Капер Его Величества

Каллифорд отошел к другому борту и достал подзорную трубу из кармана.

– Что ты хочешь рассмотреть, Роб? Какого цвета подштанники теперь у голландского капитана?

– Хочу убедиться, что мы делаем эту глупость без свидетелей, Сэм.

Берджесс махнул на него рукой.

– Эй, Уильям, пора переходить от предупреждений к делу, как ты думаешь, старина?

Главный канонир продемонстрировал это. Одно из ядер, выпущенных носовыми пушками, снесло фонарь над кормовой надстройкой. Второе влетело в окно кормовой каюты и там с наслаждением взорвалось. Брызги стекол, щепки, клубы дыма хлынули из окон голландской кормы в разные стороны. Победный клич пронесся над палубой «Блаженного».

Шлюп и после этого не пожелал выбросить белый флаг. Положив руля к ветру, голландский капитан стал поворачиваться к преследователю правым бортом, готовясь к артиллерийскому сражению.

Берджесс выругался:

– Этот герой меня смешит. Старина Уильям, сделай так, чтобы у этого дурака пропало всякое желание ворочать штурвалом.

Мэй выполнил и эту просьбу воинственного штурмана. Вторым попаданием восьмифунтовое ядро, попавшее под кормовую надстройку, лишило шлюп управляемости. После этого сопротивляться уж точно не имело смысла.

– Абордажная группа, на гальюн!

Гальюном называлась носовая часть палубы между бушпритом и носовой надстройкой. Там располагалось место общественного пользования для рядовых матросов. Офицеры и знатные пассажиры справляли свои надобности на балконах у кают в кормовой части судна.

Неугомонный капитан шлюпа тем не менее сдаваться не собирался.

Было видно, как он выстраивает на верхней палубе стрелков с мушкетами.

– Клянусь собственной печенкой, – объявил штурман, увидев это, – пара ящиков с золотом нас там ожидает. Ничем больше я не могу объяснить это упорство.

– А я могу.

– Что?

– Голландцы сопротивляются в надежде, что в последний момент к ним подойдет подмога.

Штурман на секунду помрачнел. Но только на секунду. Обежал взглядом горизонт:

– Какая подмога, откуда?

«Блаженный» пришвартовался к голландцу по касательной, выламывая пушечные стволы из портов. Пираты на ходу спрыгивали на палубу шлюпа, приветствуемые мушкетными выстрелами. Одна или две головы были разнесены в мелкие куски, но, в общем, большого вреда нападавшим стрелки принести не смогли.

Медленно вытащив шпагу из ножен, Берджесс, улыбаясь, произнес:

– Пойдем посмотрим, что там от нас прятали.

Каллифорд протянул ему свою подзорную трубу:

– Есть кое-что поинтереснее.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Посмотри сам.

Штурман неохотно засунул шпагу обратно.

– Куда смотреть?

– Зюйд-зюйд-вест.

Несколько мгновений Берджесс молча всматривался в линии горизонта. Потом опустил трубу и сказал упавшим голосом:

– Это эскадра.

– Да. Эскадра. И она идет сюда. На шум нашего боя.

Штурман растерянно оглянулся:

– Надо что-то делать, черт возьми!

– Что? – равнодушным тоном спросил Каллифорд.

– Свистать всех обратно на борт. Эскадра еще далеко. Они не успели нас толком рассмотреть. Мы успеем уйти.

– Не успеем.

– Почему?!

– Сначала надо потопить шлюп.

– Залп в ватерлинию – и они затонут за четверть часа.

– Кто-нибудь обязательно выплывет и все расскажет.

Берджесс задумался. Лицо его покраснело. По вискам побежали от напряжения струйки пота. Выхода не было!

– А чья это эскадра?

– Какая разница. Французы нас потопят. Англичане или голландцы повесят.

– Что же делать?

– Извиниться для начала перед голландским капитаном.

– Что я ему скажу?

– Скажешь, что обознался, принял его за испанца.

– Он же не поверит или примет меня за идиота.