Бунт Стеньки Разина

Петр Золотарев списал один список и стал с него списывать еще два, а митрополит позвал своего ключаря, Федора Негодяева, показал ему грамоту и сказал:

– Спиши список с этой грамоты и ступай с ним к Вознесенскому игумену Сильвестру, возьми его с собою и иди с ним к есаулу Андрею Лебедеву с товарищами его; уговаривайте его, чтоб он также свою братью воров уговаривал; а как настанет день, я прикажу заблаговестить и созову всех астраханских людей, чтоб уведали они милость государскую.

Ключарь отправился к Вознесенскому игумену Сильвестру, взял его с собою, и оба пошли к есаулу. Между тем рассветало, и благовест в соборе оглашал народу что-то важное, необыкновенное. Но только немногие шли в церковь по этому зову: все тогда находились под страхом произвола атамана и старшин. Поняв, что благовест призывает не к обычному богослужению, одни вовсе не выходили из домов, другие же спешили не в церковь, а на атаманский двор принять от атамана приказ, как поступать в предстоящем случае; а двор атаманский в Астрахани тогда был местом народного собрания.

Есаул Лебедев, вместо того чтоб объявить своей братии так, как наказывал митрополит, пришел также во двор и сказал козакам:

– Митрополит по наущению бояр, с своими попами да с дворовыми людьми да с детьми боярскими, складывает какие-то грамоты и хочет нас всех руками отдать боярам.

Васька Ус не пошел в церковь, а послал туда других.

По приказанию митрополита ключарь облачился в священническую одежду и стал на амвоне. Митрополит стоял подле него и всенародно вручил ему грамоту.

Ключарь начал читать ее. Грамота была невелика: всего на одном столбце написана мелким письмом и отправлена из Казанского дворца. В ней государь велел уговаривать мятежников, чтоб воры и клятвопреступники астраханские жители принесли вины свои Богу и великому государю и добили ему челом, и чтоб также донские козаки принесли вины свои государю.

Прочитав грамоту, священник отдал ее в руки архипастыря, а митрополит стал было, сообразно грамоте, уговаривать мятежников, но они, с мрачным лицом выслушав грамоту, не дали митрополиту проповедовать и бросились на него с криком:

– Подай, подай сюда грамоту! – И вырвали ее у него из рук.

– Еретики! клятвопреступники! изменники! – загремел митрополит.

– Чернец ты этакой! – кричали мятежники. – Знал бы ты свою келью! А тебе что за дело до нас?

– Знаешь ли ты раскат? – спрашивали другие.

– Посадить его в воду! – кричали третьи.

– Нет, в заточенье его! – говорили четвертые. Они отправились с грамотою к атаману.

На другой день мятежники пришли на митрополичий двор и увели с собою ключаря. Ему связали назад руки, поставили в кругу и начали бить палкою, приговаривая:

– Говори, кто грамоту писал! Сознавайся, что вы, попы, с митрополитом да с домовыми детьми боярскими сами ее сложили.

– Нет, – говорил ключарь: – грамота прямая, государева грамота, из Москвы прислана.

– А есть у митрополита с этой грамоты списки?

Ключарь не вытерпел побоев и сознался, что митрополит оставил у себя три списка с этой грамоты.

– Побрать у него все списки, чтоб не смущал народа! – решили в круге и на другой день послали к митрополиту есаула. Упорствовать было невозможно: есаул требовал списки нечестью, и митрополит отдал все.

Прошла зима. Восстание, произведенное Стенькою в украинных городах, улеглось. Астрахань продолжала управляться его сообщниками. Они не унывали. Федька Шелудяк помирился с астраханцами и из Царицына собирался отправляться по Волге вновь раздувать потухший огонь бунта. Исходил Великий пост. В день Великой пятницы, 21 апреля, явился к митрополиту астраханский стрелец Ганка Ларионов Шелудяк с татарами и сказал:

– Юртовские татары привезли из Москвы государеву грамоту и стоят за Волгою; не смеют они в город войти.

Митрополит очень обрадовался. Он знал, что рано или поздно законная власть возвратит себе Астрахань, но желал достичь этого путем мирным и счастливым для астраханцев. Он любил свою родину и хотел, чтоб земляки его не пострадали и избавились от убийств и разорений – неминуемых следствий насильственного взятия города. Он призвал к себе соборного священника Иоанна и сказал:

– Еще не истощилось милосердие великого государя. Иди вместе с человеком, известившим нас о царской грамоте, к воровским астраханским старшинам, Ивану Красулину и Обаиму Андрееву, и скажи им, что государь опять прислал милостивую грамоту; пусть они обратятся к истине и придут ко мне для совета.

Священник пошел и, чрез несколько времени воротившись снова к митрополиту, сказал:

– Старшины стоят на базаре; там много народа; я звал их, но они не пошли.

– Так я сам к ним пойду, – сказал митрополит и, опираясь на свой пастырский посох, пошел пешком из кремля, через Пречистенские ворота, в Белый-Город, где собирался базар. Тогда была большая торговля на рынке, как обыкновенно бывает перед большими праздниками.

Увидя владыку, народ, естественно, столпился около него. Он говорил:

– Православные христиане! Мне учинилось ведомо, что есть к вам милость великого государя, его государева призывная грамота; татары привезли ее и стоят за Волгою, а я не смею принять от них государеву грамоту, потому что вы меня первою государевою грамотою поклепали, будто я сам с властями да с попами ее сложил и писал у себя дома. Поезжайте сами, возьмите и привезите мне. А великий государь многомилостив: вины вам отдаст.

Тут подошли старшины и закричали на народ:

– Не смейте без атамана!

– Мы не смеем без атамана, – с робостью повторили те, которые внутренне готовы были исполнить поручение митрополита.

Митрополит отправился назад, и при дверях собора встретили его атаман Васька Ус и есаул Топорок. Вероятно, услышав, в чем дело, они шли к нему. Между ними завязалась перебранка. Дерзок был на речи и Васька Ус, но Топорок еще задористее. Он так раздражил митрополита, что тот замахнулся на него посохом и крикнул:

– Вор ты, враг окаянный, еретик беззаконный!

Козаки подняли шум и крик, наконец, обругав митрополита, ушли от него.

На другой день, в Великую субботу, утром явился к митрополиту есаул.

– Подай грамоту! – сказал он.

– У меня нет грамоты; она за Волгой у татар, – отвечал митрополит.

Другой раз пришли к нему и сказали:

– Если ты не отдашь грамот, так мы всех людей твоих побьем и самому тебе от нас достанется.

– Государевы грамоты, – отвечал архипастырь, – у татар за Волгой. Пошлите за ними сами, кого знаете, и возьмите.

Козаки составили круг и решили послать за грамотами. Ездил за ними Иван Овчинников и привез в двенадцать часов в соборную церковь. За ним приехал туда и Васька Ус со старшинами.

– Видите, – сказал митрополит, – я не составлял сам. При вас распечатаю.

Он распечатал грамоты при атаманах. Они глядели пристально. Потом митрополит приказал читать вслух. Но атаман и старшины перебили его и сказали:

– Нам здесь нечего делать. На то есть у нас круг. Мы пойдем в круг.

И вышли из собора.

Митрополит взял с собою священников, детей боярских и дворовых людей и отправился за ними в круг, держа в руках две грамоты.

Он велел читать их соборному протопопу Иоанну. Сначала прочитана была грамота к астраханцам и отдана Ивану Красулину, как городовому старшине; потом прочитана другая, к митрополиту. Обе были слово в слово сходны.

По прочтении грамот голоса закричали: