Пятая жертва

Черт бы побрал эти ремонтные работы! Выключают воду – ни умыться, как говорится, ни подмыться… Что хотят – то и творят! Совдеп хренов!

Но самое главное – нельзя инструменты вымыть… Сполоснул, конечно, из чайника, но разве это дело? Что же мне теперь с собой бидончик прихватывать? Смех – смехом, а придется… Или это предупреждение?

Может, не угоден тебе труд мой, Господи? Или это случайность? Ох, верно, бес меня попутал, если я заговорил о превратностях судьбы, о нечаянностях всяких, забывая о промысле твоем, Господи!

Накажи раба твоего, подай знак… Или это и был знак, только я из-за своей гордыни все еще мню себя твоим избранником?

Нет уж… Просчитывать все надо тщательнее, чтобы не оказаться в дураках даже перед Господом. Учитывать все возможные и невозможные нюансы, вносить в стратегию и прожекты прихотливую динамику жизни… Тактика, тактика…

Жизнь… Разве справедливо, Господи, что даешь ты ее и дурным, и правым равной чашей? Нет, я не встаю с колен, не смотрю на тебя как равный, просто понять силюсь: какой же смысл вкладываешь ты в эту уравниловку?

Ужели дурные, оборотни, волхвы черные достойны видеть творение рук твоих, Боже? А сколько нечисти нынче развелось, сколько кривды и гордыни? И ты спокойно взираешь на это, не поразишь молнией эти Содом и Гоморру?

Знаю, знаю – ты меня призвал к этому, дал мне в надел этот край неправедный, чтобы я очистил его от всякой мрази и гнили!

И она, эта стерва с рыжим лобком и наглыми глазами, – одна из многих, коим еще предстоит суд твой строгий и непредвзятый…

Ух, падла, сопротивляться задумала! Но я-то ей быстренько рот скотчем залепил… В следующий раз осмотрительнее надо быть. А то поиграть задумал…

Тело… Мерзость, непристойность, грех. Дух, дух и еще раз дух! Что тело? – гниющая оболочка… Я освободил ее – выпустил на свободу душу. И полетела она, полетела… Попробуй догони, поймай! А темница – в другой темнице, в крови и пыли.

Наследил, конечно…

Или ты осуждаешь меня, Господи? Вина моя – в истовом служении тебе! Дым стелется над вотчиной твоей, паства твоя – лишившееся пастуха стадо.

Но у тебя есть я, Господи, слуга твой вечный, преданный и терпеливый!

Доллары, Господи?

Ты же знаешь, как слаба плоть человеческая… Нет, не воля, а именно – плоть! Ведь ее питать нужно…

Ты же сам такими создал нас, грешных, но ищущих света!

И я указываю его ближним моим, закрываю им глаза в этой жизни, чтобы они смогли распахнуть их в иной, праведной, вечной…

А для этого мне нужно поддерживать в себе эту проклятую бренную жизнь, дабы не споткнуться, не упасть, не выронить из рук меча, карающего неправых…

* * *

Итак, давайте знакомиться: меня зовут Вершинина Валентина Андреевна. Мои подчиненные, сотрудники отдела безопасности фирмы «Кайзер», которую я возглавляю вот уже три года, между собой называют меня Валандрой. Меня это не только не задевает, но даже нравится.

Составленное из имени и отчества, звучащих довольно банально, это прозвище, как мне кажется, таит в себе некую загадку, аллюзию и намек.

На что?

Для начала скажем, что Валандра запросто рифмуется с «саламандрой». Не слышится ли вам что-то ускользающе-волшебное и сказочное в этом прозвище?

И потом, оно созвучно с именем одного из самых обаятельных героев Булгакова – Воландом.

Только попрошу не путать его с разными там вульгарными «шлендрами», «шлындрами» и более нейтрально-корабельной «полундрой»!

Наша фирма занимается не только производством стальных дверей, установкой сигнализации и контролем за объектами, на которых данная сигнализация установлена. Служба безопасности фирмы «Кайзер» проводит также всякого рода расследования. Таким образом, сотрудники отдела безопасности «Кайзера» осмеливаются полагать себя детективами, каждый раз на практике доказывая себе и окружающим правомочность подобного полагания.

К нам обращаются как простые смертные, так и высокопоставленные чиновники, когда заходит речь о необходимости сохранить их репутацию в неподмоченном состоянии. Видели бы вы, как они тушуются, в какое замешательство, а порой и агрессию впадают, когда в интересах дела приходится расспрашивать их на предмет каких-нибудь деликатных подробностей биографии или отношений с ближними!

За баранкой «Кайзера», погремывая рюмочным хрусталем и утопая в мягких подушках собственных ягодиц, сидит Мещеряков Михаил Анатольевич – мой непосредственный начальник, с которым я на протяжении трех лет веду один и тот же напряженный словесный поединок и который упорно твердит, что это именно он нас кормит.

Он, естественно, возглавляет список сотрудников «Кайзера», с которыми на манер драматурга я и хочу вас познакомить.

Итак, Мещеряков Михаил Анатольевич – бывший сотрудник органов, отдавший не один год своей бурной жизни оперативно-следственному отделу. Умен, хороший организатор, пройдоха, тертый калач. Жадноват, трусоват, фатоват. Основное хобби – вмешиваться в мою личную жизнь, изображая умудренного опытом, заботливого отца.

Деловит, плодовит (в смысле идей), полиглот (в смысле количества спиртного, проглатываемого за единицу времени), чадолюбив, зануден, иногда назойлив до умопомрачения.

Работать с ним можно, особенно когда он сидит у себя в кабинете на втором этаже и не сует свой сизый нос в мои дела. Но такое бывает крайне редко, обычно он всем и вся интересуется, не давая ступить и шагу, чтобы не погрозить своим толстым пальцем из-за угла и не разразиться какой-нибудь «притчей во языцех».

Мамедов Алискер – секретарь-референт, моя правая рука, который сейчас валяется на больничной койке. Дело в том, что пару недель назад Алискер попал в дорожно-транспортное происшествие. Через полтора-два месяца он вернется «в строй», а пока я терпеливо и артистично должна разыгрывать из себя левшу.

Мамедов деловит, подтянут, сообразителен, всегда гладко выбрит, красив, умен, темпераментен на восточный манер, впечатлителен, любвеобилен – ох уж эти женщины, вечно он попадает в какие-то истории из-за них и с ними.

Парень хваткий, настоящий универсал!

Маркелов Вадим – компьютерный маньяк-виртуоз, сосредоточенный на процессорах, мониторах, сайтах, файлах и прочей ерунде и потому рассеянный в обычной жизни. Но это – недостаток всех людей, занимающихся усиленной мозговой деятельностью и в силу природных характеристик склонных к интроверсии.

Приветлив, ироничен, исполнителен, спокоен – иногда до индифферентности.

Толкушкин Валера – писатель-одиночка, маргинал, вольная птичка, настолько вольная, что за те неполных три месяца, которые он трудится в «Кайзере», успел схлопотать выговор. Мой сотоварищ по литературе, первый читатель и критик детективного чтива, выходящего из-под моего пера. Советчик, оппонент и в чем-то – культурный наставник. Зубоскал и насмешник.

Универсал, как и все прочие. Даже его эпизодическое разгильдяйство не может заставить меня расстаться с ним. Ребята считают его моим любимчиком… Конечно, я – за равноправие, но…

Ганке Валентин Валентинович – старший из сотрудников. В прошлом – виртуоз-медвежатник, в настоящем – специалист по замкам, простым и сейфным. Сановит, осанист, пунктуален, обходителен, неизменно корректен и невозмутим. Отличное чувство юмора и такта. Всегда безукоризненно одет, подстрижен и выбрит. предмет его особой гордости – густые холеные усы, которые от тщательно расчесывает специальной расчесочкой.

Практически никогда не расстается со своим дипломатом, в регулярно аэрируемых отсеках которого покоятся его аккуратно разложенные «хирургические» инструменты. Выходец из семьи поволжских немцев, ведущих свой род из северной Вестфалии, в свою работу он привык вкладывать неспешную основательность и филигранную скрупулезность своего народа.

Чета братцев Антоновых – Александр и Николай.

Сыщики-водолазы, скалолазы. Основное их занятие – добыча информации. Оба прекрасно водят машину, стреляют, препираются с Толкушкиным, который высмеивает их невежественно-прохладное отношение к символико-мистической системе знаний и ассоциаций, за период своего существования в избытке накопленных восточной и западной культурной традицией.

Александр старше брата всего на полчаса, но ужасно горд этим обстоятельством.

Болдырев Сергей – в прошлом – автогонщик, а ныне – водитель кайзеровской «Волги», на которой разъезжает безрукая в данный момент кайзерша, то бишь – я. Крепкий парень, с крестьянской жилкой и трезвым взглядом на жизнь. Прекрасный семьянин. Исполнителен, теплолюбив, обидчив.

Кажется, все. Вообще-то я рада, что мне удалось сколотить такую команду. Каково это – руководить мужчинами? – спросите вы. Пока справляюсь, а там…

Телефонный звонок оторвал Вершинину от записей, она отодвинула тетрадь и поднесла трубку к уху.

– Валентина Андреевна, доброе утро. Это Маркелов. Я не слишком рано?

– Нет, Вадим, я уже давно не сплю. Что-нибудь случилось?