Лучезарный

– Я не настолько лицемерен, чтобы утверждать это. А ты не настолько наивен, чтобы верить. – Некрос рассмеялся, но тут же оборвал легкомысленный смех. – Мне не нравится, когда по моему государству мечется кучка ненормальных, называющих себя демоноборцами… Не дергайся. Неужели ты думал, я не знаю о вашем смехотворном заговоре против устоявшегося порядка? Юлий, ты умный человек и понимаешь, что вы не сможете уничтожить нас. Никогда. – Высший помедлил, наслаждаясь изумлением юноши. Удивлен, но не испуган. Это хорошо. – Я предлагаю тебе реальный выход без жертв и крови. Согласись стать императором и переделай этот мир.

Рэймлянин медленно покачал головой.

– Я ничего не смогу изменить. Система управления – монолит, глыба. Она все равно подомнет меня под себя и раздавит. Проводники были и раньше, тот же император Север. Но мир не стал лучше.

– Может быть, у них были иные цели? Жажда власти, денег, поклонения. А ты другой. Знаю, ты не можешь простить мне боль, которую пережил в храме? Но именно она сделала тебя проводником. Содрала с твоей души огрубевшие пласты человеческой суетности и мелочности. Очистила ее. Подумай. У тебя есть немного времени. И передай привет Арэлл.

Улыбаясь, Некрос кивнул на прощание и оставил юношу в смятении.

Он был доволен – теперь Юлий будет мучиться и сомневаться. Как же, по-приятельски общается с ненавистным Верховным демоном! Подвергает опасности благородных единомышленников своим пребыванием среди них. Но есть такой блистательный выход – спасти друзей и весь мир. Уменьшить зло. Как можно отказаться?!

Темный правитель Рэйма появился на балконе храма, когда траурная процессия с воющими плакальщицами и кривляющимися мимами уже давно удалилась за город. К месту сожжения. Смолкли трубы.

«Интересно, где именно сейчас находится Юлий? Далеко уехать беглецы не могли, но там у них ранний вечер, а здесь уже почти темно. Впрочем, возможно, магическая завеса над городом глушит солнечные лучи…» – Демон шумно вдохнул витающий в воздухе дымок, пропитанный ароматными маслами. Развернулся и пошел вглубь храма, где верховный жрец уже два часа ждал его аудиенции.

Гранитный зал был освещен несколькими факелами. Их красный свет играл на черном полированном камне стен и не мог рассеять густые тени, шевелящиеся за колоннами. Не’лкатур сидел на низком табурете перед троном Повелителя, низко опустив бритую голову. То ли спит, то ли умер. С тонких желтоватых пальцев свисают длинные четки – золотые фигурки людей нанизаны на шнурок. Багровое одеяние широкими складками лежит на худом теле. На затылке виден длинный красный шрам.

Едва Высший вошел, жрец вскочил, склонился в глубоком поклоне и не разгибался до тех пор, пока тот не опустился на свое место.

– Ну? – недовольно осведомился Некрос, небрежным жестом позволяя Не’лкатуру сесть. – Что там у тебя?

– Господин, тело императора готово к сожжению. Вы не возложите на него свой магический огонь?

Время от времени Некрос осчастливливал правящую семью – лично сжигал мертвых родственников. Выглядело это весьма эффектно. С ночного неба падало красное пламя, накрывало деревянный настил и груду поленьев, на которых лежал покойник. В пляске багровых огней угадывались лица, фигуры, здания, тайные знаки и символы. Ходили слухи, что по ним можно читать будущее.

– Не возложу, – буркнул демон.

Жрец в затруднении пошевелил четками и решился напомнить:

– Но, повелитель, тогда…

– Тогда народ решит, что император не был отмечен моей милостью. И будет прав.

Не‘лктаур деликатно помолчал, опасаясь раздражать темного, но все же осторожно произнес:

– Господин, Клавдий ждет, когда вы официально объявите его императором.

– Я не собираюсь объявлять его императором. У меня есть другая кандидатура…

Жрец удивился, но не показал этого. Привык к непостоянству правителя.

– Кто, позвольте узнать? Лурия Лолла, сестра наследника?

– Лурия Лолла – глупая собачонка! – Рявкнул Некрос, стукнув кулаком по подлокотнику. – Но она пригодится… чуть позже. Все. Убирайся!

Низко кланяясь и пятясь задом, служитель поспешил удалиться из тронного зала.

Высший был готов подождать. Недолго. Щедро посеянные семена сомнения, страха за друзей и желания власти в хорошем смысле этого слова вот-вот должны были дать всходы. Или он ничего не понимает в людях.