Особо охраняемый объект

Он начал беседу с прилипшей фразы:

«Требуется девятнадцатилетняя… с восточными чертами…»

Он умел излагать в любой форме. Мог затянуть разговор, не давая собеседнику заскучать, мог объясниться в двух словах. Майор в этом плане оказался круче молодого полковника и понял его с полуслова.

– Я знаю, кто вам нужен.

– Я тоже.

– Погодите. – Майор остановил полковника мягким жестом руки. – Я сотни раз давал рекомендации таким, как вы. Я сидел на анализе много лет, даже все мои кабинеты располагались рядом с нужниками. Если я сказал, что знаю, кто вам нужен, это означает, что мне известно его имя. Что вам известно о секретном проекте ГРУ «Организованный резерв»?

Майор подался вперед, и Сергей с близкого расстояния увидел его блеклые, будто принадлежащие сумасшедшему глаза. Сейчас он один в один походил на каннибала Лектера. Красину даже показалось, что их разделяет пуленепробиваемое стекло, а голосовую связь обеспечивают отверстия в прозрачной перегородке. Красин мысленно отдал должное майору, который невольно разыграл эту сцену, ведь полковник пришел к «маньяку» за советом, а тот, зная ответ, сам начал задавать вопросы.

Красин чуть заметно покачал головой: «Нет, этому майору уже никогда не выбраться из этих кафе, схожих с забегаловками. Он отбывает в них пожизненный срок».

Тартаков принял прежнее положение. Смочив горло добрым глотком пива, приступил к главному:

– Ровно десять лет назад в Министерстве обороны было принято решение взять шефство над беспризорниками. Своим личным приказом министр обороны создал рабочую группу, руководство которой возложил на шефа главка по воспитательной работе. Разведывательное управление предоставило базу, чтобы создать новое учебное заведение по типу суворовских училищ. Уволенные офицеры, инструкторы военной разведки стали преподавателями у подростков. ГРУ легально объявило о занятиях по военно-прикладным видам спорта. И пока беспризорники занимались спортом на военной базе, к ним присматривались опытные инструкторы, отбирали лучших подростков для обучения по программе спецназа. Спустя год группа подростков – юноши и девушки в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет – выводится из единой системы образования Вооруженных сил как отдельная школа. Она стала называться «Инкубатором». И там начала функционировать диверсионная школа. Этот проект военной разведки и получил название «Организованный резерв».

– Я слышал о проекте ГРУ, – кивнул Красин, подосадовав на себя, на свою память, которую до сей поры считал непогрешимой. Он даже припомнил, в бумажку какого содержания был завернут сыр:

«Совместно с Администрацией Президента Российской Федерации, Правительством России Министерство обороны проводит акции для детей-сирот под девизом „Вам жить в ХХI веке“. Цель акций – усилить воспитательную работу с несовершеннолетними гражданами страны».

– Беспризорников отлавливали и сажали в камеры, – продолжил майор, словно подслушал мысли собеседника. – За ними приезжали покупатели от военной разведки и прямо в отделениях милиции производили первые отборы кандидатов. И чем дальше, тем мельче становилось сито. В «Инкубатор» попадали единицы, курсантов заставляли вкалывать на пять. И так каждые два года.

– Вам приходилось работать с выпускниками «Инкубатора»? – спросил Красин. – Они проходили по какому-то делу? Были задействованы в операциях? Расскажите, что вы о них знаете.

– «Организованный резерв». – Майор Тартаков произнес эти слова не без доли брезгливости. – Первые эмоции при воспоминании о нем связаны с грязной историей годичной давности. Речь идет об устранении генерала-предателя от военной разведки. Он работал в российском посольстве в Риме, являлся военным атташе и резидентом ГРУ. Погрязший в коррупции, причастный к хищению денег из бюджета Минобороны, он не решился вернуться на родину. Он опередил тех, кто хотел видеть его на скамье подсудимых, – контрразведку, и тех, кто видеть его не хотел, – генералитет ГРУ. Последние мечтали обзавестись отрезком от веревки, на которой он вздернется, или наглотаться дыма из трубы крематория, в который они сами вкатили бы его гроб на колесах. Перебежчику итальянские власти предоставили статус политического беженца, спецслужбы поселили его на роскошной вилле с винным погребом. Я в последний раз произнесу это слово – «генералитет» и на этом завяжу, – неожиданно заявил Тартаков.

Красин пожал плечами и сказал:

– Ладно.

– В общем, – продолжил майор, – под напором генералитета стран НАТО наш доблестный генерал заявил прессе о намерении издать книгу, в которой пойдет речь о преступлениях военной и политической верхушки России. Но книгу сначала нужно было написать. По самым скромным подсчетам, она из-под пера генерала могла появиться месяца через три-четыре. Нам стоило поторопиться. Руководителем спецоперации по обезвреживанию генерала назначили полковника ФСБ в отставке Матвеева. Он обладал уникальной способностью планировать сложнейшие операции и подбирать кандидатов на реализацию в сжатые сроки. Были еще кандидатуры, но статус отставного полковника, не состоящего на службе в правоохранительных органах, лучше остальных подходил на эту роль.

– Почему?

– Потому что его в случае провала операции можно было подставить. ФСБ располагала материалами, доказывающими связь Матвеева с агентом хорватской разведки Иво Фалкони, а тот был причастен к международной преступной группировке. Связь между российским и хорватским разведчиками была очевидной потому, что Матвеев по заданию своего руководства переправлял через хорватского агента в Италию людей с сомнительным прошлым, настоящим и будущим, причем не зная интереса своей службы. А когда перед отставкой Матвеева попросили передать хорватского агента управлению контрразведывательных операций, Матвеев ответил отказом.

– Причина?

– Более чем популярная в нашей фирме: отказался не сам Матвеев, а его агент, которого не устроили условия сделки. Для нас в сто раз важнее был осведомитель, нежели Матвеев.

– Ясно. Что дальше?

– Разрабатывая план по устранению генерала-предателя, Матвеев был вынужден воспользоваться старыми связями. Поскольку его поджимало время, но больше всего давило руководство службы, для исполнителей он запланировал эвакуационный коридор через таможенный пункт в Венеции, откуда по нескольку раз в день уходят паромы в Грецию, «летают» «Ракеты» в Хорватию.

Тартаков допил пиво и заказал еще, подозвав бармена. Продолжил, когда тот вернулся за стойку.

– Матвеев определил две группы – разведывательную, поскольку местопребывание генерала было законспирировано и тщательно охранялось, и диверсионную. Разведчиков он нашел среди выпускников «Инкубатора» и легально переправил восемнадцатилетних спецназовцев в Италию. За две недели они собрали столько информации, пользуясь своей молодостью как маскировкой, что ее за глаза хватило группе ликвидаторов. Однако командир основной группы лопухнулся на паспортном контроле аэропорта Чампино. В дело вмешался случай. Матвеев получил приказ задействовать в качестве основной группы – разведывательную, то есть подростков. Сразу скажу, что задание они выполнили. Правда, как это часто случается, без жертв со стороны пацанов не обошлось. Эта история занимательна и другими, не менее интересными подробностями. Итак, кто вам нужен.

К этому времени майору Тартакову, выражаясь языком тети Вали, пора было попрощаться с ребятами, однако он не отказался от очередной рюмки и выпил ее одним глотком.

– Во-первых, это Тамира Эгипти. Ей девятнадцать. Она наполовину турчанка. Родилась в Питере. Отца-турка убили скинхеды, кажется. Следствием это не было установлено. Мать спилась, пропала. В Москву Тамиру увезли какие-то парни. Бродяжничала, воровала, сидела на игле. В «Инкубатор» попала после очередного, будем говорить, ежегодного послания Минобороны к ментам. После двухгодичного обучения по программе спецназа она, можно сказать, аттестовалась, а можно сказать, дипломировалась по специальности «техник средств оптического, тепловизионного наблюдения, фотографирования». Одним словом, специалист по электронике, системам слежения и наблюдения. Отличный стрелок. Владеет приемами рукопашного боя. Во-вторых…

– Нам нужна только девушка.

– Знаете, что на это вам скажет Матвеев?

– Я еще не решил этот вопрос. Возможно, встречи с Матвеевым не будет.

– Так вы хотите узнать, что вам скажет Матвеев, когда вы обратитесь к нему? – настырно повторил майор.

– Не знаю, – потихоньку стал сдаваться Красин.

– Так вы хотите узнать, что вам скажет Матвеев? – Тартаков пошел по кругу, его язык заплетался все больше и больше.

– Просветите меня.

– Он скажет: «В розницу не торгую». Тем более у Наймушина, командира разведгруппы по кличке Михей, роман с Дикаркой – так кличут Тамиру.

– Роман? – скривился Красин. – В каком веке вы родились?

– В прошлом. Считайте их – парня и девушку – одним целым. Только Матвеев сможет разорвать их для вас. Если даст на то согласие. Я опишу ему вашу внешность и назначу встречу. Выбор за вами.

Глава 6

ЗНАКОМСТВО

1

Сергей Красин запланировал встречу с агентами не в одной из многочисленных квартир контрразведки, разбросанных по всей Москве, – он сделал выбор в пользу адреса, о котором знали только он, Ленарт и Поляков. Новая явка – квартира, расположенная в Сокольниках, напротив Детского центра, стала их собственностью после того, как они прижали директора риелторской фирмы, уличенного в махинациях с недвижимым имуществом. Сергей Красин дал директору возможность откупиться: принял деньги и оформленную на подставное лицо квартиру на Беговой. Чуть позже обменял ее на квартиру в Сокольниках.

Он верил в то, что встреча с агентами состоится, хотя договоренность с их куратором не была достигнута. И посматривал на часы, отмечая, что Александр Матвеев опаздывает на десять минут.

Красин расположился в летнем кафе. Называя Матвееву место встречи, он описал себя в двух словах: «Тридцать лет, короткая стрижка, рубашка в полоску с длинными рукавами, галстук».

Матвеев приехал на место встречи раньше, чем Красин. Эти десять-пятнадцать минут он наблюдал за молодым контрразведчиком. За последние несколько лет Матвеев приучил себя ладить с «молодыми да ранними» старшими офицерами службы, поставив себя в терпимые условия. Он майорскую звезду получил в тридцать один год, окончив академию, и учился не для того, чтобы сдать экзамен.

На лице Красина отставной полковник прочел: «Я все знаю». В таких случаях его так и подмывало по-стариковски побрюзжать: «Те ли вопросы ты задаешь себе, чтобы знать все? – и добавить: – Кретин». Он не любил людей, самоуверенно полагающих, что они знают все.

Эти четверть часа не прошли впустую. Матвееву вспомнилось что-то знакомое (то ли читал, то ли слышал): «Департамент, которого не существует. Здание, у которого нет адреса». О таких, как Сергей Красин, говорят: люди-призраки. Матвеев не раз сталкивался с такими.

Кретин.

Красин не замечал Матвеева, которого видел на фото в его личном деле, не представлял, что ушлый полковник в отставке сделал ход конем. В это время за стол к полковнику подсел Михаил Наймушин. Матвеев был рад встрече со своим агентом. Они поздоровались за руку.

– Как ваши дела? – спросил Матвеев. – Нерешенные вопросы есть?