Отраженная угроза

– И чем я буду заниматься? – спросил Сенин, готовясь услышать любую гадость.

– Думаю, с вашим-то опытом и послужным списком ставить вас на караульную службу нецелесообразно. Но есть вакансия начальника тактического полигона на одной отдаленной базе. Будете учить наших ребят тому, что сами хорошо знаете. – Чиновник поощрительно улыбнулся.

«Ясно. Загонят в такую глушь, что света белого не увидишь. А я-то надеялся посидеть на кожаных диванах, попить из высоких бокалов. Э-эх, дурачина-простофиля... «

– Так что, если у вас нет возражений... – Кадровик отодвинул клавиатуру, намекая на скорое окончание разговора.

– А мои возражения что-то значат?

– Конечно. Можете изложить письменно заявление о вашем несогласии с решением, будет составлен акт, комиссия его рассмотрит...

«И назначит помощником младшего говновоза, чтобы впредь не умничал. Нет уж, лучше на полигон».

– От души поздравляю вас, офицер. – Кадровик протянул напудренную руку. – Вы приняты. В холле подойдите к администратору, вас поселят и накормят. Немного позже вы будете представлены Мелояну. Мелоян – это начальник Сектора, – укоризненно добавил он, наткнувшись на вопросительный взгляд нового сотрудника.

«Ах, простите, не выучил имена ваших повелителей», – подумал Сенин. Однако, от слова «накормят» повеяло теплом. Хорошее слово. Означает, что здесь не придется жрать холодные консервы, выковыривая их ножом из банки. Это уже кое-что.

«И все-таки, как это у них так получается, – недоумевал Сенин, выходя из кабинета. – Вроде обласкали, поздравили, обращаются на «вы», накормить пообещали... А все равно, понятно, кто ты здесь и где твое место. М-да, вникать мне еще и вникать в корпоративную культуру...»

* * *

«А рожа-то у меня обезьянья», – с досадой отметил Сенин, когда оказался в лифте и увидел в зеркальной стене свое отражение.

Рядом ждали своей остановки новоявленные коллеги. Они были холеные и отглаженные, лишенные всего лишнего и индивидуального. Сенин подумал, что не скоро научится различать их в лицо. Странно, но в полиции, где положена униформа и единообразие, люди больше стремились проявить индивидуальность. Каждая боевая группа имела свой фирменный прикол в обход униформы: кто белые шарфы носил, кто цветные платки на голову повязывал. Была даже команда, которая появлялась на людях не иначе как в ковбойских шляпах. Где они их только достали... Командиры, и Сенин в том числе, смотрели на это сквозь пальцы, потому что понимали: люди – разные, и они хотят выглядеть хоть немного разными.

Здесь же, наоборот, персонал загонял себя в общепринятый стандарт, что бы ни в коем случае не выделяться. Вот, даже к жалкой медальке прицепились. Да весь полицейский спецназ носит медальки Союза пацифистов, все это знают, и не один генерал не смеет встать поперек традиции.

Забавно было наблюдать, как чужеродная среда встречает появление нового объекта в лице Сенина, как обволакивает и изучает его. Он буквально кожей чувствовал быстрые любопытные взгляды. Но ничуть не смущался. Наоборот, гордо демонстрировал себя, и свою ладную парадную форму, и несвойственное для местной публики независимое выражение лица. Назло им всем.

Выйдя в холл, он остановился и окинул взглядом убранство. «Вот уж кому деньги девать некуда», – прокралась завистливая мысль.

Огромное пространство, масса ненужных светильников, полированные панели, кожаные диваны у стен, горшки с пальмами. И ладно, если б все это стояло где-нибудь на тверди земной. Нет же, оно болтается в ледяном вакууме, в сорока космических милях от ближайшего обитаемого мира. Называется «опорная база Сектора».

Интересно, сколько нужно воздуха, тепла, энергии, чтобы здесь, в глубоком космосе, работники корпорации могли цокать каблучками по стеклопаркету и носить полупрозрачные сорочки? Много, очень много.

Сенину приходилось бывать на таких базах. Правда, в несколько ином качестве. С гелевым ружьем наперевес и криками «Лежать, суки!». И теперь его тихонько грыз крошечный комплекс вины.

Администратор, сверившись с данными компьютера, выдал ему радиобрелок и ключ-карту от номера в гостинице. В этом летающем небоскребе было две гостиницы, а также большой ресторан, конференц-зал и еще много чего. Сенин считал, что у него будет время, чтобы осмотреть все достопримечательности и стать своим человеком в каком-нибудь баре. Как ни крути, а общения хотелось.

Номер порадовал сдержанной, лаконичной роскошью и качеством. Дверь шкафа отъехала без малейшего скрипа, кресло легко повернулось на оси и заботливо приняло гостя в свое мягкое удобное нутро. Идеально чистый телеэкран, на который удобно смотреть и с кресла, и с диванчика. Тут же – видеодиск «Русский космос: полтора века во Вселенной» в подарочной упаковке. Впрочем, такой подарок Сенина не растрогал. Пропаганды он наелся. В остальном все очень даже неплохо.

Он поднялся с кресла и подошел к дивану. Надо бы снять ботинки, которые он не снимал часов четырнадцать, и дать ногам отдохнуть. Но тогда придется идти в душ, иначе пойдет такой запашок по стерильным гостиничным стенам... А в душ так сразу лень, передохнуть бы минут пять.

В конце концов, Сенин скинул мундир и завалился на диван в ботинках. И тут же испытал странный прилив удовольствия от этого маленького преступления против местных порядков. Нечасто позволишь себе лечь в грязном на чистое. Обычно бывало наоборот.

Через минуту он понял, что не может расслабиться и полностью отдаться отдыху в уютной чистой комнатке. Тело еще не привыкло к этим условиям. Ему бы, телу, пристроиться полулежа, прислониться к какому-нибудь ящику в грузовом отсеке, тогда – да. И еще ранец под голову. И можно очень даже неплохо выспаться. А здесь что-то не то.

Надо привыкать. Скорее всего, на далеком тактическом полигоне тоже будут удобные хорошие комнаты. Все-таки корпорация. Один промысловик, случайно встреченный Сениным в безвестном грузовом порту, сказал: «Мы зарабатываем деньги не для того, чтобы ползать на карачках по грязным ржавым коридорам».

Это верно. У них даже крошечные почтовые грузовички устланы ковровыми дорожками. И конденсат с потолка не капает, и не надо надевать теплый бушлат, когда ложишься спать. Частный капитал умеет себя холить и лелеять.

Сенин дотянулся до мундира, достал блокнот. Включил нужную запись и поставил экран на подушку перед собой. Ну, здравствуй, жена. Он давно знал сообщение наизусть, но все равно пересматривал его раз за разом.

«Привет, бродяга. – На крошечном экране появилась женщина с насмешливыми глазами. – Все носишься с ружьем, людей пугаешь? Я вот думаю, давно тебя не видно и не слышно. Забыл, наверно, законную жену? А меня пересадили на пассажирский лайнер. И я теперь – помощник капитана. – Женщина убрала с плеч рыжие кудри и гордо постучала пальцем по погону. – Видал? Теперь сама могу тобой командовать. Как ты поживаешь, Сенин? Голову даю на отсечение, тискаешь сейчас какую-нибудь повариху на базе. Точно? Ай-ай-ай, Сенин, как можно, при живой-то жене? Ладно, не обижайся. До гражданской пенсии мне осталось всего-то три с половиной года. Ты уж дождись. Кстати, отпуск мой откладывается – в связи с переводом. И когда мы теперь увидимся, ума не приложу. Ты уж придумай что-нибудь, Сенин, ладно?»

В груди у Сенина сладко заныло. «До чего ж хороша, бестия! – подумал он. – И годы ее не берут, и ничего с ней не делается. Жалко, трахается там направо и налево... «помощник капитана». Ну, тут уж ничего не поделаешь, судьба у нас такая, сам грешен».

Сенин был одним из тех идиотов, кто женился сразу после выпускного бала на студентке гражданского летного факультета. Конечно, в тот момент все было красиво: новая жизнь, золотые погоны, прощание с училищем, да еще юная жена-красавица. И сердце из груди рвалось, и слезы катились, и в любви до гроба клялись с исступлением.

Так многие делали. Однако подобные браки были скорее красивым романтичным ритуалом для выпускников. Такие семьи моментально самоликвидировались, месяца за два-три. И от былой любви оставалось лишь недоумение. Какая, к черту, любовь, если оба летают в разных концах света, и неизвестно, когда увидятся. Вернее, известно – на пенсии. Но это уж совсем ни в какие ворота, кому нужна такая «семья»?

А вот у Сенина с Элизой получилось не как у всех. Во-первых, им удавалось относительно регулярно встречаться. Хотя бы раз-два за год. Во-вторых, они искренне друг в друге души не чаяли, им вместе было всегда интересно и весело. Даже проведя пять недель отпуска в одном номере офицерской гостиницы, они друг другу не надоедали.

И поэтому, расставаясь, всерьез клялись встретиться снова. Хотя, всерьез или не всерьез, кто там разберет... Элиз ведь серьезно говорить просто никогда не умела. Все через усмешку. Сенин, наверно, и не удивился бы, если б при следующей встрече она рассмеялась: «Ты что, Сенин? Какая семья? Покувыркались – и хватит».

Эти мысли регулярно возникали и заставляли чувствовать себя дураком. Потому что ждешь, надеешься, вроде даже любишь, а что там на самом деле? И все, кто узнавал о его с Элиз семейной жизни на расстоянии, за его спиной пожимали плечами.

Впрочем, как раз на это Сенину было совершенно плевать. Пусть пожимают. Как ни крути, а он этой надеждой жил все эти годы. Вернуться, вселиться в полученную по закону усадьбу, привести ее в порядок – и дождаться Эли. Встретить ее в порту, обнять, усадить в машину, а потом, когда утихнут первые радости встречи, показать свой главный сюрприз...

И еще обязательно купить большую кружку для какао, с которой можно выходить по вечерам на крыльцо усадьбы и смотреть, как солнце прячется за горизонт.

От мечтаний его сердце снова сладко заныло. Но еще четыре года, черт их подери. Это ведь немало...

Все равно, решимость дождаться счастливого момента не стала меньше. Наоборот, прибавилось сил. Сенин бодро вскочил с диванчика, решив, наконец, сходить в душ и привести себя в порядок. Тем более, он помнил, что его обещали покормить, а значит, ждет столик в цивильном ресторане.

Он стащил с многострадальных ног ботинки и втянул ноздрями воздух. Можно было и не втягивать. Номер заволокло хорошо знакомым отвратным душком, который служил мотивом стольких баек и прибауток среди полицейских бойцов.

Сенин огляделся. Неплохо бы найти кнопку вентилятора, если таковой имеется. Хотя, откуда здесь... Максимум – это пассивная вентиляция, которая день за днем вяло дует подогретым воздухом. Ладно, притерпимся.

Прежде чем идти в душ, Сенин все-таки приоткрыл дверь – проветрить. Мало ли... Войдет горничная, а тут солдатский дух. Нехорошо будет.

Через пять минут он был свежим, бодрым и готовым жить дальше. От избытка чувств он полсотни раз отжался на чистом гостиничном коврике, а затем принял стойку и нанес несколько мощнейших ударов воображаемому противнику.

– О-о, узнаю доблестную звездную гвардию! – прозвучал незнакомый голос.

Сенин в изумлении обернулся. В двери стоял некто в лимонно-желтой майке и курортных бриджах.

– Простите, у вас не заперто.

– Ага, знаю.

– Можно войти?

Сенин пожал плечами. «Вот тебе, пожалуйста – подумал он. – Первое знакомство с коллегами: в трусах, с вонючими ботинками посреди комнаты и с солдатским амбре в воздухе. Никакого тебе корпоративного порядка».

– Минуту, я оденусь.

– Необязательно, вы же у себя дома.