Генерал от машинерии

– Надерем монстрам задницы!

– Рога обломаем по локоть!

– Говорят, за каждого приконченного бонус идет к окладу. Чуть ли не полсотни кредиков!

– Ох, матушка-перематушка, счета пополним!

Энтузиазм новобранцев явно отдавал фальшью, за которой прятался самый обыкновенный стрём.

– Пополните, пополните! – пообещал давешний усатый прапор. – Если ваши собственные задницы уцелеют!

Тут Кирилл не выдержал:

– А что вы тут, собственно, очком играете? Среди нас салабонов нет! Мы из «Ледового рая».

И сразу вспомнил.

Есть салабон. С висючкой…

Прапор смерил его взглядом, в котором, кажется, пряталось вовсе не желание сцепиться.

– Я рад, – сказал он, – что к нам прибыло такое геройское подкрепление!

И скрылся в гальюне.

Артем наконец обнаружил Ксанку и бросился к ней. Кирилл с тоской посмотрел ему вслед. Везет некоторым: попадают служить вместе. А вот он, Кирилл, если и встретится когда-нибудь со Светланой, то это будет настоящее чудо. Ведь, по слухам, ограниченные бои в настоящее время идут уже минимум в пяти мирах, и даже если после лагеря Светлана попадет туда же, куда и Кирилл, не факт, что они встретятся: на планете может быть несколько районов боевых действий. К тому же, он, вполне возможно, попросту не доживет до встречи с нею. Знать бы наверняка, почему предстоящие бои называют ограниченными. Может, в них участвуют не все?…

От последней мысли, в которой не было ничего, кроме мутного стрема, он даже головой помотал.

Негоже так думать галакту, даже и новоиспеченному…

Подошла очередь. Кирилл заскочил в гальюн, споро совершил необходимые операции и освободил кабинку для следующего бойца. Давешний усач-прапор стоял неподалеку и, кажется, кого-то в толпе высматривал.

Откуда-то вынырнули Артем и Ксанка. Обрезок пропустил свою очередь, но толпа перед гальюнами уже рассасывалась, и ожидание ему предстояло недолгое. Когда Артем, наконец, скрылся в кабинке, Кирилл спросил Ксанку, смотревшую на него круглыми глазами:

– Ну как ты?

– Не писай на зенит, – ответила метелка привычным тоном, – не тот я… – Замолкла вдруг. И добавила чуть слышно: – Если честно, трясусь.

Кирилл понимающе кивнул: на душе у него страх все еще гонялся за ужасом. Как марсианские спутники…

Наверное, этот усатый паникер виноват.

Кирилл оглянулся в поисках прапора, но того уже съели, кости закопали и место захоронения позабыли.

Вновь ожил интерком:

– Внимание! Личному составу перевозимых подразделений закончить оправку! Приступить к получению вещевого довольствия!

Над головами новобранцев засияли триконки-указатели, и народ потянулся в соседний трюм, где разом распахнулись окошки каптерок, в каждом из которых сидело по копыту. Именно так на корпусном сленге называли каптенармусов.

Вновь образовались очереди, но продвигались здесь гораздо быстрее, чем возле гальюнов. Вскоре Кирилл уже стоял возле окна.

– Имя? – сказал на инлине копыто, седоватый дядька, на погонах которого красовались четыре старшинских снежинки. Правая сторона лица его была розовой, как у младенца. – Год рождения? Тренировочный лагерь?

– Кирилл Кентаринов, – сказал Кирилл, стараясь не смотреть на дядькину розовую кожу: по-видимому, ее недавно вырастили после обширного ожога. – Год рождения – тридцать восьмой. Марсианский лагерь «Ледовый рай».

Интересно, где так старшину обожгло. В танке, что ли, горел? Или в сбитом десантном боте?…

– А-а-а… Мы питомцы «Ледового рая»?… – Старшина глянул на Кирилла с некоторой долей интереса. Руки его, тоже розовые, продолжали прыгать по сенсор-клаве, как два неведомых зверька. – Как там Грибовой служит? Геморрой еще не одолел?

– Не одолел, – сказал осторожно Кирилл и усмехнулся, сообразив, что как вопрос, так и ответ, звучат весьма двусмысленно.

Он хотел добавить, что майор Грибовой служит начальником отдела пропаганды, но тут ему пришло в голову, что такое поведение может быть принято за раскрытие военной тайны. Кто его знает, этого розовокожего старшину? Может, он болтунов на дух не переносит? А сами-то старички, кстати, все друг про друга знают, как будто секретность и не для них. Вот и спросить бы: а откуда розовокожий вообще знает, что Грибовой на Марсе?…

Между тем копыто ввел информацию в контрольный блок шлема и трибэшника и опломбировал крышки блоков настройки. Грохнул снаряжение перед Кириллом:

– Забирай и отваливай, питомец!… Следующий!

Кирилл хотел было возмутиться такими манерами, но сдержался: в конце концов, старшина после ранения, и ему многое простительно. И неизвестно еще, как мы станем вести себя, обретя такую рожу!…

А интерком уже выдавал очередную команду:

– Внимание! Личному составу перевозимых подразделений надеть персональные тактические приборы!

Кирилл водрузил ставший прозрачным шлем на репу. Гибкие лайны беззвучно вошли в штеки.

– Внимание! Сейчас будет осуществлена активация вашего персонального тактического прибора! – напомнил интерком.

Через пару мгновений включились сотни ПТП, и сотни глоток издали торжествующий вопль. Если приняв присягу, курсанты стали бойцами Галактического Корпуса юридически, то теперь – фактически. Отныне каждый и каждая из них занесены в память штабных ИскИнов в качестве огневой единицы и каждому и каждой в предстоящих схватках будет непременно ставиться боевая задача.

Перед глазами Кирилла – казалось бы, на стекле шлема, а на самом деле прямо в мозгу – вспыхнула триконка «Рабочий язык: русский» и тут же следующая «Личному составу произнести ключ-фразу».

Сотни губ громко и отчетливо произнесли:

– Ёж был горазд намять купчихе фэйс, шею, вцыщ.

Многие не выдержали и рассмеялись, так же, как и тот момент, когда узнали ключ-фразу: последнее ее слово говорило о том, что сочинил это звукосочетание полный крышелет.

Теперь, по крайней мере, было ясно, что рабочим языком подразделения, в которое определили Кирилла, является русский. Впрочем, любой язык можно выучить за одну ночь. Но все равно приятно.

Появилась новая триконка «Акустический анализ успешно завершен». С этого момента для персонального тактического прибора существовал в качестве командного только Кириллов голос, и на любой другой реакции не будет (кроме, конечно, приказов, передаваемых различными коммутационными устройствами). И эту связку прибора и бойца разорвет только гибель – либо ПТП, либо Кирилла. Правда, уничтожить шлем, конечно, намного сложнее, чем человека. Танки древних времен шлем бы своими гусеницами не раздавили. Впрочем, они бы не раздавили и современного бойца. Древним танкам попросту нечего делать в современной войне: их сожгли бы за несколько секунд…

Триконка сменилась: «Выберите частоту акустического информатора».

Генератор ПТП выдал сигнал в виде набора слогов «би-бэ-ба-бо-бу-бы» и начал изменять его частоту.

– Согласен, – сказал Кирилл, когда частота показалась ему подходящей.