Французский ангел в кармане

– Ага. Пригласил меня в прошлую пятницу после работы в ресторан. Представляешь?

Виктория недоверчиво хмыкнула:

– Арнольд?

– Я своим ушам не поверила! Испугалась до смерти. Мне и пойти-то не в чем! Отказаться тоже нельзя. Стыда натерпелась! Как на меня там официанты смотрели, не передать… Зачем это ему понадобилось? Как ты думаешь?

– Ну, мало ли, может, он на тебя глаз положил.

– Да ты что! У него жена, дети.

Виктория засмеялась.

– Клавка, ты и правда блаженная! Сколько тебе лет? Такое впечатление, что ты из глухой деревни в Москву приехала, причем неделю назад, не раньше!

– Я здесь родилась, – обиделась Клава. – А у Арнольда просто крыша поехала. Вот он и… взбесился! Мы сидели, сидели, ели, пили, танцевали. Он как-то странно смотрел, пыхтел подозрительно. А в конце будто с цепи сорвался! Наорал на меня.

– Это от жадности. Ему ведь пришлось заплатить!

Подруги засмеялись. Арнольд Вячеславович был не в меру прижимист, и приглашение в ресторан с его стороны выглядело действительно из ряда вон выходящим событием.

– Он в тебя влюбился, – предположила Виктория. – Иначе ни за что бы не удостоил такой чести!

– А мне другое кажется, – возразила Клава. – Он меня уволить хочет.

У Вики брови поползли вверх. Дурак он в таком случае. Кто ж ему еще за такие гроши будет столько работы делать? Причем весьма квалифицированно. Клавка – бухгалтер от Бога, как говорится. Лучшего и желать трудно. Ай да Арнольд!

– С чего ты взяла? – спросила она.

– Не знаю. Чувствую, и все! – ответила Клава.

Вике стало жаль подругу. Клавдия – добрая и бесхитростная. Почему ей так не везет? Несчастная она какая-то.

– Слушай, Клава, ты бы себе мужика нашла, что ли? Замуж тебе надо. Немедленно! Ты ж к жизни не приспособленная! Пропадешь одна. А тот твой, Анатолий или как там его, куда делся?

– Женился давно. На ульях.

– Что? – не поняла Вика.

– Ну, он себе все хозяйку искал хорошую, из зажиточной семьи. У его жены отец фермер, пчел разводит. Я точно не знаю… А со мной он так только, время проводил.

– Вот сволочь! – возмутилась Вика. – Сколько он тебе голову дурил! Жрал тут, спал, носки стирал! А сам… Вот козел!

У Клавы глаза наполнились слезами. Анатолий поступил с ней жестоко. Он действительно ходил к ней обедать и ужинать, частенько ночевал, смотрел влюбленными глазами, возил за город. А в один прекрасный день пропал. То есть просто перестал приходить и даже звонить. Как в воду канул.

Клава долго недоумевала, что могло с ним произойти, придумывала всякие оправдания. Она никак не могла взять в толк, почему нужно было вести себя именно так? Почему он не сказал ей, что женится? И вообще, зачем он к ней ходил столько времени? Ухаживал? Поведение мужчин иногда бывает просто необъяснимым! Лучше совсем с ними не связываться. Так будет спокойнее. Меньше хлопот и переживаний.

– Знаешь что, Клавдия, я тебе газет принесу, целую пачку! – заявила Вика. – Там полно брачных объявлений. На любой вкус. Выбирай только!

– Ой, не хочу я уже ничего, – вздохнула Клава. – Поздно. Поезд ушел.

– Не говори ерунды! Жить надо, а не книжки читать! Сколько ты их перечитала, а толку что?

У Клавдии было одно увлечение: она читала романы о любви. Это заменяло ей то, чего у нее в действительности не было. Она переживала чужие страсти и чужое счастье. Потому что уже не надеялась на свое собственное. Она мало походила на героинь, о которых писали в книжках. Ни заманчивой внешности, ни авантюрных наклонностей у нее не было и в помине. Она могла только мечтать. И в этих своих мечтах она переживала все то, чего была лишена в жизни. Погружаясь в другой, загадочный и волнующий мир приключений и любовной интриги, она забывала о том, что у нее никогда ничего подобного не было и не будет, что она неудачница, невзрачная и неинтересная, несостоявшаяся как женщина, как возлюбленная…

– Давай выпьем! – Вика налила еще вина. – За тебя. Я все-таки принесу газеты. Чем черт не шутит?

– Ладно, неси, – Клавдия решила не спорить.

Вика поболтала еще немного и стала собираться домой. Она тоже жила одна. Но это была только видимость. Мужчины сменяли один другого, как почетный караул. И прежде чем прийти, обязательно звонили. Вика строго придерживалась этого правила, иначе невозможно было бы регулировать такого рода взаимоотношения. Обязательно возник бы скандал. А это уже ни к чему. Совсем ни к чему!

Поэтому Вика торопилась. К определенному часу она должна быть дома. Клава знала об этом и не стала задерживать подругу. На улице стемнело. Вика вызвала такси, она не любила в позднее время разгуливать одна по городу.

Клавдия снова осталась одна. Вдобавок у нее еще и зуб разболелся на ночь глядя. Она поискала в шкафчике анальгин, приняла полтаблетки и попыталась уснуть. Пришлось долго ворочаться с боку на бок. Зуб ныл, дергал и не давал покоя почти до самого утра.

Утром Клава приняла анальгин и посчитала, сколько денег осталось до получки. Если она пойдет сегодня к стоматологу, то потратит почти все. Бледная, расстроенная, невыспавшаяся, в старом плаще, она шла в толпе прохожих, как привидение. «Летучий голландец» – так она в шутку называла себя, имея в виду, что этот мир давно стал для нее чужим.

На работе ее ждал еще один сюрприз. Она уволена! У нее есть неделя на то, чтобы передать дела новой сотруднице. Потом она может убираться на все четыре стороны. Вот так! Ни благодарности, ни снисхождения… За все, что она сделала для предприятия и для его директора, – предложили убираться вон! Это все, чего она заслуживает.

Клавдия приводила в порядок бумаги, компьютерные файлы, разбирала содержимое сейфа. Она должна все оставить в идеальном виде. Зуб болел все сильнее, отдавая в висок, в ухо. Анальгин больше не помогал. Клавдия села за свой рабочий стол, уронила голову на руки и заплакала.

– Извините…

В ее рабочий кабинет осторожно проскользнула высокая размалеванная девица в мини-юбке, со взбитыми рыжими волосами. И это – бухгалтер Арнольда Вячеславовича? Клавдии казалось, что она спит и видит сон. Сейчас она проснется, и все окажется по-другому. Девица исчезнет, а Клавдия снова сможет работать там, где она привыкла, где все было ей знакомо как свои пять пальцев.

– Это будет мой кабинет! – заявила девица. – Арнольд Вячеславович сказал, чтобы вы меня всему научили!

– Да, да, конечно, – Клавдия прижала руку к щеке. Зубная боль становилась по-настоящему невыносимой. – Я вам все покажу, расскажу. Как вас зовут?

– Нелли! – Девица смешно переступала длинными ногами на огромных каблучищах.

«Что он нашел в этой девице? – подумала Клава. – Наверное, то, чего нет и не может быть во мне. Есть разные породы женщин. Те, которых любят, которым все удается, и другие, мимо которых проходит все самое лучшее, протекает между пальцами как вода. Не удержать!»

Она вытерла слезы и приступила к своим последним обязанностям. К концу дня Нелли должна быть в курсе всего, что входит в ее компетенцию. Еще на неделю Клавдия здесь не останется. Ни за что! Денег ей за это все равно не заплатят. Так лучше она выполнит работу для Вики. Тем более что срок поджимает.

Она вышла из здания фирмы, когда уже совсем стемнело. Город переливался разноцветными огнями. Высоко над ним стояло бездонное черное небо, полное звезд.

Клавдия вздохнула и посмотрела на часы. Государственная поликлиника уже закрыта, придется идти в платную. Закрутившись с делами, бумагами, компьютером, Нелли и прочим, она забыла про зубную боль, которая возобновилась с новой силой, как только Клавдия чуть-чуть расслабилась. Ночью будет еще хуже. Не стоит тянуть.

Подошел троллейбус. Стоматологическая поликлиника – через три остановки. Клавдия молча смотрела в окно, на сияющие витрины магазинов, неоновую рекламу, бледный свет фонарей. Прохожие с призрачными лицами спешили по своим делам. Тускло мерцала подсвеченная огнями золотеющая листва деревьев. Клавдии нравился ночной город, немного печальный, романтический и таинственный, словно сказочный мираж.

Врач принял ее, несмотря на позднее время, привел зуб в порядок. Он нехотя разговаривал, по привычке отвлекая внимание клиентки от неприятной процедуры. Впрочем, не такой уж и неприятной. После той боли, которую Клавдии приходилось терпеть на протяжении дня, это была просто легкая щекотка.

Выйдя из поликлиники, она решила немного пройтись пешком. В темноте ее старый плащ не так бросается в глаза. Она вспомнила, с каким презрением гардеробщица бросила ей одежду, и покраснела от стыда. Слишком часто ей было за себя стыдно: за свой вид, прическу, поношенную обувь, за то, что она не могла модно и красиво одеться. Раньше она думала об этом долгими ночами, плакала в подушку, а теперь… вроде уже и не надо. Во всяком случае, она не так остро реагировала на отсутствие самого необходимого. По сути дела, Клавдия ничего не могла себе позволить, побаловать себя вкусной едой, милыми безделушками, приятными развлечениями.

Это было ей недоступно с детства. Мама растила ее на скромную зарплату учительницы младших классов, дедушек и бабушек не было. Конфеты были долгожданной редкостью, только на день рождения и Новый год. Учеба в институте вспоминалась как тяжелый кошмарный сон. Клава даже собиралась бросить занятия, потому что у нее не было сапог, чтобы ходить зимой на лекции. Она всегда торопилась незаметно прошмыгнуть в гардероб и быстренько одеться, чтобы никто не видел ее старого пальто. По этой же причине она избегала студенческих вечеринок, походов в театр, загородных прогулок. Не говоря уже о свиданиях. Пара старомодных платьев, смертельно надоевших, юбка, брюки и свитер – вот и все ее наряды.

С тех пор, как мама вышла замуж и переехала, Клавдия стала жить на свою зарплату. Почти ничего существенно не изменилось. Разве что появилось чуть-чуть больше свободы. Она могла себе позволить поваляться у телевизора в выходные, засиживаться допоздна за работой или читать всю ночь напролет. Никто не спрашивал ее, как дела, не надоедал бесполезными разговорами и поучениями. Из подруг осталась одна Вика, да и та, пожалуй, поддерживала отношения скорее из деловых соображений, чем из дружеских. Она работала на серьезной фирме, а в бухучете разбиралась отвратительно. Как ей удавалось столько времени скрывать это от своего начальства, Клавдия не могла себе представить.