Шаг в неизвестность

– Больше я эту гадость пить не буду. А то уже голова закружилась. Я, между прочим, хотела ещё с тобой сегодня в лес сходить. У меня дрова заканчиваются. А зима ещё, как видно, не собирается сдаваться.

– Да… – недовольно покачала головой Нина, – конец апреля, а погода ужасная. Снегу кругом столько…

– Вот именно, что по такому снегу мы пешком в лес не пройдём. А если и пройдём, то много на себе не унесём. Вот я и подумала, что ты, может, попросишь у председателя подводу. Тебе он по-свойски, я надеюсь, даст.

– Ага… – сердито произнесла Нина, – даст он мне. Ты же знаешь, какой он трусливый. Всё боится запятнать себя связью с немцами.

– Ну, его можно понять, – встала на защиту председателя Лидия. – Ведь в нашей стране за одно неосторожное слово могут посадить. Вон у меня отец за какую-то мелочь на десять лет осуждён. В порыве гнева сказал что-то не так о советской власти и сразу загремел за решётку. Понимаешь, – с ужасом в глазах произнесла Лидия, – за какую-то пару слов провести десять лет в тюрьме! Получается, что человеческая жизнь вообще ничего не стоит, раз из-за подобной чепухи из неё вычёркивают десять лет. Мы просто марионетки в чьих-то руках. Эти изверги, сидящие у власти, с лёгкостью распоряжаются нашей жизнью, словно мы букашки…

– Эй… ей… ей… – приостановила её Нина, – что-то тебя не туда понесло. Тебе и в правду больше наливать нельзя. Ты мне сейчас тут такого наговоришь, что завтра и мы где-нибудь не там, где надо, окажемся.

– Но мы ведь только вдвоём! – недоумённо посмотрела на подругу Лидия.

– Ну, знаешь, – с подозрением оглянулась на дверь Нина, – иногда и стены могут подслушивать.

Лидия ухмыльнулась:

– Подслушивать-то они, может быть, и могут, но доносить, я думаю, ещё не научились.

– А вот и зря ты так думаешь, – предупреждающе произнесла Нина, налив себе ещё немного в стакан и поспешно выпив. – Остальное убери, – указала она на бутылку, – мы после проведённой операции выпьем.

– Какой операции? – непонимающе заморгала Лидия.

Нина сделала недовольное лицо:

– Как какой? Ты же подводу хотела! Или тебе уже дрова не нужны? Давай в шесть вечера встретимся возле фермы, возьмём подводу – и в лес…

– Так ты же сказала, что Николай Петрович тебе не даст разрешения. Что, хочешь повторить прошлогоднее? Опять будем воровать с фермы подводу.

– Ну почему же сразу воровать? Брать напрокат. Раз колхоз о нас не беспокоится, что же нам ещё остаётся делать?

– Ну не знаю… я тогда столько страху натерпелась. Я так боялась, что Захар, сторож наш, застукает. Нам бы тогда досталось по полной программе.

– Да… мужик он гнилой. Сам же из высланных, а так наших притесняет! А перед местными выслуживается. Вот что власть с человеком делает.

– Такова человеческая натура – выживать за счёт других.

– Да скотина он просто, – брезгливо ответила Нина. – Вот мой Николаша, хоть и притесняет наш народ, да и меня использует, но в нём осталось ещё что-то человеческое. Он в душе добрый. Его обстоятельства заставляют быть таким суровым. Да и на мне бы он женился, если бы не его мамаша, наша любимая заведующая. Вот уж змеюка! Это единственный человек, которого я боюсь.

– Да она своим взглядом как пронзит, так мурашки по коже, – поёжилась Лидия.

– Вот именно. Она бухгалтершу Екатерину себе в невестки хочет. Говорят, у той с Николаем в молодости любовь была. Только Екатерина потом за его друга вышла, и Николай сильно страдал из-за этого. Так, что до сих пор и не женился. Ну, а теперь у Екатерины-то нашей муж на фронте погиб, вот заведующая и хочет их свести. Только боится, что у сыночка её со мной всё серьёзно. Потому и ненавидит меня так. Поэтому и решила я уйти с фермы.

– Как уйти? Куда?

У Лидии было такое растерянное выражение лица, что Нина громко рассмеялась:

– Ну и вид у тебя, Лидусь. Всё тебе нужно знать!

– Но я и, правда, не понимаю, куда ты можешь уйти.

– Это вообще-то ещё секрет, но тебе скажу, – перешла на шёпот Нина, – меня Николаша отправляет на курсы трактористов.

– А как я одна буду?

– Ну, ты же не одна будешь, там ведь такие классные бабёнки работают. И Клара, и Анька… Они тебя в обиду не дадут.

– С только тобой я себя так уверенно чувствую…

– Но я же не из села уезжаю. Мы будем по-прежнему с тобой часто видеться.

– Да не скажи, – расстроено произнесла Лидия, – мы с тобой живём в разных концах посёлка.

Нина добродушно улыбнулась:

– Ты сейчас похожа на обиженного ребёнка, у которого забрали любимую игрушку. Выше нос, Лидия. Ты ведь сильная!

– Ой, Нин, я, честно сказать, уже устала быть сильной. Я так устала. Мне иногда хочется лечь, закрыть глаза и спать долго-долго…

Нина подошла к подруге и крепко обняла её:

– Перестань хандрить, дорогая. Нам с тобой держаться надо. От нас вон сколько людей зависит. Нам нельзя раскисать, – она крепко обняла плечи подруги.

Лидия закашлялась:

– Да ты меня так задушишь. Ну и силы у тебя!

Нина ослабила объятья и виновато улыбнулась:

– Извини, подружка, это я любя.

– Председателя ты тоже так любя обнимаешь?

– Ну, это уже секрет, – невинно закатила глазки Нина. – Но поверь мне – силой мужиков не возьмёшь.

Лидия с грустью посмотрела на подругу:

– Удивляюсь я тебе. Всё у тебя в жизни как-то легко.

Нина с наслаждением потянулась и самоуверенно произнесла:

– А так и надо. Проще нужно на жизнь смотреть, – подошла она к окну и довольно улыбнулась: – Хорошо-то как, Лидусь!

– Что же тут хорошего? Метёт да метёт. Нужно опять снег чистить.

– А я пойду и завалюсь спать. У меня сегодня выходной, и я ничего не буду делать. Пусть мои племянники чистят.

– Да, достаётся тебе с ними. И мать больная, и четверо племянников.