– Да, конечно, мы же так близки, – съязвила Грейси.
Эмма вздохнула и запустила руки в задние карманы джинсов. В детстве сестра обычно следовала везде за ней по пятам.
– Я пыталась поддерживать связь, писала и звонила, а ты мне – никогда. Я уехала с ранчо, но не бросала семью.
– А что я должна была говорить? – запротестовала Грейси и оторвалась от косяка. – Удачных проб? Наслаждайся идеальной жизнью, пока я тут валюсь с ног от усталости.
Она посмеялась бы, если бы не было так грустно.
– Ты думаешь, у меня была идеальная жизнь? – не удержалась Эмма. – Я ходила на сотни прослушиваний, но редко получала роли. А эти предложения переспать с продюсером… Работа по двенадцать часов в ресторане из-за того, что арендодатель увеличил плату? Постоянно пристают какие-то стариканы, норовят шлепнуть по заду, когда приносишь заказ…
– Ой, подожди, достану платочек, посочувствую, – ответила Грейси.
– Ах ты, сучка!
– Ты не лучше.
Эмму охватило разочарование. Почему все думают, что в Голливуде хорошо живется? Грейси и понятия не имела, через что ей пришлось пройти. Обо всех этих мерзких и по-настоящему страшных вещах даже вспоминать было страшно…
– В чем дело, Грейси?! – всплеснула руками Эмма. – Не верю, что ты так злишься из-за того, что я на пару лет уехала из дома. Должно быть что-то еще.
Грейси напряглась, но быстро взяла себя в руки, нацепив маску безразличия.
– Ты не знаешь меня, Эмма. Не жди, что я буду радоваться твоему возвращению.
– Сначала ты не хотела, чтобы я уезжала, теперь не хочешь, чтобы я возвращалась… Чего ты вообще хочешь?
На долю секунды Эмме показалось, что в глазах Грейси мелькнуло что-то, но тут же пропало. Как будто она почти достучалась до маленькой любимой сестрички.
– Ничего, – сухо ответила сестра. – Я пришла сказать, что твоя дочь проснулась и плачет.
Эмма отшатнулась, будто получила пощечину.
– Ты что, не могла взять ее на руки?
Грейси сначала стало стыдно, но она быстро оправилась, гордо вскинула подбородок и ответила:
– Я не сиделка, Эмм, и папа тоже.
Эмма сурово на нее посмотрела:
– Я и не говорю, что ты сиделка. Папа возится с малышкой, потому что сам хочет. Не слышала, чтобы он жаловался, что устал от Молли.
– Конечно нет, – возразила сестра и откинула волосы назад. – Он никогда не скажет, потому что боится, что ты снова уедешь.
– Я же тебе сказала, и ему тоже, что больше никуда не уеду.
– Прекрасно, пойду шарики надую, – буркнула Грейси. – Кстати, скоро придет ветеринар, и было бы здорово, если бы ты оставила нас хоть ненадолго.
Сестра ушла прежде, чем Эмма успела ответить. Ох уж эти беседы с Грейси… Это здорово выматывало. Замкнутый круг. О чем бы они ни говорили, каждый раз все заканчивалось упреками. Возразить ей было нечем, потому что так и было. Эмма мечтала о карьере актрисы с детства. Никто не одобрял и не пытался ее понять. Несомненно, мама ее поддержала бы, но, к несчастью, она умерла так рано…
Эмма выждала несколько минут, чтобы не идти вместе с Грейси. Интересно, в какой момент начался раскол? Эмма была старше сестры на пять лет, поэтому она всегда заботилась о ней, особенно когда умерла мама. Грейси было четырнадцать. Отчего она стала такой враждебной?
Эмма глубоко вздохнула и решила завершить уборку, чтобы направить бурлившую в ней после разговора с сестрой энергию в позитивное русло: расставила все по местам, вытерла пыль на полках, подмела пол. Помещение преобразилось на глазах.
Возвращение оказалось сложнее, чем она думала. Сестра ненавидит ее, бывший – и видеть не хочет. Если бы были силы, она бы устроила себе утешительную вечеринку, но сил не было ни на что, поэтому она направилась домой к малютке, которая нуждалась в ней больше всего.
Молли исполнилось пять месяцев, она с радостью приветствовала каждого, улыбаясь беззубой улыбкой. Плакала она только в случае голода и мокрого подгузника. Лучше и представить нельзя.
Фрэнк и Молли были в гостиной. Малышка сидела у него на коленях, а старик корчил смешные рожицы. Отец выглядел лучше, чем в день ее приезда. В глазах блестел огонек, волосы причесаны, он даже побрился. Хороший знак: неужели Грейси не видит или не хочет видеть положительный эффект от ее возвращения?
– Пап?
– Привет, милая, чем занималась?
– Я? Порядок наводила, – ответила Эмма и махнула рукой в сторону двери.
– О, вся в маму, – усмехнулся отец.
Эмма прошла в гостиную, села на диван.
– Грейси сказала, Бак уволился.
Отец нахмурился.
– Да, но я не могу винить его за это. Он старше меня, черт возьми, а мы не в том возрасте, чтобы гнуть спину на ранчо с утра до ночи.
Малышка стукнула пару раз ладошками по большим рукам деда и принялась играть с пальцами.
– О, мне теперь придется следить за выражениями, – улыбнулся Фрэнк и посмотрел на внучку. – Молли так похожа на тебя в детстве.
– Правда?
– Да. Спокойная, улыбчивая. – На глаза старика навернулись слезы. – Я рад, что ты вернулась, Эмм, правда.
Она подалась вперед, взяла отца за руку и крепко сжала.
– А я рада, что хоть кто-то рад моему возвращению. Грейси постоянно фыркает на меня, когда проходит мимо.
Отец усмехнулся:
– Грейси просто устала. Она очень старалась поддерживать ранчо в нормальном состоянии все эти пять лет, но у нее никогда не было твоей уверенности. Что бы она ни делала – во всем сомневалась.
Эмме это не понравилось.
– Неужели? Она всегда поступала по-своему, даже в школе, не считаясь с мнением других.
– Да, но в душе она сомневалась.