Санин

– Я выстрелю, – пояснил Юрий, вынимая револьвер.

– А не обвалится?

– Не знаю, – почему-то ответил Юрий, хотя был убежден, что не обвалится, – а вы боитесь?

– Нет… Ну… стреляйте… – немного отодвигаясь, сказала Карсавина.

Юрий вытянул руку с револьвером и выстрелил. Сверкнула огненная полоска, дым, едкий и тяжелый, мгновенно затянул все кругом, и глухой гул тяжко и сердито пошел по горе. Но земля висела так же неподвижно, как и раньше.

– Только и всего, – сказал Юрий.

– Идем.

Они пошли назад, и когда Карсавина повернулась к Юрию спиной и он увидел ее крутые сильные бедра, опять то же желание пришло к нему, и стало трудно с ним бороться.

– Послушайте, Зинаида Павловна, – сказал Юрий, сам пугаясь своего голоса и вопроса, но притворяясь беззаботным, – вот интересный психологический вопрос: как вы не боялись со мною идти сюда?.. Вы же сами говорите, что если крикнуть, то никто не услышит… А ведь вы меня совсем не знаете…

Карсавина густо покраснела в темноте, но молчала. Юрий дышал тяжело. Ему было жгуче приятно, точно он скользил над какой-то бездной, и в то же время жгуче стыдно.

– Я думала, конечно, что вы порядочный человек… – слабо и неровно пробормотала девушка.

– Напрасно вы так думали! – возразил Юрий, все тешась тем же жгучим ощущением. И вдруг ему показалось, что это очень оригинально, что он говорит с ней так и что в этом есть что-то красивое.

– Я бы тогда… утопилась… – еще тише и еще больше краснея, проговорила Карсавина.

И от этих слов в душе Юрия появилось мягкое жалостливое чувство. Возбуждение сразу упало, и Юрию стало легко.

«Какая славная девушка!» – подумал он тепло и искренно, и сознание чистоты этой теплоты и искренности было так приятно ему, что слезы выступили на его глазах.

Карсавина счастливо улыбнулась ему, гордая своим ответом и его безмолвным, передавшимся ей одобрением. И пока они шли к выходу, девушка со странным волнением думала о том, почему ей было так не обидно, не стыдно, а волнующе приятно, что он спрашивал ее об этом.

VI

Оставшиеся наверху, постояв у пещеры и поострив над Сварожичем и Карсавиной, расселись на берегу. Мужчины закурили папиросы, бросая в воду спички и наблюдая, как расходятся по ней широкие ровные круги. Лида, тихо напевая, ходила по траве и, взявшись за пояс, выделывала какие-то па своими желтыми маленькими ботинками, а Ляля рвала цветы и бросала ими в Рязанцева, целуя его глазами.

– А не выпить ли нам пока что? – спросил Иванов Санина.

– Проникновенная идея, – согласился Санин.

Они спустились в лодку, откупорили пиво и стали пить.

– Пьяницы бессовестные! – сказала Ляля и бросила в них пучком травы.

– Ха-арашо! – с наслаждением произнес Иванов. Санин засмеялся.

– Меня всегда удивляло, что люди так ополчаются на вино, – сказал он, шутя, – по-моему, только пьяный человек и живет, как следует.

– Или как животное, – отозвался Новиков с берега.

– Хоть бы и так, – возразил Санин, – а все-таки пьяный делает только то, что ему хочется… хочется ему петь – поет, хочется танцевать – танцует и не стыдится своей радости и веселья…

– Иногда и дерется, – заметил Рязанцев.

– Бывает. Люди не умеют пить… они слишком озлоблены…

– А ты в пьяном виде не дерешься? – спросил Новиков.

– Нет, – сказал Санин, – я скорее трезвый подерусь, а в пьяном виде я самый добрый человек, потому что забываю много мерзости.

– Не все же таковы, – опять заметил Рязанцев.

– Жаль, конечно, что не все… Только мне до других, право, нет ни малейшего дела.

– Ну так нельзя говорить! – сказал Новиков.

– Почему нельзя? А если это – правда?

– Хорошая правда! – отозвалась Ляля, качнув головой.

– Самая хорошая, какую я знаю, – возразил за Санина Иванов.

Лида громко запела и с досадой оборвала.

– Однако они не торопятся! – сказала она.

– А зачем им торопиться, – возразил Иванов, – торопиться никогда не следует.

– А Зина-то… героиня без страха… и упрека, конечно! – саркастически заметила Лида.

Танаров громко прыснул своим собственным мыслям и сконфузился.

Лида посмотрела на него, подбоченившись и упруго покачиваясь всем телом.

– Что ж, может быть, им там и очень весело! – загадочно прибавила она, пожимая плечом.

– Тс! – перебил Рязанцев.

Глухой гул вырвался из черной дыры.

– Выстрел! – крикнул Шафров.

– Что это значит? – плаксиво спрашивала Ляля, цепляясь за рукав Рязанцева.

– Успокойтесь, если это и волк, так они в это время смирные… да на двоих и не нападут… – успокаивал ее Рязанцев, с досадой на Юрия и его мальчишескую выдумку.

– Э, ей-богу! – тоже с досадой крякнул Шафров.

– Да идут, идут… не волнуйтесь! – презрительно скривив губы, сказала Лида.