Смерть домохозяйки

– Само собой, – отозвался Козлов.

– Прошу, – я протянула ему пачку сигарет, предварительно взяв одну себе. – Зажигалка перед вами.

Козлов взял «дракошу», дал прикурить мне от его полыхнувшей желтым огнем пасти и прикурил сам.

– Спасибо, – снова поблагодарил он меня, – оригинальная у вас зажигалка.

Он вертел в руках и с искренним интересом рассматривал моего дракона. «Ну если в такой тяжелой ситуации человек проявляет столько любознательности к мелочам, значит, для него не все потеряно!» – усмехнулась я про себя. Интерес Козлова к моей «оригинальной» зажигалке почему-то не раздражал меня, а забавлял и, скажу больше, был мне глубоко симпатичен.

Я отдавала себе отчет в том, насколько прихотливо устроена психика человека и как неоднозначны, а зачастую и неадекватны его реакции.

– Как вы уже знаете, – продолжила я, – я работаю с командой помощников. Поэтому, если вы не против, я приглашу одного из них. Это мой секретарь-референт Алискер Мамедов. Мне не хотелось бы терять время на пересказ того, о чем мы с вами будем говорить.

– Пожалуйста, – любезно согласился Козлов.

– Алискер, зайди ко мне. – сказала я, набрав по внутреннему телефону номер дежурки.

Через минуту в кабинет вошел Мамедов. Он утирал пот со лба.

– Познакомься, Алискер, это наш новый клиент, Козлов Дмитрий Степанович.

Мамедов приблизился к привставшему с кресла Козлову и пожал ему руку.

– Очень рад, – произнес Алискер.

– У тебя вид, точно ты на берегу Мертвого моря загорал, – обратилась я к Алискеру, имея в виду испарину, выступившую на его лбу.

– Да Болдырев опять в дежурке Сахару устроил, – Мамедов устроился в кресле у стены.

– Понятно. Ну что ж, начнем? – я посмотрела на Козлова.

Он безмолвно кивнул.

– Дмитрий Степанович, мне важна сейчас любая информация о вашей жене. Ваши с ней отношения, родственники, друзья, знакомые, сослуживцы и все прочее. Вы меня понимаете?

– Конечно. Только Юля четыре года, как не работала.

– Хорошо. Тогда начнем с вашей семейной жизни. Когда вы поженились?

– Семнадцать лет назад.

– А когда вы начали подозревать, что ваша жена вам изменяет?

– Да Юлька, простите, Юля всегда была не прочь пофлиртовать. Она ведь на десять лет моложе меня, привлекательная, жизнерадостная, задорная была, – при слове «была» голос его предательски дрогнул, но Козлов моментально овладел собой, – в общем, «душа любой компании».

– Я, Дмитрий Степанович, говорю сейчас не про флирт, а про конкретные случаи измены.

– Года три назад была у нее интрижка с одним дизайнером, но, как она потом сама мне сказала, он ее бросил.

– И вы спокойно смотрели на это?

Козлов заерзал.

– Я сам разоблачил ее. Она, видите ли, совсем не умела врать, а если и делала это, то, как мне кажется, с огромным нежеланием и напрягом.

– Это был не единственный случай? – я непроизвольно понизила голос.

– Не единственный, – меланхолично проговорил Козлов. Видимо на него нахлынули воспоминания.

– Расскажите об этом.

Козлов поднял на меня отсутствующий, подернутый влажной дымкой взгляд и зашевелил губами. Пепел с сигареты упал на стол.

– Ой, простите.

– Ничего, продолжайте.

– Года полтора назад у нее было еще одно увлечение, на этот раз – художником, а по моему мнению, самым настоящим проходимцем и авантюристом. Он ей в сыновья годился. Может, все это потому, что у нас детей не было? – Козлов пожал плечами и вопросительно посмотрел на меня, точно ожидая подтверждения своей догадке.

– И долго тянулось «увлечение»?

– Прилично. Месяцев десять, не знаю точно. – Он потушил в пепельнице сигарету. – Она его деньгами снабжала, врала мне что-то о том, что ей нужно купить наряды, бриллианты. Я никогда не проверял, действительно ли она их покупала, пустил все на самотек. Только однажды спросил. Она ответила мне что-то невразумительное.

– Как же вы узнали об этой ее измене? – полюбопытствовала я.

– Пришел как-то раз домой раньше срока. Юля разговаривала по телефону в самой дальней комнате, не слышала, как я вошел. Так была увлечена разговором! Ну, я и решил ее разыграть, подкрасться. К нам должны были вечером гости прийти – у нее день рождения был. Я ей колье купил, хотел порадовать. Дай, думаю, сзади подойду и сам его ей на шею одену. Подкрадываюсь на цыпочках и что же я слышу?! – Козлов с трудом перевел дыхание. Видно, собственный рассказ взволновал его.

– Она разговаривала по телефону как раз с этим проходимцем. Судя по ее ответам, он требовал денег. А она, которую я знал такой смелой и боевой, ну прямо огонь, мямлила что-то. Какой-то жалкой стала, голос дрожит, вот-вот заревет. Я аж обомлел, никогда ее такой не видел! Потом тот, видать, трубку швырнул, и она – в слезы. Я у двери стоял, но в комнату не вошел. Сделал вид, что ничего не слышал. День рождения прошел хорошо, весело было… – Козлов потупил глаза.

– Но потом вы все-таки ей сказали?

– Сказал. Она – мне в ноги, каяться, просить прощение. Говорит, что сама его бросила. Ведь сказал-то я ей о том, что мне все известно, месяц спустя. Я проверил – она действительно с ним перестала встречаться. Она ему деньги давала, а он их со своими дружками да подружками тратил. Он ведь несколько раз звонил. Я сам к телефону подходил. Говорю: чтоб я тебя, мразь, больше никогда не слышал и не видел! А если ты мне еще раз на дороге попадешься, башку сверну! – Козлов нервно кашлянул.

– Можно воды? – спросил он.

– Алискер, там сок в холодильнике, достань, пожалуйста, – обратилась я к Мамедову.

– Тут два пакета, – Алискер нырнул головой в холодильник, – яблочный или ананасовый?

Я вопросительно посмотрела на Козлова.

– Яблочный.

– Пожалуйста, – Алискер поставил перед Козловым высокий стакан с соком, – а вам, Валентина Андреевна?

– А мне, Алискер, лучше кофейку сделай. Может, и Дмитрий Степанович ко мне присоединится? – я улыбнулась Козлову.

– Он потом, как она мне рассказывала, ее донимал, по телефону звонил, когда я был на работе, – продолжал Козлов, мелкими глотками прихлебывая сок, – а один раз домой к нам приперся. Я в то время в командировке был. Она его вытолкала взашей…