Ожерелье казненной королевы

Остальные гости сгрудились вокруг него, разглядывая удивительную монету.

– Да, это та самая монета, – подтвердил виконт. – Так вы и впрямь владеете секретом превращения обычных металлов в золото?

– Древняя наука Востока заключает в себе много удивительных знаний! – уклончиво ответил человек в черном и тут же заговорил с дамой в платье бледно-лилового шелка.

– Разве вы не слышали, мой друг, – вполголоса сказал виконту барон де Брей, толстяк с некрасивой родинкой на левой щеке, – несколько лет назад граф Калиостро находился при дворе герцога Голштинии. Герцог в то время пребывал в очень стесненных обстоятельствах, он не мог заплатить даже своим офицерам. Так представьте, после посещения Калиостро герцог расплатился со всеми своими кредиторами да еще начал строительство нового дворца!

– Вы хотите сказать, барон, что граф Калиостро изготовил для герцога золото?

– Я ничего не хочу сказать кроме того, что я уже сказал!

– Кстати, барон, этот Калиостро называет себя графом, так вот, не знаете ли вы, имеет ли он для этого основания?

– Кто его знает! – протянул де Брей, насмешливо прищурившись. – Ведь он прибыл из Италии, а там каждый цирюльник именует себя графом, каждый торговец рыбой – маркизом… Это мы с вами можем проследить своих предков до времен Людовика Святого… Кстати, виконт, видите молодую особу в голубом платье?

– Ту, что беседует с графиней де Бревиньен?

– Да, именно ее! Так вот, я слышал, что она происходит из рода Валуа. Можете себе представить? В ее жилах течет кровь королей!

– Вот уж не подумал бы! – Виконт пристально взглянул на молодую женщину. – Отчего же я никогда прежде не видел ее в Версале?

– Ее отец умер в нищете, сама она с сестрой попала в сиротский приют, где ее и нашла графиня. Ее зовут Жанна де Ламотт, иногда она подписывается как графиня де Ламотт-Валуа.

Калиостро тем временем разговаривал с дамами, сопровождая свои слова плавными жестами красивых ухоженных рук:

– Нет, сударыни, я не верю в разговоры о секрете вечной молодости! Можно, конечно, надолго сохранить телесное здоровье и красоту, но вечная молодость – это миф, легенда… так я и сказал Аристотелю, когда у нас зашел об этом разговор…

– Что? – перебила его баронесса де Субиз. – Я не ослышалась? Вы имели счастье беседовать с Аристотелем? Но как это возможно?

– Ах, баронесса… – Калиостро сдержанно улыбнулся. – Кажется, я сболтнул лишнее. Простите меня, сейчас не время и не место для подобных откровений. Может быть, когда-нибудь в другой раз, в более доверительной обстановке…

Барон де Брей поймал за локоть проходившего мимо него слугу Калиостро и вполголоса спросил его:

– Послушай, любезный, неужели твой господин и вправду жил во времена Аристотеля?

– Извините, ваша милость, – отвечал слуга, почтительно поклонившись барону. – К моему прискорбию, я не могу этого знать, ибо служу господину графу только последние четыреста лет.

С этими словами он ловко увернулся и скрылся в соседней комнате.

Барон проводил его удивленным взглядом.

Жанна де Ламотт покинула дом баронессы одной из последних. Простившись со своей благодетельницей графиней де Бревиньен, она села в закрытый экипаж и велела вознице возвращаться домой.

Однако едва экипаж тронулся, она увидела в его темном углу человека, закутанного в черный плащ.

Жанна вскрикнула и хотела остановить возницу, но незнакомец отбросил плащ и поднес палец к губам.

Жанна узнала итальянского графа, который только что развлекал гостей баронессы.

– Это вы? – проговорила женщина раздраженно. – Вы меня напугали. Извольте объ-ясниться: что вам от меня нужно?

– Думаю, вы не очень испугались, – ответил Калиостро с едва уловимой улыбкой. – Думаю, вы вообще не из пугливых. Тем не менее, мадам, приношу вам свои извинения. Но мне нужно было поговорить с вами – и поговорить без свидетелей.

– Что ж, говорите. – Глаза Жанны блеснули в полутьме экипажа. – Но имейте в виду: я порядочная женщина и не потерплю никаких сомнительных намеков…

– Боже упаси! – Калиостро поднял красивые руки. – У меня ничего такого и в мыслях не было. Я хочу сделать вам деловое предложение.

– Деловое?

– Именно! Ведь вы хорошо знакомы с Его Преосвященством кардиналом де Роганом, князем-епископом Страсбурга…

– Что за намеки! – вспыхнула Жанна. – Меня связывает с Его Преосвященством самая чистая дружба! Он заботится о моей душе…

– И я о том же! – перебил ее Калиостро. – Он заботится о вашей душе, вы – о его кошельке… Но я хочу сказать вам, мадам, что кардинал не слишком богат. Так что вы не сможете при его помощи поправить свои дела.

– Да как вы можете! – горячилась Жанна. – Он – прелат, слуга церкви…

– Бла-бла-бла! – замахал руками Калиостро. – Мадам, оставьте этот тон! Мы с вами – одного поля ягоды, и я предлагаю вам выгодную сделку. Мы можем заработать большие, очень большие деньги! Больше миллиона ливров!

– Больше миллиона? – Глаза Жанны вспыхнули, как два драгоценных камня, но тут же в голосе ее прозвучало недоверие: – Но вы только что сказали, что кардинал не богат. У него нет миллиона!

– У него – нет, но я расскажу вам, как можно заработать на вашей… м-м-м… чистой дружбе с кардиналом.

Я хочу вкратце рассказать вам историю создания одного удивительного ожерелья.

Бемер и Бассанж, два богатейших французских ювелира, объединили свои таланты и свои богатства, чтобы изготовить бриллиантовое ожерелье необычайной ценности и красоты. Ожерелье это было предназначено для последней фаворитки Людовика XV графини Дюбарри. Однако, когда ожерелье было уже изготовлено, король скоропостижно умер, а его фаворитка в одночасье лишилась всех своих сказочных богатств.

Ювелиры остались ни с чем, точнее – с бесценным ожерельем, для которого весьма трудно было найти нового покупателя.

Цена ожерелья составляет примерно полтора миллиона ливров. Заплатить такую цену могут только несколько человек в Европе: английский король, император Австрии и, возможно, еще кто-то из владетельных особ.

Ювелиры хотели было предложить ожерелье молодой королеве Марии-Антуанетте, но финансы Франции находятся в расстройстве, и королева не решилась просить у Людовика XVI такую баснословную сумму на новое украшение.

И если в этой ситуации на сцене появится кардинал де Роган, представитель одной из старейших и самых влиятельных дворянских семей Франции, который предложит выступить посредником между ювелирами и королевой, то, разумеется, ювелиры, которые уже отчаялись продать ожерелье, ухватятся за эту возможность…

Я проснулась глубокой ночью. Долго не могла понять, где я, пока не сообразила, что заснула прямо на диване за чтением найденной тетрадки. И снились мне дамы с напудренными волосами, мужчины в париках и в расшитых золотом камзолах, богато убранные покои и золоченые кареты с запряженными цугом лошадьми.

Печка прогорела, но в комнате было относительно тепло. Я завернулась поплотнее в одеяло и заснула до утра, положив тетрадку под подушку.

Утром батареи были теплыми. Я с благодарностью погладила печку по красивому выпуклому боку – все же она помогла мне пережить эту ночь – и решила продолжить поиски работы. Денег оставалось совсем мало, скоро даже на самую скромную еду не хватит.

Новый, находящийся в стадии организации телевизионный канал находился у черта на куличках. Нужно было долго ехать на метро до конечной станции, а там еще на маршрутке минут двадцать. Ужасно не хотелось ехать, да еще наудачу, без предварительной договоренности, почти без надежды на успех. При моей невезучести наверняка проезжу зря. Но я решила не поддаваться унынию и лени, а действовать как лягушка из басни.

В школе учительница нам без конца приводила пример, как две лягушки упали в сметану. Одна смирилась со своей участью, опустила лапки и пошла на дно, а вторая до того добрыкалась, что сбила из сметаны твердое масло и вылезла наружу. Так что если у меня плохо с умом, то попытаемся взять упорством.

Итак, перед тем, как выскочить из дома, я оглядела комнату. При дневном свете она выглядела неопрятной. Щепки на полу, скомканное одеяло на диване, разоренная печка…

На столе лежала жестяная коробка с надписью «Ландрин». Теперь я узнала и это слово, и картинку на крышке. В заново отделанном Елисеевском магазине висел плакат, срисованный со старинного. «Ландрин» – это были такие леденцы. Я наскоро прибралась в комнате, коробку убрала в тайник и закрыла его, а тетрадку прихватила с собой, чтобы было что почитать в метро.