Комедия о Евдокии из Гелиополя, или Обращенная куртизанка

А ты помнишь молодого Панкратия из Дамаска?

Евдокия

Он, кажется, был перед Никомахом?

Первая

Ах нет, госпожа, ты забыла; он был перед Менандром Аргосским.

Евдокия

Да, да, ты права, перед Менандром Аргосским… нежный мальчик! его шея была не толще моей. Куда он делся, кстати?

Первая

Его вытребовали родители. Помнишь, он еще так плакал?

Евдокия

К завтрему приготовить мне зеленое платье с розами и сапфирные серьги.

Вторая

Прикажешь будить тебя?

Евдокия

Нет, я хочу отдохнуть и досыта насладиться сном; к тому же я предчувствую бессонницу.

Третья

Прикажешь дать тебе порошки Серапиона?

Евдокия

Нет. Дайте мне перо и лампу, и потом оставьте меня.

Служанки, подав ей требуемое, уходят. Евдокия одна. Смотрит в ручное зеркало.

Евдокия

Эти лягушки меня тревожат. Я не знаю, отчего я так печальна, будто купец, потерявший корабли, будто отвергнутый юноша. Так пуста, так вытоптана моя душа сегодня – и отчего? Не встанет ли завтра то же солнце? не увижу ли я опять влюбленную толпу? не та же ли я буду Евдокия?

(Пишет)

Что наша жизнь? не миг ли краткий?
Мгновенность – имя красоте;
Мы наслаждаемся украдкой,
Скользя к бездонной пустоте.
Все наши встречи, наши ласки —
Лишь отраженья прежних снов.
Берем с улыбкой в руки маски,
И старый лепет снова нов!
Где Клеопатры? где Дидоны?
Где прошлогодний вешний цвет?
К чему мольбы, обеты, стоны?
Судьба на все ответит: «Нет».
Целуйте хрупкость милой жизни!
Сплетайтесь в легкий хоровод!
Весенний пир подобен тризне;
Ясна поверхность глуби вод.

И неужели нет средств удержать юность, любовь, легкую радость? Может быть, есть магические мази, напитки, уничтожающие бледную смерть? Никто не знает, никто не должен знать! О Венера, ты вечная помощница влюбленных сердец; ты научишь меня отгонять тяжелые мысли. Завтра будет то же солнце и та же «роза Гелиополя» встретит ту же любовь. (Ложится.) Но я слышу шепот, не похожий на вздохи любовников. Лягушки уже смолкли на далеком пруду. Мне кажется, что в соседнем дому говорят: слова доносятся будто издали, ночью, явственно и тихо, как тростники…

Герман

(за сценой читает)

«Я – хлеб жизни. Приходящий ко Мне алкать не будет, верующий в Меня не будет жаждать никогда. Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, и Я воскрешу его в последний день. Истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную».

Евдокия

Слова ли это странствующего ритора, или сам мозг мой обольщает меня мечтами?

Герман

«…Если не будете есть плоти Сына человеческого и пить крови Его, то не будете иметь в себе жизни; ядущий Мою плоть, и пьющий Мою кровь, имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день».

Евдокия

Он из простых чудотворцев для толпы, проповедует кровавое суеверие, но может знать тайны, эликсиры…

Герман

«Когда же придет Сын человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы, и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов».

Евдокия

Я не могу… Не ответ ли судьбы это на мои мысли?… Я должна видеть этого человека. Манто! Манто!

Входит служанка.

Манто

Что прикажешь, госпожа? Тебя мучают виденья?

Евдокия

Кто гостит у Прохора-кожевника? Я должна видеть этого человека.