Торжествующий дух

– А-а-а! – взревел Рябов в ярости и страхе, схватил гранату и бросил ее вниз, выдернув чеку. Раздался глухой взрыв. Пение смолкло. Но мгновение спустя тихо и печально возобновилось: «Иже херувимы…»

Палач бросил вторую гранату. Снова ухнуло под ногами, но пение продолжалось. Было брошено еще несколько гранат, но они в глубине шахты уже не взрывались. Двое из палачей упали на землю и стали кататься и кричать, как безумные… Остальные с бешеной руганью начали валить в шахту сучья, еловые лапы; как шапкой, накрыли отверстие и подожгли. Взвился столб огня, опаляя ветви соседних деревьев. Затрещало пламя. Страшные отсветы заплясали во тьме. Но вот налетел ветер, прибил тучу едкого дыма к земле. Лошади в повозках стали чихать и рваться из оглобель… Наконец быстро застучали колеса: убийцы неслись прочь, изо всех сил нахлестывая лошадей.

Огонь потрещал немного и угас. Крестьянин вышел из своей засады и сделал несколько шагов, шатаясь как пьяный. Душа его была страшно потрясена. И вдруг он услышал явственное пение, доносившееся откуда-то из-под земли: «Иже херувимы…» И тогда, не помня себя, бросился он бежать во тьму, не разбирая дороги…

Никто из узников не упал на дно и не утонул, как надеялись палачи, в грязной воде – Господь не допустил этого. Все на разной высоте попали на выступы перекосившихся стен. Из них только Великий Князь Сергий Михайлович брошен был мертвым. Его секретарь Федор Ремез погиб от взрыва первой гранаты. Остальные умирали не один день – в мучениях боли от ран и ушибов, голода и жажды…

Великая Княгиня Елисавета Феодоровна и Князь Иоанн Константинович упали на один выступ в пятнадцати метрах от поверхности. Превозмогая свои страдания, во тьме, слыша стоны, наполнявшие мрак шахты, Елисавета Феодоровна оторвала от своей одежды лоскут и на ощупь перевязала разбитую голову князю Иоанну. Она и здесь продолжала свой христианский подвиг милосердия.

Когда Белая армия пришла в эти места, преступление большевиков было открыто. Нашли и шахту в лесу. В начале октября 1918 года начались работы по извлечению из нее тел мучеников. Восьмого числа найдено было тело Федора Ремеза; 9-го – инокини Варвары и Князя Владимира Палея; 10-го – Князей Константина и Игоря Константиновичей, а также Великого Князя Сергея Михайловича. 11-го подняли тело Князя Иоанна Константиновича и затем – Великой Княгини Елисаветы Феодоровны. У нее на груди была икона Христа Спасителя, которой в 1891 году Император Александр Третий благословил ее при переходе в Православие, а в одном из карманов – крошечная шкатулка, в которой хранились палец ее супруга и прядь волос Царевича Алексея. Пальцы правой ее руки были сложены троеперстно, как и пальцы инокини Варвары и Князя Иоанна Константиновича.

«Тела мучеников, – писал очевидец, которым был игумен Серафим (Кузнецов), – были обмыты и одеты в чистое, но убогое погребальное одеяние, как бедные рабы Христовы»; затем их положили в деревянные простые гробы, внутри с футлярами из кровельного железа, и поставили в кладбищенскую церковь, где стали совершаться панихиды и неусыпное чтение Псалтири.

18 октября отслужена была заупокойная Всенощная, а 19-го – Литургия, после которой совершено было отпевание. Храм не смог вместить всех желавших присутствовать на службе, площадь перед ним была запружена народом. Потом началось прощание, и долго-долго шли люди к гробам святых мучеников, и многие плакали.

Спустя год, когда красные начали наступление на Алапаевск, игумен Серафим получил от тогдашнего Верховного правителя России адмирала Колчака распоряжение вывезти гробы мучеников в Читу, куда тот и доставил их с огромными трудностями. Там с помощью русских офицеров он перенес их в женский Покровский монастырь, где поместил, как в тайнике, в одной келье под полом.

Шесть месяцев игумен жил в этой келье с гробами, а потом с еще большими трудностями по охваченной разрухой железной дороге перевез их в Китай, в Пекин. Там они были поставлены в склепе Свято-Серафимовского храма Русской Духовной миссии. Два из них – со святыми мощами преподобномучениц Елисаветы и Варвары – игумен Серафим на средства, присланные ему сестрой Великой Княгини принцессой Викторией, отвез в Иерусалим.

Они помещены были в храме святой равноапостольной Марии Магдалины на Елеонской горе, где настоятельницей была, по стечению удивительных событий, матушка Мария – дочь К. Р. Татьяна. Перед Первой мировой войной она вышла замуж за потомка грузинских царей князя Константина Багратион-Мухранского. У нее родился сын, который назван был Теймуразом. А в 1914 году она овдовела – князь был убит в бою. В 1916 году она вместе со своим дядей, Великим Князем Дмитрием Константиновичем (братом К. Р.), посетила Оптину пустынь. Это было спустя две недели после того, как здесь побывал ее брат, Князь Константин Константинович. Их встретили очень тепло. Потом они поехали в Capoв и в другие святые русские места, словно предчувствуя, что настанет пора с Россией расстаться.

Святые мощи преподобномучениц Елиса ве ты Феодоровны и инокини Варвары до сего дня покоятся в том же храме на Елеонской горе. Когда-то этот храм построен был в память покойной Царицы Марии Александровны, супруги Царя Александра Второго. Председателем Палестинского общества, занимавшегося обустройством русских владений в Святой Земле, был сын Александра Второго Великий Князь Сергей Александрович, которому деятельно помогала его супруга, Великая Княгиня Елисавета Феодоровна, будущая преподобномученица. Когда храм был построен, она выразила желание со временем, по своей кончине, упокоиться здесь… И Господь так чудесно исполнил ее желание.

А что же стало со святыми мощами братьев Константинови чей, Великого Князя Сергея Михайловича и его секретаря Федора Ремеза, а также Князя Владимира Палея? Они оставались в крипте Серафимовского храма в Пекине. В 1945 году на территории Китая, в Маньчжурии, шла война России с Японией, – как и во многих уголках Дальнего Востока. В Пекине все, что принадлежало Русской Духовной миссии, вместе с кладбищем и храмом, было передано советскому правительству под дипломатическое представительство. Все было уничтожено: и храм, и кладбище. Неизвестно, что стало со святыми мощами мучеников.

В службе Царственным страстотерпцам есть такая молитва: «О страстотерпице святая княгине Елисавето, егда тя живу во алапаевскую шахту ввергоша, купно со святыми мученики царския крове, яже беху князие Сергий, Иоанн, Константин, Игорь и Владимир, такожде мученица Варвара и святый мученик Феодор, изнемогающим же надолзе всем от ран, облегчала еси еле жива сущи страдания умирающих, воспевающе священные песнопения, яже слышаху мимоходящии. Сего ради молим тя, молися Христу Богу прегрешений оставление даровати празднующим любовию святую память твою».

Стихотворения

Князь Владимир Павлович Палей

1. О, свете Тихий…

О, Свете Тихий, Боже правый!
Ты ниспосли Свои лучи,
В покой таинственной оправы
Алмазы сердца заточи…
Измучен я немым страданьем,
Не знаю – чем душа полна?
Так пусть Тобой, Твоим сияньем
Навек исполнится она.
Во мне мерцает, догорая,
Недостижимая мечта, —
Возьми, возьми ее для рая,
Где все покой и красота!
И Ты, о, Пресвятая Дева!
Склонись над жизнью молодой,
И грусть чуть слышную напева
Возьми незримою рукой!
Храни ее! В ней все стремленья,
Все думы светлыя мои,
В ней дань земного умиленья,
В ней всех источников струи!
Храни ее над облаками,
В немой лазурной вышине,
И в час, когда беспечность с нами,
Отдай ее Ты снова мне!
И будет что-то неземное
Звучать с тех пор в стихе моем,
В нем все далекое, святое
Сольется с жизненным огнем.
В нем отзвук ангельской свирели
Скользнет как чистая слеза.
И буду знать я, что смотрели
Мне в сердца глубь Твои глаза.

    Декабрь,1914

2. Настроение

Как на сердце вдруг стало тихо
Среди наскучившего дня…
Наверно, кто-то помолился
Душою чистой за меня.

Наверно, кто-то незнакомый,
Далекий, старый и простой,
Мой образ вспомнил промелькнувший
Своею тихою мечтой.

    Январь, 1915

3. Сестры милосердия

Сестры милосердия, ангелы земные,
Добрые и кроткие, грустные немного,
Вы, бальзам пролившие на сердца больные,
Вы, подруги светлые, данные от Бога.

Вам – благословение, сестры душ усталых,
Розаны расветшие там, на поле битвы,
И в крестов сиянии ярко, ярко алых,
Тихо принимавшие раненых молитвы.

    Крым. Июнь, 1915

4. Молитва

О, если я порой томим негодованьем