Идеальный враг

– Скорей бойцовым псом… – Павел, уклонившись от воображаемой атаки, провел серию стремительных коротких ударов. Тяжелый мешок дрогнул, звякнув цепью.

– Слабо бьешь, – сказал Зверь. Он опустил штангу, шагнул к боксерскому мешку, долго примеривался, раскачиваясь корпусом из стороны в сторону, перебирая ногами мелко и неторопливо, словно пританцовывая. Потом подался вперед, выбросив перед собой угловатый, похожий на обломок бетонного блока, кулак. Мешок всхлипнул, отпрыгнув назад. Загремела звеньями цепь.

– Вот так надо, – довольно сказал Зверь, поймав в ладони раскачивающийся, крутящийся мешок. – Все тело в удар надо вкладывать, весь вес.

– Сравнил тоже, – хмыкнул Павел, – свой вес и мой…

Стоя спиной к неприкрытой двери, они не заметили, как та открылась еще шире, и как в нее, пригнувшись, протиснулся боком еще один человек. Он встал, едва перешагнув порог, загородил широченной спиной дверной проем. Окинул взглядом тесное помещение, заставленное спортивными снарядами и тренажерами. Прищурясь, словно прицелясь, осмотрел беседующих товарищей. И сказал сипло, глядя на Зверя:

– Это ты чемпион? – в голосе здоровяка слышались угроза и неприязнь.

Павел обернулся, выглянул из-за набивного мешка. Зверь словно не услышал обращенного к нему вопроса, но плечи его напряглись, и кулаки сжались.

– Ты чемпион, спрашиваю? – Сиплый здоровяк шагнул вперед, привалился боком к стене.

– Ты ко мне обращаешься? – нахмурившийся Зверь наконец-то чуть повернул голову.

– А к кому же еще?

– Ты кто, горилла? Откуда здесь? Я тебя не знаю.

– Это Некко, – негромко сказал Павел. – Из четвертой роты.

– И что ему надо? – Зверь смотрел сквозь чужака.

Павел пожал плечами:

– Наверное, пришел посмотреть на меня.

– А говорит со мной, – без тени улыбки хмыкнул Зверь.

– Так который из вас? – Некко с сомнением глянул на Павла. – Кто чемпион?

– Ты чемпион, Писатель? – спросил Зверь.

– Да вроде бы нет еще.

– Я тоже.

– Не валяйте дурака! – Некко хмурил брови. – Я все равно узнаю, который из вас!

– Вроде бы, он нам угрожает, – Зверь задумчиво потер переносицу. – Или мне это кажется?

Дверь широко распахнулась, ударившись о стену. Один за одним в тренажерную вошли Гнутый, Цеце, Ухо и Рыжий. Разошлись, встали возле спортивных снарядов, скучающе уставились на незваного гостя, лениво позевывая, почесывая кулаки. Через секунду в дверной проем заглянул Шайтан – он сегодня дежурил в казарме. Именно он заметил чужака из четвертой роты, догадался, зачем тот пришел, кликнул товарищей…

– Что? – Некко стушевался под перекрестными взглядами.

Шайтан, не входя в комнату, тихо прикрыл дверь, щелкнул замком. И гость, вздрогнув, обернулся, почувствовал себя в ловушке. Спросил еще раз, тише:

– Что?

– Ты кто? – Ухо повернул голову так, что стал виден его жуткий шрам.

– Кажется, неопытный боец заблудился в незнакомом месте, – рассудительно сказал Гнутый.

– Зашел не туда, – продолжил Цеце.

– И не знает, как теперь отсюда выйти, – добавил Рыжий.

– Может стоит показать ему прямую дорогу? – спросил у товарищей Зверь, поигрывая десятикилограммовой гантелью.

– А это как? – спросил Гнутый.

– Через окно, – ответил Зверь.

– Здесь же нет окна.

– Так будет.

– Ребята, послушайте… – здоровяк Некко слегка побледнел. – Я же ничего… Никого…

– Так и мы никого ничего, – усмехнулся Зверь.

Павел не знал, как себя вести. На него не обращали внимания, и он, стоя в стороне, остро чувствовал свою ненужность и чуждость. Зверь, Гнутый, Рыжий, Ухо, Цеце – они были старыми боевыми товарищами, все из одного отделения, они, наверное, не раз спасали друг другу жизни, и вот сейчас они сплотились, встали единой командой – один за всех, все за одного. А он? Зеленый салага, неумеха-новичок. Чужой человек во взводе сержанта Хэллера.

Писатель!

Совсем некстати вспомнилось наставление лейтенанта: «Стань разъяренным псом!»

Сейчас, глядя на перетрусившего Некко, становиться псом как-то не хотелось.

Да если бы и хотелось, все равно бы не вышло.

– Вот что, переросток, – надвинулся Зверь на чужака. – Слушай сюда… Внимательно слушай. Если ты еще раз покажешься здесь без разрешения, я лично проломлю тебе череп, и скажу, что так и было. А мои друзья это подтвердят. Если ты когда-нибудь подойдешь ко мне без моего позволения ближе чем на три шага, то, клянусь, я сломаю твой кривой нос. А если когда-нибудь мне доведется прикрывать твою задницу в бою, то можешь быть уверен, я отвернусь совсем в другую сторону, когда оголодавшие в космосе экстерры будут жрать тебя живьем. Ты все понял?

– Да, – Некко вжался спиной в стену. Он не решался поднять глаза на обступивших его бойцов.

– Громче!

– Да!

– Что да? Отвечай, как положено!

– Понял! – Некко тяжело сглотнул. – Все понял, сэр!

– Так-то, – умиротворенно сказал Зверь. – А что касается нашего чемпиона… – Он выразительно посмотрел в сторону Павла. – Если тебе доведется с ним когда-нибудь сойтись в рукопашной – то я советую сдаться сразу. Иначе он так тебя отделает, что твою рожу будут показывать в шоу «самый уродливый человек на свете». И вот что еще я тебе скажу о нашем Писателе… – Зверь, брезгливо морщась, двумя пальцами взял Некко за ухо, притянул к себе и шепнул так громко, что все слышали: – Я сам его боюсь! Я никогда никого не боялся, разве только сержанта Хэллера, но Писателя я боюсь больше. И знаешь почему? Потому что сержант Хэллер изуродует тебя на всю жизнь, но не более, а Писатель может изуродовать тебя на долгие века. Понятно тебе, горилла? – Зверь за ухо повернул голову Некко, заглянул ему в глаза. Вздохнул: – Вижу, что ни черта тебе не понятно…

– Ну ты загнул, – уважительно сказал Цеце.