Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости

А это были образы для нас, чтобы мы не были похотливы на злое, как они были похотливы. Все это происходило с ними, как образы, а описано в наставление нам, достигшим последних веков»…

Неотвратимо и грозно вершился ход истории, и все эти годы стояла посреди Невы, заслоняя ладожские просторы и саму русскую историю, крепость Орешек.

1

Борьба между тверскими и московскими князьями не самым благоприятным образом отразилась на крепости, хотя бы уже потому, что когда началась борьба князя Ивана Даниловича Калиты за «дани новгородские», Новгород отшатнулся к Литве.

«В лето 6841… – говорит новгородская летопись. – Сем же лете вложи Бог в сердце князю Литовьскому Наримонту, нареченому в крещении Глебу, сыну великого князя Литовьскаго Гедимина, и приела в Новъград, хотя поклонитися святии Софии; и послаша новгородци по него Григорью и Олександра, и позваша его к собе; и прииха в Новъгород, хотя поклонитися, месяца октября; и прияша его с честью, и целова крестъ к великому Новуграду за одинъ человекъ; и даша ему Ладогу, и Ореховый, и Корельскыи и Корельскую землю, и половину Копорьи в отцину и в дедену, и его детем».

История, связанная с превращением сына литовского князя Гедимина князя Наримонта в князя Ладожского и Мозырского, путанная и темная.

«Бархатная книга» утверждает, что Наримонта выкупил в Орде сам Иван Данилович Калита и отпустил на великое княжение Литовское, однако, Наримонт «не дошед в своея вотчины, крестися по своему обещанию, и наречен бысть во святом крещении Глеб и тогда братья его и вся земля Литовская не даша ему великаго княжения, а посадиша на великое княжение Олгерда, а Наримонта взяли в Великий Новгород».

По другим источникам[4 - «Словарь исторический о русских святых».], это сам новгородский архиепископ Василий Калика вынужден был пообещать Наримонту княжение в Новгороде, когда по дороге из Владимира Вольшского «гнался за ними с Татарским баскаком» киевский князь Федор.

Как бы то ни было, но передача Наримонту «в отчину и дедину» главных новгородских крепостей вместе с Орешком вызвала волнения в Новгороде.

«Думая, может быть, и то, что Россия, истерзанная Моголами, стесняемая Литвою, должна скоро погибнуть, – писал по этому поводу Н.М. Карамзин. – Новогородцы искали способ устоять в ее падении с своею гражданскою вольностию и частным избытком».

Вольно было новгородцам мудрить и подыскивать оправдания отходу от Руси, но перехитрить свою русскую судьбу им не удалось, и не могло удаться, поскольку не было на то Божией воли.

Судьба Орешка ясно показала это…

Ему предстояло заслонить Русь от очередного крестового похода.

2

Еще в 1316 году в Швеции в семье герцога Эйрика Магнуссона и принцессы Ингеборг, дочери норвежского короля Хакона V, родился сын, названный Магнусом.

В 1319 году свергли с престола Биргера, родного дядю Магнуса, и трехлетний ребенок стал королем Швеции.

Магнусу не исполнилось и четырех лет, когда скончался его дед, норвежский король Хакон V, и Магнус получил еще и норвежский престол.

В Швеции он был Магнусом II, а в Норвегии – Магнусом VII.

Самостоятельное правление Магнуса, хотя он и согласился включить постановления первой шведской «конституции» 1319 года в состав Ландслага[5 - Кодекс общешведских законов – Ландслаг – вырабатывался большой комиссией под председательством лагманов – глав отдельных областей Швеции. Ландслаг основывался на законах Уппланда и Эстергетланда и королевских постановлениях.], трудно назвать безоблачным.

Можно связать резкое ухудшение при Магнусе государственных финансов с излишне роскошной жизнью короля и его двора, а также со значительными затратами на многочисленные войны, но и непрекращающиеся конфликты с оппозицией, тоже не способствовали стабилизации положения.

Впрочем, это шведско-норвежская история короля Магнуса, а для нашего повествования интереснее и важнее русская часть его жизни…

3

Решение Магнуса II предпринять новый крестовый поход на восток некоторые историки объясняют влиянием на короля Биргитты (Бригитты).

Она было дочерью Биргера Персона, который возглавлял совет опекунов при юном короле Магнусе.

В семь лет, как рассказывала сама Бригитта, к ней явилась Богоматерь и возложила на ее голову корону, что, впрочем, не помешало 13-летней девушке – это произошло как раз в год воцарения трехлетнего Магнуса! – выйти замуж за Ульфа Гудмарссона и родить ему восьмерых детей.

И так, быть может, счастливо и жила бы она[6 - «Под духовным руководством одного образованного монаха Бригитта начала изучать Писания и оказала очень благотворное влияние на свою семью: благодаря Бригитте она стала настоящей „домашней Церковью“, – говорил недавно в катехитической беседе с русскими католиками папа Бенедикт XVI. – Этот первый период жизни Бригитты помогает понять то, что сегодня мы могли бы назвать подлинной „супружеской духовностью“: христианские супруги вместе могут пройти путь святости, укрепляемые благодатью Таинства Брака».], но в 1344 году умер муж, и вскоре после его смерти к Бригитте вернулись чудесные детские видения, и она осознала, что ее предназначение – не рожать детей, а передавать повеления Бога земным правителям и представителям высшего духовенства.

Считается, что это призывы Бригитты способствовали прекращению Авиньонского пленения пап[7 - Авиньонское пленение пап – период с 1309 по 1378 год, когда резиденция глав католической церкви находилась не в Риме, а в Авиньоне.] и возвращению Святого престола в Рим.

Понятно, какое влияние оказывали видения святой Бригитты, про которую уже при ее жизни рассказывали, что она развешивает свои одежды на лучах солнца, на короля Магнуса, который знал ее с первых лет своей жизни.

Когда в видении в 1346 году Бригитта получила повеление основать новый монашеский орден, члены которого, мужчины и женщины, должны были жить совместно в смешанных монастырях, тридцатилетний король выделил под будущую обитель ордена землю на озере Ваттерн в Вадстене.

Чуть отвлекаясь, скажем, что папа римский Климент VI, который не был столь же осмотрителен и осмелился отклонить прошение святой Бригитты, поплатился за это после своей кончины.

«Услышьте теперь!

Колокола пылают[8 - Накануне известия из Авиньона о кончине папы Климента VI, 2 декабря 1352 года, колокольня Святого Петра была подожжена ударом молнии. Все колокола упали на землю, разбились и расплавились.], и люди кричат: „Государь наш мертв, государь наш Папа покинул нас; благословен будь сей день, но не благословен сей государь“.

Как странно, ибо кричать им было б уместно: „Да благословит Господь нашего государя жизнью длинной и благополучной“; а они кричат и приговаривают с радостью: „Упал он, и пусть не встанет никогда!“

Но не странно это, ибо сам он, которому следовало б восклицать: „Придите ко мне и обретите покой в душах своих“, призывал всех: „Придите ко мне и поклонитесь ко мне, живущему в роскоши и славе более, чем у царя Соломона были. Придите ко двору моему, и опустошите кошели свои, и мы найдем прощение вашим душам“.

Так кричал он и устами, и пергаментами своими.

По сему и Моему гневу пришло время, и буду судить я его как одного из тех, кто разгонял стада святого Петра.

О, что за суд ожидает его!

Но все же, если он успеет обратиться ко Мне, я приду к нему и встречу на полпути, как заботливый Отче».

Так, от лица самого Бога, обличала святая Бригитта несговорчивого Климента VI после его кончины.

Понятно, что король Магнус, если даже у него и были сомнения, не дерзнул противоречить святой Бригитте, когда решался вопрос о крестовом походе на Русь.

4

Ранней весною 1348 года в Новгород прибыло необычайное посольство.

То есть посольство было самое обыкновенное, но вот предложения, привезенные послами, звучали странно и дико даже и для бывалых новгородцев.

Шведский король Магнус II предлагал новгородцам выставить своих самых искушенных философов и богословов, чтобы они в ученом диспуте со шведскими философами и богословами выяснили, чья же все-таки вера лучше?

Проигравшей спор стране следовало принять веру победителя.

Может быть, в устах святой Бригитты подобное предложение и звучало естественно, но изложенное прямой русской речью: «Ино аз иду в вашу веру, или, паки аще наша будет вера лучше, и вы пойдете в нашу веру!» – оно пробуждало в новгородцах беспокойство за состояние шведских умов…

Новгородским архиепископом был тогда святитель Василий Калика.

В молодости, будучи еще священником Космодемьянской церкви Григорием, Василий Калика, как и святая Бригитта, совершил паломничество на Святую землю, за что и получил свое прозвище[9 - Калика – паломник, странник. Словарь русского языка XI–XVII веков.].

В 1330 году новгородцы «от мала до велика возлюбили» его и избрали по жребию новгородским владыкой.

Став после монашеского пострижения Василием, он семнадцать лет управлял новгородской епархией, и деятельность его выходила далеко за пределы церковной жизни.