«Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

– Думаешь, его нет? – спросил Найджел.

– Позвони еще раз. Кстати, где, по-твоему, тот колодец… в который упала бедная девушка, хе-хе?

– Где-нибудь на задах, полагаю.

В этот момент дверь открыла высокая женщина с суровым лицом, достаточно грозная, чтобы оказаться реинкарнацией жены фермера, которая заострила палку и ткнула в глаз той красивой молочнице. Посмотрев на них с озадаченным видом, она произнесла:

– Вам майора Кестона? Входите. Вы ведь здесь новенькие?

Джорджия невольно покосилась на свой элегантный костюм из зеленого твида. Что с ним не так? Почему эта женщина с таким любопытством на него смотрит? И «вы здесь новенькие», без сомнения, – необычное начало для разговора? Однако времени поразмыслить над этими вопросами не было, потому что их провели в неожиданно приятную комнату, оживляемую кирпичным камином, в котором пылали дрова, и яркими льняными шторами. Странно женственная комната промелькнуло в голове у Джорджии, она плохо сочеталась с майором или с его прямой, как палка, экономкой. Найджел уже вышел на охоту, обследуя полку с романами, узоры каминной доски, груду викторианских баллад на пианино.

– Это, – пробормотал он себе под нос, – какая-то неопределенная комната. Не столько rus in urbe, сколько suburbia in rure[1 - Деревня в городе; пригород в деревне (лат.). – Здесь и далее примеч. пер.].

– Привет-привет! – Майор Кестон вошел, энергично потирая руки. – Пришли посмотреть мой серенький домишко на западе? Чай уже пили? Нет? Хорошо, посмотрю, что там сможет соорудить миссис Рейкес.

Джорджия и Найджел переглянулись, ошеломленные этим взрывом любезности. «Что нашло на этого человека? – спросила себя Джорджия, пока он суетился, прямо-таки навязывая ей пирожные, помешивая угли в камине, переставляя экран за ее спиной. – Я сделалась настолько популярной? Или это предварительные уловки в игре шантажиста? Нет, это лишь профессиональная подозрительность Найджела. Но есть в майоре Кестоне что-то пронырливое… А обхаживающий кого-то проныра явно настораживает».

– Вы были на Востоке, – спросил Найджел, – не так ли?

– Да. Потом я получил наследство, подал свои документы на рассмотрение, вернулся в Англию. Знаете, прежде моя семья жила здесь, в поместье.

«Не слишком ли удачно все это сложилось?» – удивилась Джорджия. Внешне ответ майора был вполне откровенным, но малоинформативным. Найджел бросил на жену многозначительный взгляд: он хотел, чтобы она продолжила тему.

– А где находилась ваша часть? – поинтересовалась она. – Я сама много путешествовала по Востоку.

Показалось ей, или действительно на лице майора промелькнула настороженность? Он напомнил поводящую носом ласку, которая учуяла опасность.

– В Индии, – ответил он. – Вообще-то я служил в полиции. Не желаете ли осмотреть мое скромное жилище?

– Спасибо, с удовольствием. Вы с таким комфортом все устроили.

Джорджия обворожительно улыбнулась. Ничто на ее внимательном смуглом лице не выдало того факта, что как раз в этот момент она вспомнила, какие именно слухи долетели до нее о майоре Кестоне.

Он провел их по дому с несколько небрежным видом агента по продаже недвижимости, который сопровождает пару бесперспективных клиентов. Столовая, кухня, кабинет, четыре или пять спален наверху. Майор Кестон распахивал двери, включал свет, давал супругам возможность бросить взгляд, а затем подталкивал к следующей комнате. Для такого маленького хозяйства дом был великоват. Когда они вернулись в холл, майор Кестон взял многозначительную паузу. Он явно намекал, что им пора уходить, но Найджел намека почему-то не понял.

– Говорят, у вас замечательная мастерская, – произнес он. – Нам сказал Гарри Льюс.

– Недурственная. Когда живешь в таком месте, она необходима. Местные очень ленивые и неумелые. Как-нибудь покажу вам, если вы интересуетесь. Сейчас уже темновато.

Найджел покосился на жену. Их взаимопонимание было настолько совершенным, что Джорджия сразу сообразила, чего он хочет. Она неторопливо проследовала в гостиную под тем предлогом, что оставила там перчатки, и снова завела разговор. Хозяин забеспокоился еще больше. Наконец он сказал:

– Не хочу подгонять уходящего гостя и все такое, но сегодня вечером меня позвали на ужин. Нужно переодеться.

– Прошу прощения. Посмотри, Найджел, уже почти шесть часов. – С видом ужаса и раскаяния Джорджия указала на часы, стоявшие на каминной полке. – Как это эгоистично с нашей стороны. Время пролетело так быстро. Нам действительно пора уходить. Очаровательный дом, майор Кестон!

Когда они отошли на приличное расстояние от очаровательного дома, Найджел взял жену за руку.

– Твоя тактика затягивания была великолепна, любовь моя. Мне показалось, что ему не терпелось избавиться от нас, и я хотел в этом убедиться. Но почему?

– Возможно, майор действительно идет на ужин. Кстати, я вспомнила, когда он сказал, что служил в индийской полиции… Там возник скандал, его замяли, вероятно, из политических соображений. Майор приказал своим подчиненным открыть огонь по толпе, и были убиты несколько женщин. Официально его оправдали, однако дали понять, что ему лучше подать в отставку.

– Это соотносится с постоянным недовольством, отпечатавшимся на его непривлекательном лице.

Джорджии хотелось задать еще не один вопрос. Но в этот момент они подошли к Ярнолдскому перекрестку и уже собирались повернуть налево, когда услышали приближающиеся шаги на дорожке справа. Найджел быстро увел Джорджию в тень густой зеленой изгороди. Вскоре появились двое мужчин, потоптались на перекрестке и двинулись по тропинке к Ярнолдской ферме. Было еще достаточно светло, чтобы разглядеть, что это бродяги.

– Я всегда считала, что бродяги держатся главных дорог, – прошептала Джорджия.

– Я тоже. Если только… Давай-ка подождем несколько минут.

Они выждали четверть часа. Бродяги не вернулись.

– Уйти дальше они не могли. Эта дорожка заканчивается у дома майора Кестона, – произнес Найджел. – И майор не тот человек, кто привечает бродяг. Ты не возражаешь против небольшой прогулки?

Он снова взял жену за руку, и они стали спускаться по дорожке, ведущей на восток, по которой двое мужчин пришли. Джорджия знала, что лучше не спрашивать Найджела, что он задумал. Он был склонен к скрытности и держал свои версии при себе, пока они не получали подтверждения; сохранилась у него и юношеская любовь к сюрпризам.

Еще через милю дорожка соединилась с шоссе.

– «Я остановился и посмотрел, и послушал», – процитировал Найджел одно стихотворение. – Слышишь, чтобы кто-нибудь шел? Нет? Тогда одолжи мне свой фонарик.

Круг света колебался, как пляшущая медуза, пока Найджел ходил взад-вперед в том месте, где дороги соединялись. Наконец свет остановился у калитки в живой изгороди.

– Взгляни на это, – сказал он.

На столбике калитки мелом был нарисован крест.

– Это знак бродяг, – пояснил Найджел. – Они их ставят… сообщают, в каком доме есть злые собаки, а в каком тебя сытно покормят, и так далее.

– Что ж, тогда понятно, почему те двое мужчин свернули здесь с шоссе. Наверно, майор Кестон питает слабость к бродягам.

– Нет. Я знаю, что означает данный знак. «Не ходите сюда. Здесь ничего не дадут». В чем же тогда дело?

Джорджия ахнула, быстро сделав выводы. Дом майора Кестона – единственный на этой дороге, поэтому знак должен указывать на него. Но бродяги никогда не свернули бы с основной дороги, если бы не были уверены в гостеприимстве в том направлении. А знак ясно свидетельствовал им, что они его не получат. Следовательно, это были не настоящие бродяги. Тогда почему…

Найджел прервал ее размышления:

– Ты видишь, что это значит. Возможно даже, что они сами и нарисовали этот крест, желая помешать настоящим бродягам пойти в эту сторону. Похоже, майор и его заплутавшие друзья хотели остаться одни.

– Вероятно, парни совершают сегодня вечером черную мессу. Но к чему такие сложности? Почему не прикатить на дорогих машинах?

– Неизвестно. Как насчет еще одной прогулки перед ужином?

В деревне ночь сохраняет свою былую таинственность. Воздух полнится какими-то страшными намеками; пугающее дыхание поднимается от древней земли, заставляя шевелиться волосы у вас на затылке; ухают и проносятся совы, словно сама скрытная тьма отрастила крылья и обрела голос. Освещенные окна зовут вас поторопиться домой, и как только вы попадаете в помещение, ночь в недоумении отступает. За ужином Джорджия смотрела на мужа через стол и больше не верила в легкий трепет дурного предчувствия, который тронул ее душу, как кошка мягкой лапой. Муж предложил ей этой ночью сходить на Ярнолдскую ферму. «Сколько раз я спала ночью в джунглях, в пустыне, в местах, где не было друзей и грозила опасность, – напоминала себе Джорджия, – и все же мне делается не по себе при мысли о прогулке под звездами в самом сердце Англии. Нелепо. Вся эта затея фантастична. “Что смотреть ходили вы?”[2 - Неполная цитата из Мф. 11:7.] Отставного майора индийской полиции, респектабельного, заурядного обывателя, которого – на основании медальона и пары бродяг – мы подозреваем в каком-то гнусном злодеянии… Поделом же нам будет, если мы не схватим ничего, кроме простуды».

Чем дольше Джорджия думала об этом, тем менее разумным казалось ей их поведение. Найджел углубился в книгу, являя собой образ мирного домохозяина на отдыхе. Теплый электрический свет, смягчаемый пергаментным абажуром, освещал сцену домашнего уюта – двух безобидных с виду людей, сказала себе Джорджия, лелеявших самые неприятные, нездоровые и недобрососедские мысли. Найджел посмотрел на свои часы.

– Десять тридцать, – объявил он. – Пора бы нам выдвинуться в путь. На твоем месте я бы оделся потеплее.

– И захватил бы свой автомат?