Черный риелтор, или Квадратные метры жулья

– Не надо? Раньше надо было думать, а теперь надо! – заорал милиционер и, повернувшись, ударил женщину в живот. Она застонала от нестерпимой боли.

– Мама, мамочка, отдай им, что они просят, иначе они нас убьют. Мамочка, мамочка любимая моя… Отдай им… – не по-детски стала упрашивать Лиза.

– Гляди: даже ребенок и тот больше тебя соображает! – закричала циничная маклерша. – Хороша мамаша. Нечего сказать. Хоть бы дочку свою пожалела, если на себя наплевать. Ей же ведь действительно в детдоме тяжко будет. Забьют ее там, а когда лет двенадцать исполнится, то изнасилуют – сто процентов.

– Отдайте мне ребенка. Я все подпишу, – с трудом произнесла мать и посмотрела на своих врагов взглядом раненой волчицы.

– Вот так-то лучше, – с облегчением сказал милиционер. – А то начала нам тут концерты представлять. Тоже мне партизанка на допросе нашлась. А ты, Оксана, по-любому вызывай сюда своего мужика, и пусть он сидит с ними до утра, чтоб не начала она выдумывать всякие глупости.

– Да я и сама здесь останусь, а то вдруг он не углядит за ними, – успокоила та своего напарника.

– Хорошо, – согласился милиционер. – Я завтра в девять утра заеду, и мы прямо отсюда рванем к нотариусу. Все нормально, кукла. Завтра получишь свою доплату и оторвешься за всю посевную. Пять лет гудеть, не просыхая, сможешь.

Стонавшая от боли, безысходности и отчаяния женщина отползла в угол комнаты и, схватившись руками за батарею, попыталась сесть. К ней подбежала Лиза и помогла матери приподняться. Они обе, обреченные и беззащитные, еще долго сидели на полу, отстранившись от происходивших вокруг них разговоров. Женщина крепко обнимала свою худенькую дочку и, не сдерживая слез, приговаривала:

– Прости меня. Прости свою мать никудышную. Прости, если можешь…

– Я тебя люблю, мама, – тоненьким голоском неизменно отвечала ей дочь.

Глава 14

Митя влюбился

Когда Аркадий возвратился в Первопрестольную через обещанных три дня, то не обнаружил в арендуемой по поддельному паспорту квартире своего друга Митю. Во время отсутствия Аркадия Митя посвятил Алене все свободные от сна часы. Он настолько увлекся своей новой знакомой, что не переставал думать о ней ни секунды. И когда Аркадий, снимая обувь и куртку, громко кричал: «Митька, ты дома?» – Митька ехал верхом на своем тракене по лесной тропинке рядом с Аленой, элегантно сидевшей в седле и достаточно умело управлявшей красивой кобылой. По одним только взглядам, которыми обменивались оба всадника, легко можно было догадаться – молодые люди явно увлечены друг другом.

В какой-то миг Алена игриво улыбнулась, пришпорила кобылу и поскакала галопом вперед, быстро удаляясь от своего ухажера. Митя перевел своего коня вскачь и пустился вдогонку. Они стремглав вылетели на поляну, и, когда Митя наконец настиг свою новую знакомую, он звонко шлепнул ее лошадь по крупу, и после этого они стали гоняться друг за другом, играя в конные салки.

Вдруг Митя затормозил своего «немца» прямо перед мордой разгорячившейся от скачек кобылы и тут же подъехал справа от Алены. Митя, не говоря ни слова, взял девушку за руку и потянул к себе. Она поддалась, и наездники утонули в долгом поцелуе. Всепонимающие лошади смирно стояли под своими хозяевами. Животные искоса переглядывались, словно сами заинтересовались друг другом. Митя отпустил свою новую пассию, и она, с затуманенными от блаженства глазами, медленно осела в седло. Неожиданно зазвонила трубка сотового телефона, прикрепленная к поясу Мити. Он снял ее с ремня и поднес к уху:

– Да.

– Привет, родной! – сказал Аркадий, решивший выяснить, где находится его друг.

– Привет, Аркаш.

– У тебя все нормально?

– Да, все хорошо. Я сейчас на конюшне, а ты где?

– Я уже вернулся.

– Я буду после десяти, не раньше.

– Ладно, поужинаю без тебя. Кстати, на субботу и воскресенье ничего не планируй. Понял? – распорядился Аркадий.

– Да. Понял.

– Молодец. Привет Барону передавай!

– Передаю. Тебе привет, – обратившись к коню, сказал Митя.

– Ну ладно, давай!

– Пока, – простился Митя и убрал телефон.

– Поехали назад, – предложила Алена.

– Поехали.

Аркадий сварил себе кофе и вспомнил о сироте Марине: «Представляю, как она меня проклинает…» В тот момент он даже не догадывался, что, когда несколько дней назад к Марине вернулось сознание и она открыла глаза, ее посетили совсем иные мысли.

Сквозь окно с решеткой пробивались слабые солнечные лучи. Ее обессиленное тело лежало под одеялом на больничной койке в трехместной палате, где кроме нее были еще три женщины. На запястьях Марининых рук, привязанных полотенцами к решетчатой спинке, красовались браслеты из бинтов. Рядом с большим пальцем левой кисти торчал катетер, соединенный тонкой прозрачной трубкой с капельницей. Подле кровати стояли врач в белом халате и медсестра. Наружность у пожилого доктора была легкая, женственная. Казалось, накрась ему губы, припудри круглые щеки, парик на голову с кудряшками натяни – и получится примилейшая старушенция, готовая плясать краковяк. Разъевшаяся медсестра, напротив, выглядела женщиной тяжелой и угрюмой. Большое рябое лицо выражало чувство презрения ко всему окружающему миру. Здоровенные ручищи, скрещенные под крупным бюстом, были неестественно красного цвета. Если такая тетя Мотя в лоб кулаком двинет – пишите родителям. Заглянув в мутные глаза Марины, психиатр спросил высоким лирическим тенором:

– Как ты, девочка? Жива?

– Да, – едва слышно ответила она.

– Вот и прекрасно. То-то ты нас напугала. Зачем?

– Где я? – так же тихо спросила Марина.

– Ты сейчас в больнице, не волнуйся. Ручки мы тебе зашили и привязали, чтобы ты себе случайно не сделала больно. Понятно?

– Да, – сказала она и набрала в легкие воздуха.

– Вот и хорошо. Полежишь у нас, подлечишься, сил наберешься, и все встанет на свои места.

– На какие места? – не поняла Марина.

– Вернешься домой и заживешь как все нормальные люди. И главное, никогда не станешь себя больше калечить из-за пустяков и всяких дурных знакомых. Их и без нас накажут. Ведь так?

Марина внимательно посмотрела на улыбавшегося доктора, на секунду задумалась и вдруг живо спросила:

– Что, Володю нашли?

Психиатр кинул удивленный взгляд на медсестру, которая в ответ надула нижнюю губу и тупо скосила глаза в сторону. Затем он развел руками и только хотел что-то сказать, но Марина опередила его:

– Скажите милиционерам, что я хочу забрать заявление. Скажите, чтобы они его не трогали, если поймают. Чтобы только не били! Я не хочу, чтобы он из-за меня страдал. Скажите.

– Скажем-скажем, а сейчас ты, главное, успокойся и расслабься. Тебе ни к чему так волноваться. Все нормализуется.

– Или знаете что, я лучше сама им скажу. Можно я позвоню им прямо сейчас? – начала быстро говорить Марина. Она волновалась и некоторые слова путались.

Доктор прищурился и замурлыкал:

– Не беспокойся, пожалуйста, моя девочка. Все будет хорошо. Я сейчас сам им позвоню и все скажу. Хорошо?

– Да, хорошо. Но только прямо сейчас, – стояла на своем Марина.