Не в масть. Зарисовки из жизни людей и собак

Он обернулся в ней лицом и отвечал:

– Не стоите вы, по-настоящему, того, чтобы я отпустил вас. Ваши озорничества…

– Но я иду затем, чтобы попросить папеньку уплатить по документу четыре тысячи, – отвечала она. – Надо же это когда-нибудь сделать.

Порфирий Васильевич замялся.

– Ну, тогда это другое дело, – проговорил он после некоторого молчания. – Слушайте… Ежели он не заплатит всего, то просите с него покуда хоть половину. Но бога ради документа ему не отдавайте. Бога ради…

Он даже не навязывался идти вместе с женой.

– Так я пойду, – сказала Катерина Петровна.

– Ступайте.

Выйдя в прихожую, Катерина Петровна даже украдкой перекрестилась. Она быстро надела на себя пальто и ушла. Кухарка заперла за ней дверь.

XX

Мохнатов Илья Спиридонович был еще очень молодой человек. Ему не минуло еще и двадцати пяти лет. Отец его был купец, мелкий торговец, торговал в рынке готовым платьем, но разорился, запьянствовал и умер, оставив вдову и сына Илью, которого купцы, бывшие соседи по лавке его отца, как-то ухитрились поместить на счет купеческой управы в Петровское коммерческое училище. Способностями Илью Мохнатова Бог не наградил. Он три раза сидел по два года в одном классе, вместо того чтобы заниматься ученьем, писал малограмотные стихи, кончил тем, что в одном из классов остался на третий год и уже курса не окончил. Двадцатилетним юношей его отдали старухе-матери, имевшей табачную лавку где-то на Петербургской стороне и еле пропитывающей себя вместе с такой же старухой-сестрой. Илье Мохнатову пришлось искать места. Мать побежала по знакомым купцам, просила, кланялась – и вот место нашлось. Мохнатов был все-таки грамотен, учился немножко бухгалтерии, и Петр Михайлович, которому его предлагали в приказчики, взял его к себе в конторщики, посадив за счетные книги в верхней лавке. Жалованья Мохнатов получал двадцать пять рублей в месяц, столовался у хозяина, но жил у матери. Впоследствии же, когда мать Мохнатова умерла и ему пришлось жить на своей квартире, Петр Михайлович увеличил его жалованье и дал сорок рублей в месяц, которые Мохнатов и получал уже больше двух лет. После смерти матери Мохнатов переехал с Петербургской стороны ближе к дому своего хозяина и нанимал где-то на втором дворе комнату за двенадцать рублей в месяц, так как Петр Михайлович никого из служащих в лавке у себя на квартире не держал, а только давал им завтрак и обед. Мохнатов был молодой человек непьющий, не гуляка, и единственною его слабостью было, что он писал стихи, рассылал их по редакциям для напечатания, но тщетно, стихи нигде напечатанными не появлялись.