе вслед за рядами собак минно-розыскной службы. Джульбарс поправился и в 1946 году даже появился на экранах страны в фильме «Белый Клык» по роману Джека Лондона. Зная любовь и внимание Сталина к кинематографу, можем предположить, что утверждение на главную роль произошло не без его благословления.

Решение о проведении Парада Победы было принято Сталиным в середине мая. Командующие фронтами просили на подготовку два месяца, но Сталин отвел только один. Потому что приказ о проведении Парада Победы он наметил опубликовать 22 июня 1945 года. В этот символический день он и вышел за подписью Верховного главнокомандующего Маршала Советского Союза И. Сталина.

Почему не Сталин, а Жуков принимал этот исторический парад? Ответ прост. Принимать торжество по тогдашним правилам следовало в конном порядке – это сегодня парад принимают на автомобилях. А Иосиф Виссарионович был уже не молод. Кроме того, и ранее, до войны, парад принимал нарком обороны. Глава государства находился на самом почетном месте и оттуда приветствовал войска и народ. С некоторыми изменениями так проводятся парады и по сей день. И никто, кстати, не требует, чтобы президент лично объезжал шпалеры построенных войск.

Если Парад Победы в Москве широко известен, то другой, в поверженном Берлине в июле 1945 года, подзабыт. А напрасно. Как известно, Сталин вел открытую политику в отношении союзников, выделив им зоны оккупации в германской столице. Предложили им провести в Берлине и совместный парад. Его должны были принимать главнокомандующие оккупационными войсками союзных армий в Германии. Парад наметили на 7 сентября 1945 года, но в последний момент союзники известили о невозможности участия своих главнокомандующих. Когда Г. К. Жуков доложил об этом Сталину, тот ни капельки не удивился:

– Они хотят принизить политическое значение парада войск стран антигитлеровской коалиции. Подождите, они еще не такие будут выкидывать фокусы. Не обращайте внимания на отказ союзников и принимайте парад сами, тем более что мы имеем на это прав больше, чем они[16 - Лавренов С. Я., Попов И. М. Крах Третьего рейха. M.: ACT, 2000. С. 331.].

Так Жукову довелось принять второй Парад Победы. А гвоздем его стали 52 новейших советских танка ИС-3 (Иосиф Сталин), которые проехали по берлинской брусчатке у Бранденбургских ворот, произведя неизгладимое впечатление на «союзников»…

«Культ личности»

Через два дня после Парада Победы в Москве – 26 июня 1945 года – указом Президиума Верховного Совета СССР было установлено новое высшее воинское звание – Генералиссимус Советского Союза, «персонально присваиваемое Президиумом Верховного Совета СССР за особо выдающиеся заслуги перед Родиной в деле руководства всеми вооруженными силами государства во время войны». На следующий день, 27 июня 1945 года, звание было присвоено Сталину. Из каких соображений?

Ненавистники Сталина, не в силах оспорить его совершенное равнодушие к материальным благам, пытаются выставить его человеком тщеславным и падким на почести. На самом деле, в отличие от Брежнева, Сталин слабости к наградам не испытывал и превыше всего ценил скромность. Когда в середине 30-х годов бывший чекист, секретарь Ростовского обкома пришел на прием в Кремль, надев целый иконостас орденов, Сталин ему заметил: «Вам, товарищ секретарь, вторую грудь нужно будет заказать»[17 - Борев Ю. Сталиниада. С. 72.].

Маршал Конев так описывал заседание, на котором Сталину рассказали о намерении присвоить ему звание генералиссимуса. Убедить Сталина смог только Рокоссовский, который заявил, что поскольку они со Сталиным оба маршалы, у Сталина нет мер воздействия на него в случае необходимости.

В ходе разговора Иосиф Виссарионович в своей манере встал и начал прохаживаться, говоря о ситуации в третьем лице: «Хотите присвоить товарищу Сталину генералиссимуса. Зачем это нужно товарищу Сталину? Товарищу Сталину это не нужно. Товарищ Сталин и без этого имеет авторитет. Это вам нужны звания для авторитета. Товарищу Сталину не нужны никакие звания для авторитета. Подумаешь, нашли звание для товарища Сталина – генералиссимус. Чан Кайши – генералиссимус, Франко – генералиссимус. Нечего сказать, хорошая компания для товарища Сталина. Вы маршалы и я маршал, вы что, меня хотите выставить из маршалов? В какие-то генералиссимусы? Что это за звание? Переведите мне…

Пришлось тащить разные исторические книги и статуты и объяснять, что это в четвертый раз в истории русской армии после Меншикова, еще кого-то и Суворова. В конце концов он согласился»[18 - Симонов К. Глазами человека моего поколения. М.: Правда, 1990. С. 316.].

После того как решение о «повышении» вождя было принято, окружение Сталина начало заниматься изготовлением его нового мундира. Как это происходило, поведал в мемуарах заместитель начальника Генерального штаба генерал Сергей Матвеевич Штеменко. Прибыв на доклад в Кремль, он встретил в приемной Сталина главного интенданта Красной Армии генерал-полковника П. И. Драчева.

«Он был одет в пышную военную форму неизвестного нам покроя. Мундир был сшит по модели времен Кутузова, с высоким стоячим воротником. Брюки же выглядели по-современному, но блистали позолоченными лампасами. Когда, удивленные столь опереточным нарядом, мы остановились и посмотрели на странный костюм, Драчев тихо сказал нам: «Новая форма для генералиссимуса…»[19 - Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1989. С. 554.].

В кабинете у Сталина находились члены Политбюро. Закончив доклад, начальник тыла ВС генерал армии А. В. Хрулев попросил у вождя разрешения показать присутствующим новую военную форму.

– Давайте, вот и Генштаб посмотрит, – сказал Сталин.

Тут в приемную в «новой форме для генералиссимуса» вошел П. И. Драчев.

– Кого это вы собираетесь так одевать? – спросил Хрулева Сталин, заметно помрачнев.

– Это предлагаемая форма для генералиссимуса, – ответил А. В. Хрулев.

– Для кого? – переспросил Сталин.

– Для вас, товарищ Сталин…

«Верховный главнокомандующий велел Драчеву удалиться, а сам, не стесняясь присутствующих, разразился длинной и гневной тирадой. Он протестовал против особого возвышения его личности, говорил, что это неумно, что никак не ожидал того от начальника Тыла»[20 - Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. С. 554.].

В конце разговора Сталин якобы сказал: «Я вам не клоун», – и продолжил носить маршальский китель, так никогда и не надев помпезную форму.

Продолжение мемуаров Штеменко дает немалую пищу для размышлений:

«Еще раз, уже после войны, на заседании Высшего Военного Совета, председателем которого был И. В. Сталин, а секретарем довелось быть мне, всем присутствующим пришлось выслушать выступление Сталина по вопросу скромности руководителей и недопустимости зазнайства и мании величия: на этом заседании рассматривалось письмо, поступившее на одного из видных военных. Таким образом, И. В. Сталин, хотя и неоднократно высказывался как письменно, так и устно против зазнайства, отрыва руководителей от масс, нескромности, сам, тем не менее, решительно не пресекал непомерное возвеличивание своей личности»[21 - Там же. С. 554–555.]..

Вопрос, как Сталин относился к тому, что сегодня называется «культом личности», к постоянному возвеличиванию своей персоны, – один из ключевых к пониманию Иосифа Виссарионовича. Многие мемуаристы пишут, что Сталин возмущался по поводу своего «культа». Но – не пресекал его, что называется, на корню и раз и навсегда. Почему? «Было бы наивным утверждать, что И. В. Сталин имел только положительные качества. Даже он сам, эти слова приведены мной в повествовании, говорил, что люди в Сталине видят только одно хорошее, но таких людей на свете нет», – заметил в своих мемуарах маршал А. Е. Голованов[22 - Голованов А. Е. Дальняя бомбардировочная… Воспоминания Главного маршала авиации 1941–1995. – М.: Центрполиграф, 2007. С. 569.].

У нас есть возможность послушать самого Сталина, который в 1937 году в беседе с немецким писателем Лионом Фейхтвангером ответил на этот вопрос[23 - Лион Фейхтвангер был в СССР два раза: в 1929 году и в декабре 1936 – феврале 1937 года. После второй поездки он написал книгу «Москва 1937».].

«Фейхтвангер. Как человек, сочувствующий СССР, я вижу и чувствую, что чувства любви и уважения к вам совершенно искренни и элементарны. Именно потому, что вас так любят и уважают, не можете ли вы прекратить своим словом эти формы проявления восторга, которые смущают некоторых ваших друзей за границей?

Сталин. Я пытался несколько раз это сделать. Но ничего не получается. Говоришь им – нехорошо, не годится это. Люди думают, что это я говорю из ложной скромности.