Кинжал Зигфрида

Администратор заливался соловьем, а «ревнивая жена» вовсю таращилась по сторонам. Молодой человек по-своему истолковал ее любопытство.

– Весь персонал у нас чисто мужской, – успокоил он подозрения дамы. – И массажисты тоже мужчины. Это не связано с нетрадиционной ориентацией. Просто таков наш подход к делу.

Он с гордостью показал гостье зал, заполненный первоклассными тренажерами.

– Сейчас здесь пусто, но к вечеру посетителей будет много.

К ним подошел скучающий инструктор.

– Я могу вам чем-то помочь?

– Вы знаете Влада Неверова? – спросила Астра. – Это друг нашей семьи. Он хвалил занятия в клубе. Муж тоже решил попробовать.

– Влад заботится о своих мышцах, как и положено настоящему мужчине. Его фигура – предмет зависти и образец для подражания многих наших клиентов, – сдержанно усмехнулся инструктор. – К сожалению, он стал появляться в клубе по большим праздникам. Ссылается на загруженность в работе. Вероятно, так оно и есть.

– Когда вы видели его в последний раз?

Инструктор подбросил в руке теннисный мячик, поймал, еще раз подбросил.

– Странный вопрос, – пристально посмотрел он на Астру. – Какой-то милицейский. Вы часом не оттуда?

– Что вы! Мы с мужем тоже давно не видели Влада. Думали, встретим его здесь.

Ее неуклюжее оправдание не убедило инструктора. Но он вернул своему лицу вежливо-консервативное выражение.

– Неверов не приходил на тренировки уже… дай бог памяти… месяца два. Наверное, пока нет нужды. Или выбрал другой клуб. Хотя вряд ли, он живет поблизости, так что удобнее всего ходить именно к нам.

– У него здесь есть друзья? С кем-то он сошелся близко?

– Говорю же, милицейские вопросы, – пробормотал инструктор, подбрасывая мячик. – Ну, мне скрывать нечего. Нет, Влад ни с кем из персонала и посетителей клуба не сдружился. Так, держится по-приятельски, ровно, доброжелательно.

Астре ничего не оставалось, как поблагодарить и удалиться. В «Богатыре» она узнала не больше, чем у Неверовой и сиделки. Нелюдимый этот Влад оказался какой-то обтекаемый, скользкий, не ухватишь. Даже комната у него безликая – никаких намеков на индивидуальность хозяина.

Глава 6

Два егеря, молодой и постарше, выпивали за благополучное возвращение из леса. На столе горела керосиновая лампа, в красном углу, у икон, теплилась лампадка. Ее давно не зажигали, и масло чадило.

– Ты, Ванька, помолись, – пригладил седеющую шевелюру тот, что постарше. – Нас сегодня Господь от верной гибели уберег.

Парень неумело, размашисто перекрестился. От страшных воспоминаний волосы зашевелились на голове. Может, и правда, Божья десница отвела смерть?

– До сих пор не верится, что мы живы, дядя Макар.

– Видно, не пора еще нам перед ангелами-то предстать. Ну, давай еще по рюмочке за чудесное спасение!

Закусывали водку солеными огурцами, вареной картошкой и копченым салом. Парень быстро захмелел.

– Не надо было их трогать, – вымолвил он непослушным языком. – Они же… дичь не стреляли. Так… развлекались… костер жгли.

– Знаю я этих… искателей. Они не зверя промышляют, а оружие. В здешних местах его полно: с войны осталось. Копни, и наткнешься на снаряд какой-нибудь или пулемет. Немцы с нашими тут жестоко сражались. И партизаны в лесах были.

– Мы с братом пытались в лесу партизанский склад с оружием найти, – признался Иван. – Да где там? Копали всюду, умаялись, а ничего, кроме проржавелой немецкой каски, не попалось. До сих пор у нас в сарае валяется.

– Надо иметь карту с отметками, где шли бои. В последнее время городских много сюда ездить повадилось, с приборами специальными, с металлоискателями. Под видом, что ищут-де погибших солдат, накопают оружия, почистят, смажут и пускают в ход. В нас-то, думаешь, из чего палили?

Ванька от страха ничего не видел, только слышал звуки выстрелов и краем глаза заметил, как пули срезают ветки деревьев и с треском отлетают от стволов щепки. Еле они с дядькой Макаром ноги унесли.

– Из автомата-а? – не веря, протянул парень.

– То-то что не из ружья. Целую очередь выпустили. Пьяные они были, хулиганье городское! – Старший егерь приправил свои слова длинным ругательством. – Или обкуренные. Могли запросто убить нас да и закопать поглубже между елок. И никто бы не нашел!

Пьяный румянец схлынул с Ванькиного лица, на носу и щеках ярко проступили веснушки.

– Испугал ты их, дядя Макар! Они небось подумали, кабан через кусты ломится или медведь. Вот и начали палить без разбору.

Егерь с сочувствием посмотрел на молодого напарника. Зря мог жизни лишиться парнишка. Жалко. Это его вина, опытного, закаленного годами опасной работы мужика.

– Забыл я об осторожности, браток, прости. Знал ведь, что от этих пришлых молодчиков любой пакости ожидать можно. Хотел врасплох застать, думал, зверя какого подстрелили, жарить собираются. Напугал, конечно. А они возьми и дай по зарослям из автомата! В рубашке ты родился. Давай еще по одной?

Старший егерь пьянел медленно. Успевал думу думать. Там, где шли кровавые бои, осталось без счета павших воинов – наших, немецких, – и каким-то образом хранили эти места предсмертные чувства и переживания тех людей, их последнее отчаяние и боль. Последний страх… Их ненависть друг к другу, злой судьбе, ужас перед надвигающейся тьмой небытия.

– Или не тьмой вовсе… – пробормотал он.

– Что ты говоришь, дядя Макар?

– Много трупов в земле – плохо. Где шла схватка не на жизнь, а на смерть, на психику давит что-то! Человек должен умирать от старости, мирно, в своей постели, в окружении плачущих детей и внуков, видя в них свое продолжение. А где его зверски убивали, где рвали на куски его плоть, где все пропитано его молодой кровью… там плохо. Понимаешь? Там и с живыми начинает твориться неладное. Я давно заметил – лучше те места стороной обходить. Думаешь, чего эти «искатели» взбесились и начали из автомата палить? Неспроста они так струхнули, ох, неспроста…

– Неужели ты веришь в привидения? – недоверчиво спросил Ванька.

Сам он хоть и не считал себя трусом, но кладбищ не любил и старался без необходимости там не бывать. А тут, получается, ходишь по лесу, и под ногами – сплошь братские могилы, в которых смерть примирила бывших заклятых врагов. Примирила ли?

Хмель развязал парню язык.

– Слышь, дядя Макар… а может, они, того… до сих пор между собой дерутся? Воюют то есть? – запинаясь, вымолвил он. – Наши с немцами!

– Может, и так. В старину люди говаривали, что, пока не похоронен с честью последний солдат, война не окончена. А здесь погибшие на поле брани так и лежат, где кого лютая смерть застала. Не по-божески это.

– Раз не по-божески, значит, дьявол балует, – с несвойственной ему серьезностью рассудил молодой егерь. – Народ на лихое дело подбивает. Потому они и хватаются за оружие, звереют, а отчего, не ведают.

– Слухи ходят, будто бы здешние места облюбовал бог войны. То ли славянский, то ли германский. Видали его!

– Кто?

– Рыбаки, – понизил голос Макар. – Они на болотном озере рыбу ловили, а тут глядь – лодка без весел, плывет себе, а в ней Он и стоит: черный, страшный, будто монах.

– Почему м-монах?

– Ну… в рясе, в колпаке. Они присмотрелись, а колпак-то все лицо закрывает, только прорези для глаз. И оттуда молнии вылетают! – старший егерь перешел на шепот. – Тогда они и догадались, что встретился им сам грозный бог войны.