Фантомная боль

– Расплачусь, – вздохнул Антон. – Слушай, как думаешь, что теперь мне будет?

Леденец помолчал.

– Да ничего страшного не должно быть, – сказал он, вздыхая. – «Клеща» у тебя на руках нет, теперь уже ничего не докажут. А то, что подрался с ними, это хуже. Они документы предъявляли?

– Ага. Но ведь можно сказать, что документы их показались мне фальшивыми.

– Правильно. А про диски скажи, что не твои, что купил у какого-то мужика, чтоб перепродать.

– Зачем? На дисках-то ничего такого нет.

– Это тебе так кажется. А ребята из ЭКОПОЛа найдут, что захотят. Ты про новое дополнение к Основному Каталогу слыхал? Теперь, если в программе больше семидесяти процентов патентованных элементов, она считается ворованной.

– У меня мало патентованных элементов, я сам стараюсь все делать.

– Как знаешь, – пожал плечами Леденец. – Мое дело предупредить, твое – подумать. Тебе уже повестку прислали?

– Нет. Я боюсь, они сами за мной приедут.

– Еще чего! Станут они на тебя время тратить... Пришлют повестку, дней пять будешь ходить к ним в Управление, на площади Курчатова, знаешь? На вопросики разные отвечать. Раз уж ты к ним попал – раскрутят по полной программе. И советую этих ребят не очень раздражать, они злопамятные. Возьмут и обрубят тебе сети, будешь, как последний лох, сидеть, радио слушать. Но все равно, особо там не болтай.

– Ладно, – пробормотал Антон. – Буду молчать, как партизан. Пойду я...

– Ну давай, – Леденец хотел было отойти, но вдруг обернулся: – Подожди!

– Что?

– Пойдем, покажу тебе одну штуку.

Он завел Антона во двор, где стояла его машина, и открыл дверцу.

– Залезай... Вот, смотри.

Он бережно развернул блестящий фольгопласт, в который был упакован простой плоский ящик из серой пластмассы. Антон несколько секунд разглядывал его, потом вопросительно уставился на Леденца.

– Что, не понял? – ухмыльнулся тот. – Ты сюда смотри.

Он ткнул пальцем в клеймо на боковой стороне.

Антон посмотрел на клеймо, и... челюсть у него медленно отвалилась.

– Это процессор Мельникова?! – ошарашенно спросил он. – Что, настоящий «Хризолит»?

– А что, не видно? Настоящий. Если нужен – покупай. Не много возьму.

– Сколько?

– Восемьсот.

– Дешево, – удивленно покачал головой Антон.

– Ну! Так что, берешь?

– Подожди...

Антон осторожно взял блок в руки и осмотрел со всех сторон. Пластмасса была прохладной и гладкой, лишь с одной стороны темнели входы для разъемов. Клеймо, изображающее семигранный кристалл, горело тусклым голографическим светом.

Это клеймо отображало принцип работы «Хризолита». Антон знал, что внутри находятся семь компактных, но очень мощных сопроцессоров, собранных, а точнее, выращенных по особой технологии. Однако секрет был не в них, а в блоке согласования, который мог очень рационально комбинировать и приумножать их возможности. Это была техника совершенно нового уровня. Если б Антон имел такое дома, он мог бы выкинуть весь свой металлолом, с которым приходилось работать, и оставить только «Хризолит». Имея этот блок, не нужно корпеть над проходными задачками, сочинять вспомогательные программки, «ломалки» и «искалки». Достаточно просто дать процессору задание, даже расплывчатый намек. Антон помнил, как на первой пресс-конференции конструктор Мельников предложил задавать вопросы не ему, а процессору. И тот отвечал! Отвечал почти как человек, а не как запрограммированный железный ящик.

Он понимал живой человеческий язык. «Эй, дружок, поищи-ка в сети «Евро-Глобал» что-нибудь прикольное про файлы-шпионы».

И «Хризолит», без сомнения, поищет. Сделает все, о чем требует оператор. Он не просто выведет список заголовков про файлы-шпионы, а подберет именно «что-нибудь прикольное». Ну разве что задаст перед этим пару невинных уточняющих вопросов.

Вот за такое чудо Леденец просил всего восемьсот рублей.

Это и настораживало.

Процессоры Мельникова вышли в продажу меньше чем полгода назад. Стоили они сначала, как нормальная квартира в пеноблочном доме. Потом, правда, сильно подешевели, но не настолько. Все эти полгода «Мосэлектронику» закидывали предложениями иностранные фирмы, набиваясь на сотрудничество, совместное производство и продажу, сулили безумные суммы за лицензию на право воспроизводства.

Но менеджеры «Мосэлектроники» и сам Мельников были непреклонны. Производством «Хризолитов» занимается только государственное предприятие «Мосэлектроника», продажей – только его представительства.

– Ну что? – нетерпеливо напомнил Леденец. – Будешь брать?

– Не знаю, – пробормотал Антон. – Вообще, денег сейчас нет.

– Ха! Денег нет. На твоем месте я бы в момент сумму собрал за такую-то штуку. У тебя этот процессор за неделю окупится.

Это Антон и сам понимал. Леденец был прав: ради такого приобретения не грех в долги залезть. Но Антона терзали сомнения. Слишком дешево. Даже если блок ворованный, ни один дурак не станет просить за него такую смехотворную сумму. А уж Леденец не дурак, он вещам цену знает.

– Э, а почему клеймо наклеено?! – всполошился Антон. – Оно должно быть в корпус вплавлено, я читал!

– А может, тебе еще сертификат на пожизненную гарантию? – вскинулся Леденец. – За такую-то цену!

Однако было видно, что он смутился. Явно здесь дело было нечисто.

– Ну, если не веришь, давай зайдем куда-нибудь, подключим и проверим, – добавил Леденец.

– Да нет, верю, – пробормотал Антон. – Но только... Не до этого мне сейчас, понял? Ладно, спасибо, что показал. Пойду я...

Антон возвращался домой в полном смятении. То, что он увидел, не укладывалось ни в какие рамки. Процессор Мельникова не мог стоить так дешево, ни при каком условии. Может, это обман? Но Леденец не станет мошенничать со своим приятелем и коллегой, он знает, что Антон не лох, и относится к нему с достаточным уважением. Может, тогда самого Леденца обманули? Тоже маловероятно...

Подделывать «Хризолиты» еще, кажется, никто не научился. Да и вряд ли научатся. Антон кое-что знал об этом. Он собирал любую информацию о конструкторе Мельникове и его детище, как и многие тысячи других людей, имеющих отношение к информационным технологиям.

Он знал, что при производстве «Хризолитов» треть средств уходит на обеспечение безопасности и охрану технологии. Людям, подписавшим контракт с «Мосэлектроникой», платят целые состояния, но эти денежки достаются им ох как непросто.

Во-первых, до окончания контракта они не имеют права покидать изолированный сектор предприятия, где изготавливаются блоки. Они живут как добровольные заключенные, и никакие обстоятельства не могут этого изменить. Им запрещаются свидания и даже телефонные разговоры с родственниками. В закрытом секторе вообще нет телефонов. Туда не проведен ни один кабель – даже электроэнергия берется от независимых источников питания. Компьютеры, установленные в лабораториях, не имеют дисководов и лишних разъемов, а встроенные серверы установлены на неизвлекаемость. Ликвидированы даже сетевые шнуры – вся аппаратура работает от батарей.

По слухам, каждый второй сотрудник там завербован службой безопасности, а в самой службе безопасности полно нелегальных агентов ЭКОПОЛа. Что и говорить, государство умеет хранить свои тайны.