Три легенды

Что-то мешало взяться за меч и наказать преступника…

И вдруг его осенило – он увидел в этом грязном страннике личность. Привык к нему, притерпелся… Стал воспринимать его как… как равного, что-ли… Не совсем, конечно, но все же… в чем-то…

Лигхт разозлился на себя, на свои нелепые мысли. И еще больше он разозлился на человека, что связанный сидел возле стены, на этого насмехающегося вора, на это ничтожество… Лигхт стиснул зубы, выдернул меч из ножен.

– Эй! – Паурм вздрогнул. – Какая муха тебя укусила?

– Молчи!

– А наш договор? Вы обещали меня выслушать!

Лигхт поднял меч.

– Эй! Три дня торчать здесь! Вы же с ума сойдете от скуки! А я бы мог развлечь вас своим рассказом! Уж поверьте, рассказывать я умею!..

Лигхт сделал шаг.

– Господин, не убивайте меня! Вы же обещали! Выслушайте! Прошу вас!

Лигхт занес меч над головой.

– Нет, господин! Пожалуйста! Прошу! Отсрочку! Маленькую отсрочку!..

– Учитель! – позвал Дирт.

– Что!? – Лигхт резко обернулся к ученику.

– Я не против выслушать его. В конце-концов, если его история будет навевать скуку… – он показал на рукоять своего меча, криво усмехнулся. – Мы найдем, чем себя позабавить.

– Никакой скуки! – пообщал Паурм. Крупные капли пота выступили на его челе, в глазах метался ужас загнанного в угол зверя. – Обещаю!

– Почему мы должны слушать тебя? – спросил Лигхт, опустив клинок.

– Три дня! Всего три дня! Моей жизни!

– Если ты что-то задумал…

– Нет-нет! Это всего лишь рассказ! Просто звуки, слова, фразы!..

– Ты вор! И ты умрешь!.. – Лигхт секунду подумал. Убрал меч. Сказал: – Но не сейчас.

Паурм обмяк, словно разом обессилел, прикрыл глаза и тихо выдохнул:

– Спасибо, господин… спасибо…

Град колотил по крыше, выплясывал задорную гулкую чечетку. Стылые сквозняки гуляли по тесной комнатушке, стонали в щелях. Фыркали лошади в дальнем углу, лениво обмахивали бока хвостами, переступали копытами. Сухо потрескивал очаг, выплевывая на мокрый деревянный пол горячие искры.

Лигхт и Дирт сидели возле огня, неторопливо ужинали. Связанный Паурм привалился к стене возле запертой двери и голодными глазами следил, как Прирожденные опустошают миски. Он замерз, он был голоден, тело его затекло… Но он был жив…

Паурм размышлял. Он взвешивал свои шансы.

Три легенды. Три истории.

Всего лишь слова. Фразы.

Сможет ли он заинтересовать Прирожденных? Сумеет ли их убедить?

Он хотел жить.

Паурм чувствовал, что старший способен поддаться… А вот младший… он слишком молчалив. И есть в нем что-то жуткое, дикое. Эта жажда крови, желание причинить боль другому… Паурм вспомнил нож возле своих глаз и содрогнулся. Младший опасен! Но он Послушник, ученик. Он во всем подчиняется старшему, Наставнику. А значит…

Значит шансы есть.

Надо только верно подобрать слова, выстроить фразы.

Это так просто.

Надо угадать…

А это так сложно…

С чего начать?

Чем закончить?..

Старший слаб. У него сильное тело, острый меч. Он привык убивать. Он – Прирожденный. Но глубоко-глубоко в его глазах прячется неуверенность. Паурм встречал таких людей. Людей, которых можно убедить в том, что черное – это белое, а белое – черное. Главное – подобрать слова, угадать…

Старший слаб.

А младший подчиняется слабости…

Паурм усмехнулся.

Все же он надеялся выжить…

Закончив трапезу, Лигхт поднялся, потянулся. Вслушался в звуки бъющейся снаружи бури, коснулся рукой содрогающейся под порывами ветра стены, поднял голову, посмотрел на подтекающий потолок. Подошел к крохотному оконцу, затянутому какой-то прочной мутной пленкой, возможно бычьим мочевым пузырем или чем-то подобным, попытался рассмотреть, что творится на улице. Естественно, ничего не разобрал. Пробормотал:

– Темно.

Дирт бросил в огонь последнее полено. Сказал:

– Дров больше нет.

– Что? – повернулся к нему Лигхт.

– Дрова кончились.

– А… Вон, на стенах полок сколько. Чем не дрова? Сдирай, ломай, подбрасывай.