Три ангела по вызову

Катерина обошла место своего заключения. Теперь это помещение не казалось ей стильным и оригинальным: оно было тесным, полутемным и неудобным, а все медные и глиняные прибамбасы не придавали ни на грош комфорта.

«Неужели все уже ушли, и мне придется провести здесь всю ночь?» – в ужасе подумала Катя.

Она уселась на краешек громадного глиняного горшка, подперла подбородок кулаком, как роденовский мыслитель, и горестно вздохнула.

Ей совершенно не улыбалась перспектива спать на холодном полу, выложенном креативной керамической плиткой. После такого ночлега воспаление легких гарантировано. А самое главное – она вдруг безумно захотела есть.

Последнее, что было у нее во рту, – несколько пирожных, съеденных в кафе на Петроградской стороне. Пирожные, конечно, были очень вкусные, Катя даже облизнулась при этом приятном воспоминании, но они были маленькие, и самое главное – это было уже очень давно! А впереди ее ожидала целая голодная ночь!

Она с грустью вспомнила, как совсем недавно отказалась участвовать в «потреблении искусства». Как же она была легкомысленна! Надо было съесть хоть парочку произведений истинного искусства, что-нибудь такое колбасное… или хотя бы булочного крокодила… да и от овощной композиции она бы сейчас не отказалась…

Катин рот наполнился обильной слюной. Кажется, она бы сейчас съела не только булочного крокодила, но даже самого настоящего, живого и зубастого.

Она встала: вынужденное бездействие угнетало ее и удваивало муки голода.

Только сейчас Катя заметила, что под потолком в самом углу туалета есть крошечное окошечко, проделанное на уровне тротуара. Она с трудом подтащила к этому окошку огромный глиняный горшок, вскарабкалась на него и попыталась выглянуть в окошко. Как раз в это время мимо неторопливо проходили двое людей, Катя разглядела мужские ботинки и изящные женские туфли-лодочки. Ботинки были нечищеные, что, конечно, плохо характеризовало ее владельца, однако Катя не стала привередничать, она постучала в стекло костяшками пальцев и крикнула сколько было сил:

– Эй! Помогите! Мне не выйти!

Однако парочка никак не отреагировала на ее призыв: не прибавляя шагу, мужчина и женщина неспешно удалились в сторону Екатерининского канала.

Через несколько минут возле окна появилась еще одна пара обуви: мужские полуботинки на удивительно толстой подошве. Скорее, это была даже не подошва, а самая настоящая платформа. Хотя мужская обувь на платформе вышла из моды давным-давно, еще во времена Катиного розового детства.

«Наверное, этот мужчина очень маленького роста, – подумала Катерина. – И носит обувь на платформе, чтобы казаться немного выше».

Этот незнакомец был не только мал ростом, он еще и заметно прихрамывал. Однако Катю все его недостатки нисколько не смущали, лишь бы он пришел на помощь.

– Помогите! – завопила она что было сил. – Вытащите меня отсюда! Моя благодарность будет безграничной!

Однако ее благодарность никого не интересовала, а скорее всего ее просто не было слышно. Низкорослый незнакомец, безбожно прихрамывая, удалился.

– Да, хорошо строили эти дома! – вздохнула Катя. – Звукоизоляция просто потрясающая!

Она еще какое-то время проторчала у окна, но больше никто не появился в поле ее зрения.

Стоять на глиняном горшке было очень неудобно и утомительно. Катерина тяжело вздохнула, слезла на пол и еще раз обошла свою одиночную камеру.

«Хоть санузел есть, – подумала она с горечью. – Впрочем, только санузел и имеется…»

Она представила себе объявление в газете: «Сдается однокомнатная квартира, состоящая из туалета. Других помещений не имеется».

Решив, что чувство юмора ей пока еще не изменило, а значит, все не так уж плохо, Катя снова подошла к двери, собираясь еще раз, без большой надежды на успех, позвать кого-нибудь на помощь.

Однако на этот раз стоило ей взяться за дверную ручку, как та свободно повернулась, и дверь туалета с негромким скрипом открылась.

Давно уже ни один звук не доставлял Кате такого удовольствия, как этот довольно неприятный скрип несмазанной двери.

Катя не стала раздумывать о столь непонятном поведении дверного запора.

Она выскочила из заточения радостно, как птица из клетки, и устремилась в то помещение, где недавно проходили выставка и завершающий ее гастрономический перформанс.

Комната была пуста.

Вернисаж давно уже завершился, и все экспонаты выставки были безжалостно съедены.

Катя с сожалением огляделась и увидела на одном из столов случайно уцелевшую фигурку из булочек и круассанов. Это был просто подарок судьбы! Катерина отбросила все свои недавние сомнения и вгрызлась в статуэтку.

Булочки оказались свежими.

Неожиданно из угла донесся странный звук – нечто среднее между скрипом несмазанного колеса и призывным кличем перелетных гусей. Катерина вздрогнула, но любопытство взяло в ней верх над испугом, и она двинулась к источнику звука. Приглядевшись, она разглядела на полу под скамьей уютно свернувшуюся человеческую фигуру. При более внимательном ознакомлении Катя убедилась, что это не кто иной, как Сева Востриков. Он спал под скамейкой, время от времени оглушительно всхрапывая.

«Видать, перешел Сева в пассивную стадию! – сообразила Катерина. – Не выдержала ранимая душа художника, запил по-черному!»

В первый момент Катя думала вытащить Вострикова из-под скамейки и отправить домой на такси, но потом трезво оценила свои скромные силы, Севины внушительные габариты, а также скверный характер нынешней жены Вострикова, вспомнила, кстати, об отсутствии денег и решила не связываться.

Она проследовала к выходу из «Бездомной кошки», где столкнулась нос к носу с давешней гардеробщицей. Тетка стояла, уперев руки в боки, и готова была испепелить Катерину взглядом.

– Я что, по-вашему, ночевать тут должна? – завопила она, как только Катерина оказалась в зоне досягаемости. – Мне за это денег не плотют! Мероприятие уже давно кончилось, а эти все не идут за своими вещами! Добро бы хоть вещи были стоящие, а то… тьфу! Смотреть противно!

С этими словами она швырнула на прилавок Катину многострадальную куртку.

– Лучше бы замок в сортире починили, чем на людей вопить! – буркнула Катя, надевая куртку.

– И чемодан свой забирай! – рявкнула гардеробщица, выставляя чемоданчик. – А то потом скажешь, что Дарья Пална твой чемоданчик прихватила! А он мне нужен, как кошке мотороллер!

– Спасибо, – пробормотала Катя и выкатилась за дверь.

Только там она перевела дыхание, застегнула куртку (к вечеру стало довольно прохладно) и подумала, до чего же противные тетки бывают на свете.

И еще она подумала, что так и не смогла отделаться от злополучного чемоданчика.

При этой мысли Катерина с неприязнью взглянула на кейс… и оторопела.

Это был совсем не тот чемоданчик, который ей всучил неизвестный возле памятника «Стерегущему»! Тот был черный, хорошей кожи, очень элегантный – под стать своему владельцу. Кроме того, он был довольно тяжелый.

Этот же кейс – если к нему вообще можно применить такое красивое, можно даже сказать, гламурное иностранное слово – был потертым, потрепанным жизнью дешевым кожзамовым чемоданчиком. Кроме того, он был значительно легче первого.

Катя расстроилась: как она сразу не заметила подмену! Ну, допустим, качество чемоданчика можно не сразу оценить в полутьме подвала, но уж его вес…

Она вернулась к двери «Бездомной кошки», подергала за ручку…

Дверь была заперта.

Она постучала – без результата.

Впрочем, очень громко стучать Катя не стала, представив, как на нее набросится злобная гардеробщица.

Катя вздохнула, пригорюнилась и медленно побрела в сторону Невского проспекта.